Гарри Поттер и Орден Феникса (Анна Соколова) - Джоан Роулинг

Но злоключения Амбридж только начинались.

Воодушевясь примером Фреда и Джорджа, ученики, один за другим, наперебой претендовали на освободившиеся вакансии Главных Хулиганов. Несмотря на новую дверь, кому-то удалось подкинуть в кабинет Амбридж вонюхлера с щетинистым рылом, тот перекопал все углы в поисках чего-нибудь блестящего, а когда вошла Амбридж, кинулся на ее толстенькие пальцы и попытался сгрызть с них кольца. Навозные бомбы и шарики-вонючки разбрасывали в коридорах так часто, что среди учеников вошло в моду перед выходом с занятия применять к себе чары Околпачивания[247] — только таким образом удавалось дышать свежим воздухом, к тому же вид становился весьма экстравагантный: будто разгуливаешь, нацепив на голову перевернутый аквариум.

Страстно желая подловить злодеев, Филч бродил по коридорам с хлыстом наизготовку, но, вот беда, нарушителей стало столько, что он не знал, куда и кинуться. Дознавательский отряд пытался ему помогать, но с его членами все время происходили странные вещи. Игрок слизеринской команды по квиддичу Уоррингтон угодил в больничное крыло с мерзким кожным недугом, от которого стал словно облепленный кукурузными хлопьями. К огромному удовольствию Гермионы, Панси Паркинсон однажды пришлось пропустить все уроки, потому что днем раньше у нее выросли ветвистые рога.

Тем временем выяснилось, какую кучу Прелестей Прогульщика Фред с Джорджем умудрились продать до своего отлета из Хогвартса. Стоило Амбридж появиться в классе, как у учеников тут же начинались обмороки и рвота, зашкаливала температура, а из носу кровь лила в два ручья. Амбридж рвала и метала, пытаясь по загадочным симптомам определить источник заболевания, но ученики упорно твердили ей, что у них — «амбриджит».[248] После того, как четыре класса подряд получили взыскания, но так и не признались, Амбридж пришлось сдаться и отпускать со своих уроков целыми толпами истекающих кровью, полуобморочных, потных и блюющих учеников.

Но даже потребители Прелестей не могли тягаться с главным специалистом по хаосу — Пивзом, — которого прощальный наказ Фреда, видимо, задел за живое. Гогоча, как сумасшедший, Пивз носился по школе, переворачивал вверх ногами столы, как черт из табакерки выскакивал из классных досок, опрокидывал статуи и вазы, пару раз засовывал миссис Норрис в рыцарские доспехи, откуда она дурным голосом завывала, пока ее не вызволял разъяренный школьный смотритель. Пивз колотил фонари и гасил свечи, жонглировал горящими факелами прямо над головами визжащих учеников, отправлял аккуратные стопки пергаментов прямиком в камин или в окно, однажды затопил третий этаж, украв все до единого водопроводные краны из ванных комнат, в другой раз высыпал во время завтрака в центре Главного зала целый мешок тарантулов, а в качестве передышки часами плавал по воздуху за Амбридж и, стоило ей заговорить, принимался издавать громкие и неприличные звуки.

Никто из взрослых, кроме Филча, даже не пытался помочь Амбридж. Более того, через неделю после побега Фреда и Джорджа Гарри своими ушами слышал, как профессор Макгонаголл, проходя мимо Пивза, который в поте лица отвинчивал хрустальную люстру, незаметно — но Гарри мог поклясться, что не ошибся, — шепнула Пивзу: «Она откручивается в другую сторону».

В довершение ко всему, Монтегю до сих пор не оправился от пребывания в туалете, плохо соображал и шарахался из стороны в сторону, и как-то утром во вторник, на главной аллее, ведущей к замку, показались его родители, разгневанные донельзя.

— Может нам стоит что-нибудь объяснить? — озабоченно предложила Гермиона, прижавшись щекой к окну класса Чародейства и пытаясь разглядеть мистера и миссис Монтегю, входивших в школу. — О том, что с ним произошло? Вдруг это поможет мадам Помфри его вылечить?

— Вот еще, сам поправится, — равнодушно бросил Рон.

— Ага, и у Амбридж хлопот прибавится, как ни крути, — удовлетворенно заметил Гарри.

Он и Рон застучали палочками по чайным чашкам, которые следовало заколдовать. У чашки Гарри появились четыре коротенькие ножки, которые не доставали до стола и тщетно дрыгались в воздухе. А у чашки Рона выросли четыре тонюсеньких и длинных конечности, на которых чашка с трудом поднялась над столом, затем ножки ее затряслись, резко подкосились, и она раскололась пополам.

— Reparo, — поспешно произнесла Гермиона, взмахом палочки починив чашку Рона. — Все это здорово, конечно, но вдруг Монтегю навсегда останется таким?

