Сборник летописей. Том III - Рашид-ад-дин

их торговцам. Многие же продавали своих детей по бедности. Государь ислама, ‛да укрепится навеки его царство’, от этого обстоятельства пришел в негодование и сказал: «Поскольку монгольские роды по большей части происходят от великих эмиров, которые усердно служили в пору Чингиз-хана, а в настоящее время потомки эмиров находятся в почете у каана и других государей, то как можно, чтобы их родственников продавали в рабство тазикам или большая часть их впадала в нищенство. Для соблюдения прав этих людей и для защиты [их] чести, необходимо устранить эти обстоятельства, потому что иначе величие и внушительность монгольского войска, достигшие выси небесной, будут разбиты, и в глазах тазиков оно [войско] станет ничтожным, и большую часть их [воинов] уведут во вражеские страны».

По этой причине [Газан-хан] повелел: «Сколько бы ни приводили от монголов молодых людей, [всех] покупали бы для государевой службы и давали бы за них наличными деньгами, дабы в итоге получилась слава и награда, а из них неотлучно служили бы каптаулы собственного [государева] войска. В последние два года он купил многих и, определив им средства для жизни и тагар, назначил для их содержания область [города] Мераги. Темником над ними он поставил Пулад-чинсанга, а начальниками тысяч и сотен [Газан-хан] назначил своих приближенных. Собралось около десяти тысяч человек. По заведенному правилу, сколько ни приводят [молодых людей], всех покупают, что бы получился целый туман с лишком, и все, ставши государевыми каптаулами и инджу, служат неотлучно. Ни в какие времена не было войск столь оснащенных и стройных, как в настоящую пору. У всех [имеются] определенные икта, и каждая из границ прочно занята и охраняется отдельным войском, не нуждающимся в посторонней помощи. Государственные дела приведены в порядок, люди находятся в благополучии и спокойствии, и помощь божия от этого день ото дня растет. Да продлит навеки всевышний господь сень правосудия государя ислама ‛из милости своей и скрытого [от людей] милосердия’.

Рассказ двадцать шестой. О запрещении отдачи в рост денег и [торговых] сделок с грубым обманом

Когда государь ислама, ‛да укрепится навеки его царство’, распростер сень [своего] правосудия и прозорливым взором внимательно рассмотрел общие и частные выгоды, он понял доподлинно, что отдача [денег] в рост и разного рода незаконные сделки заключают в себе расстройство положения людского общества, особенно в настоящее время, когда [люди] сразу сошли с пути справедливости и приложили руку к незаконным, дутым сделкам, и сказал: «Исправление этого явления является обязательным, дабы несчастье от беззакония и причинения вреда не оказывало на все лады воздействия и не распространялось». Он издал указ, которому покоряется мир, чтобы ни одна душа не свершала |S 660| таких осуждаемых и незаконных поступков. Поскольку громадная польза, которая заключается в этом постановлении, не скрыта от всех сынов настоящего века, так что если бы она была изложена письменно, все признали бы, что это чистейшая правда, то для того, чтобы в будущие времена [люди] узнали, что указ государя ислама, ‛да пребудет вечным его царство’, заключал в себе прздотвращение столь много полного вреда, [ниже] излагаются несколько видов его, дабы миряне поняли, сколько вреда, зла и неправды порождается от свершения какого-нибудь незаконного поступка.

Во-первых, в пору Абага-хана, который известен народу тем, что был государем справедливым, и в его дни люди находились в безопасности и были спокойны, порядок ясака, правосудие и твердое управление его отца Хулагу-хана, бывшего поистине счастливым избранником века, продолжали существовать, и эмиры, столпы государства и везиры его отца и еще некоторые, вступившие на поприще уже в дни его правления, были еще живы. В эту пору некоторые уртаки, справив на свои деньги несколько наборов вооружения, [состоявших] из кольчуг, лат и боевого оружия, а некоторые нескольких добрых коней, доставили [их] к Абага-хану. Через посредство начальников корчиев и конюшен они получили за них такую цену, что в ней оказалась прибыль. Прочие, когда усмотрели способ получения этой прибыли, последовали их примеру, и дошло до того, что некоторые, не имея средств, брали деньги в долг с уплатой лихвы и тратили на это с намерением отдать долг из прибыли и скопить барыши от капитала.[1038] Повелось так, что на то, что сдавали, несли приемочные расписки корчиев и ахтачиев в диван, получали берат и взыскивали деньги. У многих подлых людей и также лиц, ничего на ‛божьем свете’ не имевших, таким способом получились значительные накопления. Заплатив долг, они вошли в число богачей и вдруг стали восседать на арабских конях и резвых мулах и одеваться в царские одежды. Собрав при себе луноликих гулямов и множество серхенгов, они садились на богато оседланных мулов и верблюдов и разъезжали по дорогам, городам и базарам. Люди, изумившись их состоянию, спрашивали: «Откуда и каким образом им с такою быстротой досталось этакое богатство?». Когда дознавались до сути дела, у прочих нищих и несостоятельных людей [тоже] возникало страстное желание к этому делу, и такая торговля засела в мозгу. Несколько тысяч мусульман и евреев из кропальщиков и старьевщиков, то есть люди, которые, взвалив на плечи мешок с тмином и кориандром или мелким товаром, ходили и продавали, ткачи и люди, которые не только никогда у себя не видели ни данека денег, но даже не наедались досыта хлебом, стали заниматься тем, что брали в долг деньги и то, что брали в долг [уже] не отдавали за оружие и лошадей, а все тратили на одежды и на свое устройство или за услугу и взятку сдавали упомянутым начальникам и, получив [от них] расписку, что например, [такой-то] сдал тысячу полных наборов вооружения и столько-то меринов, несли расписку к битикчиям и, хотя [битикчии] были осведомлены об обстоятельствах дела, они, взяв плату за молчание, выписывали ярлык и берат на [получение] наличных денег в областях.

Когда некоторым из этих людей дело удавалось и они богатели, они стали давать [деньги] в рост другим. По этой причине большая часть людей сделала это своим ремеслом и давала [другим] людям в долг с уплатой лихвы дирхемы, динары, золотые вещи, оружие, носильное платье и разного рода имущество из мертвого и живого достояния,[1039] которые те жаждали получить. То, за что раньше нищие удовлетворялись десятью туманами, составляющими сто тысяч динаров, подчас не удовлетворялись и ста туманами. Мошенники, которые называли себя купцами и мэсэсчиями,[1040] так наладили, что каждого смертного, который немного знал монгольское письмо, сажали дома, и он писал приемочные расписки, как они хотели,