Ледовая шхуна. Маниту. Врата Азерота.Самый большой счастливчик - Майкл Муркок

— Нет, — прошептал он, и тщательно прожестикулировал: друг, друг — рука, прижатая к сердцу.

Никакого ответа. Он медленно поднял руку и показал в направлении, которое он выбрал, но они не собирались отпускать его. Они подтащили его к Роху, который неподвижно стоял в их нечеловеческих руках.

Он попытался высвободиться из их рук и двинуться в направлении Роха, но его не выпустили. Он насчитал их десять, двадцать. Лица темные, бездонные глаза казались иммунными к логике и страсти.

— Они хариляне, — сказал он тихо Роху, — Они принадлежат лесу.

— Союзники Моргейн.

— Нет. Они сами по себе.

Ночь уже наступила, погас последний луч заката. К ним выходило все больше и больше харилян, и все говорили одновременно, и голоса их звучали, как шум водопада. Но наконец появились другие тени, которые просто стояли и смотрели, и вдруг внезапно наступила тишина.

— Амулет, — сказал Ванай. — Рох, амулет. Он еще у тебя?

Рох очень медленно сунул руку за ворот и вытащил его. Он засиял в звездном свете — серебряный круг, дрожащий в ладони Роха. Один из харилян протянул руку и прикоснулся к нему и тихо что-то прощебетал.

Затем один из высоких, пришедших позже, двинулся вперед походкой цапли, несколько раз останавливаясь и, похоже, не торопясь. Он тоже потрогал амулет, прикоснулся к лицу Роха. Он заговорил, и звук был тихим, глубоким, словно песнь лягушки.

Ванай снова осторожно поднял руку, показывая на тропу, по которой он хотел идти.

Опять никакого ответа. Он сделал шаг, и никто не вмешался. Он сделал еще шаг и еще, и еще, и шел очень осторожно, и поднял свой меч и сунул его в ножны. Рох двинулся за ним следом, подобрав свой лук. Хариляне не издали ни звука. Они уходили шаг за шагом.

Они прошли по тропе и оказались у ручья, там тропа исчезла, и оставалось только идти по течению. Позади хрустели кусты. На деревьях щебетали хариляне.

— Ты с самого начала это задумал? — прошептал Рох. — Шайен понял. Жаль, что мне это не удалось.

— Что ты затеял? — сказал он в ответ полушепотом. — Я обещал идти с тобой и защищать твою спину, кузен, и только. Но о чем ты договаривался с Фваром, что его так порадовало?

— А что, по-твоему, я мог ему обещать?

Он ничего не ответил и не остановился — так и шел, хромая, по корням и мху. Они не решались склониться над ручьем и вволю напиться, пока в горле не начало невыносимо саднить.

Затем он опустился на колено и зачерпнул в ладони прекрасной холодной влаги, и Рох последовал его примеру. Листья шуршали. Сверху посыпались листья и ветки, упали в воду. Они поднялись прежде, чем начали падать крупные сучья. В лесу двигались тени. Они пошли дальше, и шелест среди кустов затих.

Пришло время отдохнуть. Ванай опустился, поглаживая колено, а Рох растянулся на листве, тяжело дыша. Они покинули ручей, выйдя на заманчивую тропу. Их окружала тьма.

Внезапно вновь начались трястись ветви. Послышался треск: в опасной близости от них упал здоровенный сук, сломав молодое деревце. Ванай поднялся, цепляясь за ветви. Рох поднялся с большим трудом. Их подгонял трепет ветвей. Они пошли, и он прекратился.

— Как далеко они будут нас гнать? — спросил Рох. Голос его дрожал от изнеможения. — Есть место, которое у них на уме?

— До утра… и прочь из их лесов. — Он держался за больную ногу и тяжело припадал на нее. Боль слепила глаза. Он думал: хариляне сделали достаточно много, не убив их, как остальных… Наверное, двое-трое из них вспомнили, что он сопровождал кхела. Если у них есть память, если за темными глазами вообще что-нибудь существует, некое подобие человеческих мыслей.

