Тайна Богоматери. Истоки и история почитания Приснодевы Марии в первом тысячелетии - Митрополит Иларион
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Богородица прославляется в гомилии как «светлое облако, источающее нам умную божественную росу», «боготочный источник, из которого реки богопознания, источая ясную и светлую воду православия, разгоняют множество ересей», «священный, непорочный и чистейший чертог Всецаря Бога, облеченный величием Его, приемлющий и таинственно успокаивающий всех странников», «новый Сион, божественный Иерусалим, святой град великого Царя», «семисвечный светильник, возжигаемый неприступным светом и питаемый елеем чистоты, возвещающий восход света, во мраке прегрешений ослепленных тьмой», «святой Божий престол, Божественное возношение, дом славы, великолепное украшение, избранное сокровище, всемирное очистилище, и небо, возвещающее Божию славу, восток, сияющий светом незаходимым», «святейшая святых, высшая неба, славнейшая херувимов, честнейшая серафимов и более досточтимая, чем все творение», «всечестная жертва Божия», «земля невозделанная, нива невспаханная, цветущая гроздь, чаша увеселяющая, источник текущий, Дева родившая и Матерь неискусомужная, сокровище чистоты и украшение святыни»[1166].
Во второй гомилии на тот же праздник Герман обращается к тому же сюжету и трактует его в сходной тональности, являя сильную зависимость от «Протоевангелия Иакова». Основную часть этой гомилии составляет диалог между Захарией и Анной, завершающийся тем, что «священник поместил Ее внутри храма, в подобающем и заранее назначенном месте. Отроковица же ходила в храме Божием как в чертоге, прыгая и радуясь; ибо хотя возрастом была только трех лет, но благодатию Божиею, как предувиденная, предопределенная и избранная Богу и Правителю всего, была совершенна не по летам»[1167].
Гомилия на Благовещение имеет форму пространного диалога между ангелом и Богородицей. Он написан в поэтической форме и имеет алфавитный акростих, причем на каждую букву алфавита начинается и реплика ангела, и ответ Богородицы: таким образом, диалог содержит 24 реплики ангела и столько же ответов Богородицы. В начале диалога ангел возвещает Богородице о том, что у Нее родится Сын, Она сначала не верит Ему:
Ангел: «Желая исполнить предвечное изволение[1168] и помиловать прельщенного человека, Человеколюбец, став человеком, благоволил явить благость человеколюбия[1169]. Что же Ты не принимаешь мое приветствие, Благодатная?»
Богородица: «Вижу твою, юноша, благообразную и достойную живописца красоту, и внешнего вида твоего сияние созерцаю, и слова слышу твои, каких никогда не слышала, но подозреваю, что ты пришел обольстить Меня»[1170].
Однако ангел терпеливо объясняет Ей, что послан от Бога, рассказывает о неверии ему Захарии, и спрашивает, почему Она не верит ему, ведь не он соблазнил Еву. Ангел называет свое имя — Гавриил — и возвещает: «Дух Святый найдет на Тебя, и сила Всевышнего осенит Тебя; посему и рождаемое Святое наречется Сыном Божиим» (Лк. 1:35). Он объясняет Ей, что Она родит Спасителя, Одного из живоначальной Троицы. Она продолжает исповедовать Свой страх и смущение, но по мере того, как Гавриил объясняет Ей волю Божию, исполняется радости и в конце концов говорит: «се, Раба Господня; да будет Мне по слову твоему» (Лк. 1:38)[1171].
Праведный Иосиф и Дева Мария. Миниатюра рукописи Акафиста ко Пресвятой Богородицы. 1350–1360-е гг. Византия. Государственный исторический музей, Москва
Следующая часть проповеди представляет собой диалог между Иосифом и Марией, написанный в той же форме — из 24 двустиший с алфавитным акростихом. Здесь уже Иосиф поначалу оказывается в положении сомневающегося, а Мария рассказывает о явлении Ей ангела и убеждает Иосифа в Своей невинности, цитируя пророческие изречения. Постепенно тональность речи Иосифа меняется, особенно после того, как он рассказывает Марии о полученном во сне откровении от ангела[1172].
В том варианте, в котором проповедь дошла до нас, диалог Иосифа с Марией обрывается на букве Х; два двустишия (начинающиеся на буквы Ψ и Ω) отсутствуют. Утрачена, по-видимому, и концовка беседы, которая следовала за диалогом Иосифа и Марии.
По содержанию оба диалога — ангела с Богородицей и Богородицы с Иосифом — напоминают аналогичные диалоги из «Протоевангелия Иакова». Однако по форме они приближаются скорее к литургическим текстам, в частности, к кондакам Романа Сладкопевца[1173], в которых, как мы помним, диалоги между действующими лицами играют важную роль.
В дальнейшей литургической традиции, — конечно, под влиянием Романа Сладкопевца, но возможно также не без влияния Германа Константинопольского, — будут созданы песнопения, построенные в форме диалога между ангелом и Богородицей и в форме диалога между Иосифом и Марией. В частности, канон праздника Благовещения, вошедший в богослужебные книги с именем преподобного Феофана Начертанного (VIII–IX века), написан в форме диалога между ангелом и Богородицей с алфавитным акростихом[1174]. А тропари на часах праздника Рождества Христова написаны в форме диалога Иосифа и Марии[1175].
Перейдем к проповедям Германа на Успение. В Патрологии Миня приводятся три его проповеди на этот праздник[1176]. Предполагается, что он написал две проповеди на Успение, но одна из них была поделена издателями XIX века на две части, — возможно, для того, чтобы придать труду Германа вид трилогии, наподобие трилогий на Успение Андрея Критского и Иоанна Дамаскина[1177].
Лейтмотивом первой проповеди является мысль о том, что Богородица, вознесшись на небо, сохранила Свое присутствие в Церкви и является Заступницей и Ходатаицей за верующих:
Когда Ты покинула земной [мир], ясно, что Ты вошла в Небесное [Царство]. Но ни до этого Ты не была непричастной небесному, ни перейдя [отсюда туда] не покинула землю — даже когда Ты заняла место выше небесных чинов и явилась превысшей всякой твари на земле[1178].
Ибо истинно, истинно — говорю это снова с благодарностью, — даже перейдя, Ты не покинула род христианский; Ты, будучи Жизнью бессмертной, не удалилась от этого тленного мира, но приближаешься к призывающим Тебя. Ищущие Тебя находят Тебя, и это действие дуновения Духа жизни, Твоего [постоянного духовного] присутствия [среди нас], нетленного тела[1179].
Более того, без участия Богородицы невозможно спасение человека,
