Лучший друг - Ян Жнівень

бесконечном межпространственном пазле. Для меня большая загадка то, как работает принцип фатализма и как простой смертный узнает об этом, но точно знаю, что проводником является портал, который, в свою очередь, позволяет людям выйти в один лишь мир – мир, который они смогут изменить либо в котором они найдут катализатор для будущего мира – человека.

Я здесь затем, чтобы исправить ошибку, которую допустила жестокая случайность мира Аин. Вы же хорошо помните Дамиана? Конечно. Так вот, в этой стране есть преграда. Эта самая преграда, не вдаваясь в подробности, – превратить это великолепное место в пустошь, что вы именуете пригородом. В мир, который я именую Каптурам, что значит «черновик». Я, Уильям Эшби из Каптурама, исправлю ошибку Аина, хоть и сижу тут третий год подряд…

Я верю в какую-то высшую цель. Я верю, что меня направил бог-человек, ведь такого не бывает. Я точно знаю число вселенных, их метаданные и координаты в атласе вселенных, но не могу попасть никуда, кроме Беларуси мира Аин. И я попадаю сюда ровно тогда, когда страна нуждается в помощи. Моя страна. Я уверен, что найду здесь свое призвание и узнаю что-то, чего мне не хватает.

Так я оказался на крыше «Галилео» в 2018 году. Время тут в несколько раз медленнее, чем у вас, но то не мешает мне работать с комфортом. В течение года я пытался выяснить, где я и для чего послан, и только увидев, как точно я попал в течения этого мира, я понял, что это мое призвание – мой путь, который предсказал великий фатализм!

Написано много трактатов. Я сделал свою базу, использовал новейшие технологии для обхода системы и сделал штаб, который будет в будущем управлять этим местом. Я построю из этого прекрасного мира еще более прекрасный, выполнив свой долг. Я помогу им, став героем. Я верю, что наука даст мне шанс исполнить свой долг!»

VI

Отец закончил на этой ноте, повернувшись к сыновьям, явно чем-то опечаленный и ожидая от них, что они его обнадежат. Егор, смотря на ровные дороги, хмурился и совсем не воспринимал слова отца. Его сомнения, что они прибыли напрасно, нарастали все сильнее, как бы он ни боролся с ними. Уильям, увидев этот скепсис на лицах детей, спохватился и добавил:

– Разумеется, вы будете мне помогать. Мы восстановим это место вместе!

С каждой минутой, проведенной в городе, Егор понимал, что у этих людей не все потеряно. У них есть технологии, связь и деньги, которые помогут добиться справедливости. В этом мире люди борются и играют с судьбой, не боясь жертв. Ему стало грустно, и он вспомнил свой родной город, свою страну.

В сознании начали плыть серые, вмиг ставшие теплыми и родными его сердцу картинки. Он вспомнил ржавые перила своего двора, вечно скрывающие печаль лиц прохожих, ужас пустоши, город А, беглое племя Энтони, сбежавших с завода Павлика и покойного Костю и истощенного бессмысленной борьбой Уорвика – старика, который погряз в отчаянии, который потерял надежду на перемены. Он увидел, как безвыходна их ситуация. Глаза бегали по его братьям, что сновали по улицам, уткнув носы в смартфоны. Они были главной опорой и его родными людьми, которые почему-то справились с давлением несправедливости. Эти люди, как ему подсказал погрязший в алчности и деспотизме Менск, были третьей колонной, поддерживающей две другие – справедливость и честность. С каждой секундой разговора Уильяма эта страна все сильнее становится похожей на их мир, пусть то было визуально и незаметно.

Он задался вопросом, которым задались все из присутствующих в тот или иной промежуток времени: «А почему мы так не можем?» Братский народ, а такие разные. Он сжал кулак и зажмурил глаза, чувствуя глубокую обиду.

– Не в этом дело, отец! – не выдержал от злости Егор и закричал. – Ты не с теми воюешь!

– Нет, сын мой. Я же вижу, что ты не знаешь истории до конца…

– Я не про этих людей, – уточнил Егор. – Я уверен, что ты не ошибся в сравнении этого мира с процессами нашего, только вот твои навыки, светлый ум и рвение можно направить в другое русло. Есть наш «черновик», который надо переписать. Нет никакого фатализма! Это фантастика, бать. У нас есть Родина, которая нуждается в помощи и умных людях. Она не выдержит, понимаешь? Еще пару лет, и все сгинет к чертям собачьим. Ты же родился там, а не здесь…

– Но не в Беларуси, – холодно парировал Уильям, насторожившись и чувствуя, как по лбу струится пот.

– А великолепные люди из пустоши, достойные лучшей жизни, – подхватил Лёша, видимо, в тот момент думавший о том же, о чем и Егор, – погибают там без суда и следствия. Возродилось дремавшее столько лет рабство, шовинизм и жестокие, необоснованные человеческие жертвы. Войны, голод, болезни без медицины. Мы откинуты в эволюции на сотню лет назад, а то и больше…

– А ты говоришь про какой-то мир Аин… Ты себя слышишь? – закончил Егор, еле сдерживая крик.

– Люди работают на плантациях только из-за алчности других. Умирают даже дети и женщины – никого не щадят, – говорил Энтони, не особо-то и хотевший спорить с новым для него человеком.

– Это все потому, что ты потерял любимую, а Лёша упал в это отчаяние несостоявшегося писателя, – парировал твердо отец.

– Маша? – встрепенулся Егор. – И все же ты был там? – он не выдержал. Мысль о том, что отец все это подстроил, не давала ему выбора.

– Что… – отец весь пожелтел и протер лоб. – Нет, я видел это через…

– Да что ты видел?! – сорвался на крик Егор и ударил его, сам не заметив того, сколько силы было в его кулаке. – Стой, – он осекся. – Ты делал это специально?

– Что? Нет, конечно! – противился Уильям, сплевывая кровь.

– Эгоист, затащивший нас сюда только ради помощи, чтобы родные дети подговаривали тебя и лишний раз убеждали в том, что ты прав в своих дебильных идеях! Псих, трус! А знаешь, почему она умерла? Потому что в стране бандиты, разбойники, убийцы… – он сорвался на плач, но в ту же секунду сдержался. – Ты мог столько изменить. Ее убили жадные вояки, которые не в силах даже мирно сосуществовать. Везде война, а мы воевали с ними из-за того, что нас начали гнать из города. Кто? Наши же люди и… звери, черт их дери. В мире Каптурам нету братства. Все завязано на вечных конфликтах. Пусть даже наш мир твой долбанный грейпфрут, кожура, цедра, косточка – хоть