Четыре месяца темноты - Павел Владимирович Волчик

– Домой? – удивился Озеров, никак не ожидавший такого ответа.

– Туда, где, возможно, сейчас твои бабушка с дедушкой, где твои родные, где все те, кого ты потерял и однажды захочешь увидеть.

Кирилл замолчал.

– Теперь рассказывай, – мягко попросил его монах.

Молодой человек закрыл глаза и начал:

– В четырнадцать лет отец разрешил мне сесть за руль, и я сбил девочку, свою ровесницу. Она шла за хлебом. Отец говорил мне, чтобы я не разгонялся. Но я его не послушался и за поворотом…

Монах кивнул:

– Она умерла?

– Нет! Нет! У неё было сотрясение мозга. Но теперь она здорова.

– Слава Богу. Слава Богу.

Кирилл набрал воздуха в лёгкие:

– Не помню точно когда, подростком, я разозлился сильно на брата. И когда он уходил от меня, уводя друга, я кричал ему вслед, а он не обернулся, и тогда я кинул ему в спину складной нож, который держал в руке…

– Какая ярость! Слепая-слепая! – отвечал монах, разволновавшись, и Озеров с удивлением заметил, что тот переживает вместе с ним, хотя они знали друг друга две минуты. – И что же?

– С ним ничего страшного не случилось… – говорил Кирилл, с трудом подбирая слова. – Нож попал ручкой, а брат был в джинсовой куртке. Кажется, он даже ничего не заметил…

– Слава Богу. Слава Богу, – повторил монах на свой манер.

Видя, что ему сложно вспомнить что-то ещё, монах помогал Кириллу вопросами, и молодой человек, открывшись вдруг, рассказывал про свою нынешнюю жизнь. В какой-то момент он упомянул о том, что работает в школе.

Монах живо посмотрел на него и спросил:

– Тяжело тебе?

Озеров улыбнулся впервые за разговор и кивнул. Монах похлопал его по руке:

– Держись. Через пять лет станет легче.

– Да откуда вы знаете? – удивился такому точному расчёту Кирилл: он совсем не был уверен, что протянет так долго.

– Пятнадцать лет педагогического стажа. Вот моё прошлое, – ответил монах.

Они понимающе взглянули друг на друга и рассмеялись.

Затем монах попросил Кирилла склонить голову и накинул ему на голову епитрахиль.

Озеров стоял в темноте и слушал в волнении, как над ним молятся.

Тамара

Зимняя экскурсия с посещением Древнего Города была сорвана. Об этом ещё только смутно догадывались её друзья, догадывалась новая учительница, сопровождавшая их в поездке, и уже начал догадываться водитель автобуса, который слышал с последних мест все более громкие и разнузданные песни. Несколько раз он кричал на подростков в микрофон и грозился повернуть автобус вспять, но, конечно, никто ему не поверил.

То, что это конец, Тамара поняла раньше других. Достаточно было обернуться на задние ряды и посмотреть на перекошенные пьяные лица некоторых одноклассников, чтобы определить, что они не смогут самостоятельно выйти из автобуса.

Быстрее всех пришёл в негодность Мурат. Ему вообще нельзя было пить, а особенно на голодный желудок. Кто из парней захватил с собой выпивку и как пронёс в автобус, никто не признавался. Кажется, ещё у школы несколько учеников садилось навеселе.

Новая учительница, которая переживала только за то, чтобы все сели в автобус, и не отрывала глаз от списка, не заметила ничего необычного в их поведении. Кроме того, в лицо она их видела в первый раз.

Тамара думала, что будет сидеть одна, но, заметив свободное место, к ней подсел Андрей Штыгин, который любил повисеть на ушах и, перестав водиться со своим приятелем Зайцевым, теперь везде ходил один.

Но сейчас даже Андрей умолк, чувствуя надвигающуюся бурю.

– А ты почему к ним не присоединился? – поинтересовалась девушка, глядя на выбеленную снегом равнину с редкими голыми кустиками.

– Ты бы видела, что за дрянь они купили… – отвечал Аладдин, незаметно поедая картофельные чипсы, которые также запрещалось проносить в салон.

С задних рядов снова раздался взрыв смеха, послышалась бессвязная речь. Она без труда узнала голос Мурата.

Сначала Тамара расстроилась, что не посмотрит пять древних монастырей, на которые люди приезжали взглянуть со всех концов страны. Она готовила подробный доклад об этих местах, и ей хотелось совершить сегодня путешествие во времени, пройти собственными ногами по вымощенным булыжниками дорогам, по которым ходили люди десять веков назад, посмотреть росписи в храмах, оставшиеся на потрескавшейся штукатурке…

Но теперь она ясно видела, что состояние Мурата так скверно, что хорошо будет, если все они успеют сегодня вернуться обратно.

– Нужно что-то делать, – твёрдо решила она, вставая. – Я поговорю с учительницей.

– С ума сошла! – Андрей схватил её за руку. – Она настучит на них директору.

– Мы с места не сдвинемся с этим балластом. Какой смысл тратить бензин и время? К тому же я боюсь, как бы кому-нибудь из них не стало по-настоящему плохо…

Словно в подтверждение её слов с задних рядов послышались надрывные рыгающие звуки. Значит, кого-то из весельчаков уже начало рвать.

– Иди и помоги ему, – сказала Тамара Андрею, высвобождая руку.

– Я? – хлопнул глазами Аладдин.

– Ты ведь собираешься стать врачом.

– Ему нужно пить много воды и…

Эл кивнул и начал пробираться к задним рядам. Тамара, хватаясь за подлокотники, добралась до учительницы.

– Мы должны повернуть назад. Скоро никто не сможет их контролировать.

Ещё не старая женщина, с красными пятнами на щеках, раздражённо взглянула на неё сквозь очки и процедила:.

– Что? Мы доедем до конца. Мне приказали довезти вас до Древнего Города и обратно. И я довезу, несмотря ни на что.

– Но вы же видите их состояние! Тот здоровяк, Паша Самойлов, весит сто