— А кому какое дело? — раздраженно буркнул Рон, глядя, как его чашка поднимается на полусогнутых, опять шатаясь, как пьяная. — Нечего было Монтегю снимать с Гриффиндора столько баллов! Если тебе хочется за кого-нибудь попереживать, Гермиона, то переживай за меня!

— За тебя? — хмыкнула Гермиона, поймала свою чашку, которая на крепеньких ножках с синим китайским узором весело убегала прочь по столу, поставила ее перед собой и добавила: — С чего это я должна за тебя переживать?

— Когда очередное мамино письмо, в конце концов, пройдет процедуру досмотра у Амбридж, — с горечью начал Рон, поддерживая свою чашку, чьи хилые ножки не могли справиться с собственным весом, — меня ждут большие проблемы. Не удивлюсь, если она послала еще один вопиллер.

— Но…

— Вот увидишь, в том, что Фред и Джордж смылись, обвинят меня, — мрачно пояснил Рон. — Она скажет, что я должен был их остановить, должен был вцепиться в их метлы и не пускать, или еще чего… в общем, во всем окажусь виноват я.

— Ну, если она и вправду так скажет, то это просто нечестно, ты бы ничего не смог поделать! Но я уверена, такого она не скажет. По-моему, если у них, в самом деле, есть магазин на Дайгон-Алли, значит, они готовились давным-давно.

— Ага, только вот откуда у них этот магазин — это еще вопрос! — Рон так сильно ткнул палочкой свою чашку, что ножки у нее опять сложились пополам, и она в конвульсиях свалилась перед владельцем. — Как-то очень уж все запутано… Аренда площади на Дайгон-Алли стоит кучу галлеонов. Мама захочет узнать, как это им удалось заполучить столько золота.

— Да, меня это тоже интересует, — Гермиона пустила свою чашку наматывать трусцой маленькие круги вокруг чашки Гарри, коротеньким ножкам которой так и не удавалось дотянуться до поверхности стола. — Интересно, может, Мундугус уговорил их краденым торговать, или еще на какую-нибудь гадость?

— Ничего подобного, — отрезал Гарри.

— Тебе откуда знать? — хором удивились Рон и Гермиона.

— Потому что… — Гарри замялся, но, кажется, настал момент истины. Какой прок хранить тайну, если Фреда и Джорджа уже подозревают в преступлении. — Потому что золото им дал я. Я прошлым летом отдал им свой приз за Турнир.

Наступило напряженное молчание. Чашка Гермионы подтрусила к краю стола, сорвалась вниз и вдребезги разбилась.

— Гарри, не может быть! — выдавила Гермиона.

— Может, — упрямо возразил Гарри. — И, вообще, я об этом не жалею. Мне золото ни к чему, а у них будет прекрасный магазин всяких штучек.

— Но это же здорово! — потрясенно воскликнул Рон. — Значит, во всем виноват ты, а меня маме обвинять будет не в чем! Можно я ей расскажу?

— Наверное, лучше рассказать, — нехотя согласился Гарри. — Тем более, раз она считает, что они укрывают краденые котлы или еще чего в этом роде.

До конца урока Гермиона не проронила ни слова, но у Гарри было стойкое предчувствие, что ее самообладанию скоро наступит предел. Что и произошло на перемене, когда они вышли из замка во двор под ласковое майское солнце. Гермиона колючими глазами уставилась на Гарри и с решительным видом открыла рот.

Гарри вовремя успел ее пресечь.

— Что сделано, то сделано, и нечего меня пилить, — твердо произнес он. — Золото у Фреда и Джорджа, судя по всему, потратили они уже порядочно, забирать деньги обратно я не могу и не хочу. Так что, прикуси язык, Гермиона.

— Я не про Фреда с Джорджем хотела поговорить! — обиженно возразила Гермиона.

Рон недоверчиво фыркнул, и Гермиона одарила его недобрым взглядом.

— Да, не про них! — рассерженно повторила она. — Я хотела спросить у Гарри, когда он собирается идти к Снейпу и просить продолжать занятия по Окклюменции!

У Гарри засосало под ложечкой. Рон и Гермиона захотели узнать подробности встречи с Сириусом в тот же самый день, едва иссякло многочасовое обсуждение эффектного побега Фреда и Джорджа. А поскольку истинной причины своего разговора с крестным Гарри им не сообщал, то, недолго думая, выложил только часть правды, объяснив, что Сириус хотел, чтобы он, Гарри, продолжал заниматься Окклюменцией. И с тех пор о сказанном пожалел не раз: Гермиона взяла себе это на заметку и периодически возвращалась к теме в такие моменты, когда Гарри меньше всего этого ожидал.