Последняя ночь у Извилистой реки - Джон Уинслоу Ирвинг
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Учти: мы с Героем вернемся только в понедельник, поздно вечером, — предупредил Дэнни старый сплавщик.
Весь длинный уик-энд от Кетчума не было никаких вестей. Дэнни и не пытался с ним связаться. Кетчум постепенно дозрел до собственного телефона и телефакса, но мобильного телефона у восьмидесятичетырехлетнего сплавщика не было. (Да и вряд ли в 2001 году жители Великих северных лесов могли похвастать обилием сотовых телефонов.)
Рейс, которым Дэнни летел из Торонто в Бостон, задержали. В Бостоне он взял напрокат машину. Ему очень хотелось неспешно поговорить за чашечкой кофе с Полом Полкари и Тони Молинари, но из-за этой дурацкой задержки рейса их встреча сократилась до торопливого пятнадцатиминутного ланча. Из Бостона Дэнни и Кармелла дель Пополо выехали во втором часу дня. Это был путь, который в 1954 году повар и двенадцатилетний Дэнни проделали в обратном направлении. С тех пор состояние дорог значительно улучшилось, и все же северная часть Нью-Гэмпшира, выражаясь словами Кетчума, по-прежнему находилась «далеко» от бостонского Норт-Энда. Уже под вечер они пересекли Понтукское водохранилище и по шоссе 16 покатили вдоль Андроскоггина к Эрролу.
Когда проезжали водохранилище, Дэнни узнал дорогу к Даммерскому пруду (бывшую лесовозную дорогу). Останавливаться он не стал, а лишь сказал Кармелле:
— Завтра мы приедем сюда с Кетчумом.
Кармелла кивнула. Она сидела рядом с Дэнни и во все глаза смотрела на Андроскоггин. Где-то через десять миль она нарушила молчание:
— Какая могучая река.
«Хорошо, что ты не видела эту реку в сезон распутицы», — подумал Дэнни. В марте и апреле Андроскоггин превращался в бешено несущийся мутный поток.
Кетчум считал сентябрь лучшим временем для поездки в Нью-Гэмпшир. Особенно для Кармеллы. Погода обычно была хорошей и солнечной. Правда, вечера становились прохладнее, зато исчезли комары, а до снега еще было сравнительно далеко. И все же здесь явственно ощущалось, насколько округ Коос севернее Бостона. Листья на местных деревьях начинали желтеть еще в конце августа. Второй понедельник сентября выглядел вполне осенним временем, и к вечеру обманчивое тепло сменялось холодом.
Кетчума волновало, сможет ли Кармелла ходить по пересеченной местности.
— Я, конечно, подвезу ее настолько, насколько возможно. Но к реке мне на машине не спуститься. Там ей придется пройти пешком.
Мысленно Дэнни представлял, о каком месте говорил Кетчум: возвышенность, глядящая на реку. Оттуда хорошо было видно излучину. Он только не мог представить, насколько изменились эти места. Сначала сгорел поселок Извилистый, теперь не стало и повара. Однако Доминик Бачагалупо не хотел, чтобы его пепел развеивали на месте бывшей столовой или где-то вблизи поселка. Он просил высыпать его прах в том месте, где почти шестьдесят лет назад река поглотила Рози. И почти там же через десять лет скрылся под бревнами Анджелу дель Пополо. Это и было главной причиной, заставившей Кармеллу отправиться в далекий путь. Много лет назад (тридцать четыре, если Дэнни не ошибся в расчетах) Кетчум приглашал ее приехать на берег Извилистой. Помнится, он сказал тогда Кармелле:
— Если вы когда-нибудь захотите увидеть место, где погиб ваш парень, я буду рад свозить вас туда и все показать.
Кармелле очень хотелось увидеть место, но ни в коем случае не бревна. Она знала, что вид бревен окажется для нее слишком тяжким зрелищем. Только речной берег, где ее дорогой Гамба и маленький Дэнни стояли и видели случившееся. Возможно, точное место, где ее первый и единственный ребенок, ее незабвенный Анджелу, ушел под воду. Конечно, когда-нибудь она поедет в те края.
— Спасибо вам, мистер Кетчум, — сказала она.
Потом она сказала Гамбе:
— Если тебе когда-нибудь захочется меня увидеть…
— Знаю, — коротко ответил Доминик, стараясь не глядеть на нее.
Дэнни, собираясь исполнить последнюю волю отца, и не вспомнил про Кармеллу, однако Кетчум настоял, чтобы он привез и ее. Когда в свои двенадцать будущий писатель впервые увидел эту женщину, он сразу обратил внимание на ее большую грудь, широкие бедра и широкую улыбку. Ее улыбка была даже шире, чем у Джейн. Дэнни знал: Кармелла — ровесница Кетчума или чуть старше. Волосы ее полностью поседели, даже брови стали седыми и теперь резко выделялись на смуглом лице. За эти сорок семь лет Кармелла изрядно раздалась вширь, но все равно она оставалась более женственной, чем Джейн в свои сорок два. Пол Полкари и Тони Молинари постоянно утверждали, что она счастлива с тем человеком, которого встретила после повара. Тем не менее Кармелла сохранила фамилию дель Пополо. Возможно, так она чтила память о двойной потере — мужа-рыбака и ее единственного драгоценного сына.
За весь долгий путь на север Дэнни не услышал от Кармеллы стенаний по поводу ее любимого Анджелу. И Гамбу она вспомнила всего один раз, сказав:
— Я потеряла его еще тогда, когда он уехал с Кетчумом. А теперь, Секондо, и ты его потерял! — воскликнула она со слезами на глазах.
Однако Кармелла быстро успокоилась и весь остаток пути ничем не показывала Дэнни, что мысли ее заняты целью их поездки.
Она продолжала называть Доминика его бостонским прозвищем Гамба. И Дэнни Кармелла называла Секондо, словно в ее сердце писатель по-прежнему оставался ее приемным сыном. Похоже, она давным-давно простила ему мальчишеские подглядывания за ее купанием в ванне. Сейчас Дэнни было трудно вообразить, что он позволял себе такие вещи, и он запоздало и достаточно формально извинился перед ней за свою давнюю бестактность.
— Чепуха, Секондо. Мне это даже льстило, — взмахнула пухлой рукой Кармелла. — Я только беспокоилась, как бы тебе это не повредило. А то вдруг бы тебя потянуло к толстым женщинам старше себя?
Дэнни почувствовал: Кармелле хочется услышать от него признание, что его никогда не тянуло к подобным женщинам, хотя, если говорить честно, крупных и толстых женщин в его жизни хватало. Это только Кэти была на редкость миниатюрной. Даже Шарлотта — единственная настоящая любовь в его жизни — имела лишний вес.
Подобно отцу, Дэнни был невысоким и худощавым. Услышав мнение Кармеллы, он подумал: возможно, с крупными женщинами он чувствовал себя надежнее. (Но это не имело никакого отношения к подглядыванию за Кармеллой или трагическому случаю с Джейн, которую он мальчишкой убил чугунной сковородкой, приняв