Жестокие, жестокие — как сама сила природы. Они хотят, чтобы в их лесах не маячили чужаки. Он понял, что возможность уйти для них была верхом харилянского милосердия. Они встретили еще одну, более широкую тропу, но из кустов в лица им полетели пригоршни листьев, и щебет стал гневным.

— Назад, — сказал он, потащив за собой Роха, который, видимо, решил по-другому, и они пошли по почти непроходимой тропе, которая увела их в чащу леса.

Он упал, и листья рассыпались в ладонях, сжавшихся в кулаки, и некоторое время он лежал неподвижно, пока щебет неподалеку не предупредил его, что надо идти, и Рох с проклятиями не схватил его за руку.

— Вставай, — сказал Рох, и когда он вскарабкался на ноги, Рох положил его руку себе на плечо и потащил, пока тот не очнулся.

Наступал день — серые проблески рассвета. Тени, которые подгоняли их, стали все более и более видимы, иногда они проносились мимо них с большей скоростью, чем те, на которую в зарослях способен человек.

Наконец, когда окончательно рассвело, шелест по кустам утих, и ничто больше не тревожило деревьев — пастухи словно растаяли в дебрях леса.

— Они ушли, — первым сказал Рох и прислонился к дереву. Ванай оглянулся, и вновь чувства начали покидать его. Рох поймал его за руку, и он сел и растянулся на сухой листве, отключившись на некоторое время.

Он проснулся от прикосновения к лицу и понял, что лежит на спине, а рука Роха, холодная и влажная, обтирает его чело.

— За этими деревьями есть еще ручей, — сказал Рох. — Проснись. Нам нельзя проводить еще одну ночь на этом месте.

— Да, — прошептал он и пошевелился, застонав вслух от слабости в членах. Рох помог ему подняться и спуститься к воде. Там он напился и вымыл больную голову, и как мог, смыл с себя грязь. На руках его оказалась кровь и на доспехе тоже. Твар — вспомнил он и смыл кровь.

— Где мы? — спросил Рох, — Что мы ожидаем здесь найти? Только таких, как они?

Он покачал головой.

— Я заблудился. Я не представляю, где мы.

— Кершин, — сказал Рох и выругался. Рох был андурином, выросшим в лесу, а кершины жили в горах и долинах. — По крайней мере, этот лес примыкает к реке, — сказал он, показав на ручей, — и к броду, который она пыталась пройти.

— Тот брод лежал за лесом харилян, и если ты выбрал его — пожалуйста. Я не пойду. Это твоя идея — взять меня проводником. Я не утверждал никогда то, о чем ты при мне говорил Фвару.

Рох пристально поглядел на него.

— Верно, и все же ты хорошо знал, как выпутаться, когда мы встретились с теми существами. И ты здесь уже бывал. Я думаю, ты скрываешь правду, кузен мой. Может, ты и заблудился, но знаешь, как можно выбраться и найти Моргейн.

— Ну-ну. Ты бы отдал меня хайюа, если бы потребовалось.

— Своего родственника? Думаю, я слишком горд для таких вещей. Нет, я обещал им тебя, когда мы доберемся до Моргейн… но я тоже могу таить правду, кузен. Я бы все равно стряхнул их. Я слышал предупреждение Шайена. Я бы мог повернуть. Я доверился тебе. Разве не кершина я защищал в лесу? Неужели ты думаешь, что я когда-нибудь считал их надежными союзниками? Фвар ненавидел меня ничуть не меньше, чем тебя. Он заколол бы меня в спину в тот самый момент, когда понял бы, что Моргейн ему больше не угрожает. Он думал, что выиграл, что против Моргейн у него есть я, и просчитался достаточно, чтобы позволить мне иметь за спиной человека, который бы меня прикрывал. Фвар видел себя хозяином этих земель и терпел нас до времени, потому и согласился, чтобы я доверился тебе, своему врагу. Сам-то Фвар на это был неспособен и не верил, что другие могут пойти на такое. Но ты и я, Ванай, — мы другие люди. Мы с тобой знаем, что такое честь.