Озорные рассказы. Все три десятка - Оноре де Бальзак
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– И что мне делать, чтобы сохранить ему жизнь? – спросила королева.
– Запретить ему служить мессу у алтаря вашего больше трёх раз в день.
– Вы хотите посмеяться надо мной на французский лад, сеньор, понеже король уверяет, что под страхом смерти он обязан читать мне всего лишь «Отче наш» и только раз в неделю.
– Вас обманули, – сказал Готье, садясь за стол. – Я могу доказать, что любовь должна служить заутреню, вечерню и всенощную, а кроме того, время от времени не забывать об «Аве», причём как королевам, так и простым женщинам, и служить их следует ревностно и каждый день точно так, как служат монахи в монастырях. Для вас же сии прекрасные литании не должны прерываться никогда.
Королева бросила на красавца-рыцаря взгляд, в коем не было ни капли раздражения, улыбнулась и покачала головой.
– Все мужчины, – сказала она, – любят преувеличивать и даже привирать.
– Я говорю только правду и докажу это, как только пожелаете, – отвечал рыцарь. – Обещаю вам королевский пир и увеселения несравненные, вы наверстаете упущенное время, и пока король тратит силы на других дам, я всего себя поставлю вам на службу.
– Если король узнает о нашем уговоре, ваша голова окажется у ваших ног.
– Если сие несчастье приключится со мною после первой ночи, то благодаря полученному наслаждению я буду считать, что прожил по меньшей мере лет сто, ибо я бывал при многих дворах, но нигде не видал красавицы вам подобной. Короче, коли я не умру от шпаги, я умру ради вас, ибо я твёрдо решил посвятить всего себя нашей любви и отдать жизнь через то, что жизнь дарует.
Сия королева никогда не слыхала подобных речей, и они понравились ей больше, чем любые песнопения, что сразу отразилось на раскрасневшемся лице её. От слов рыцаря кровь закипела в её жилах и зазвенели все струны её лютни, издав сладкозвучный аккорд, достигший её ушей, поелику сия музыка волшебными звуками своими заполняет и рассудок женский, и тело. С ума можно сойти, быть молодой, прекрасной, королевой, испанкой и знать, что тобою пренебрегают! Затаив в глубине души смертельную обиду на придворных, кои, боясь короля, ни словом не обмолвились о его изменах, она вознамерилась отомстить за себя с помощью прекрасного француза, тем более что он, судя по всему, ничуть не дорожил собственной жизнью, раз с первой же встречи поставил её на кон, держа речь, которая могла стоить ему головы, если бы Её Величество исполнила свой королевский и супружеский долг. Вместо этого испанка так сильно прижала свою ножку к ноге Готье, что не оставила места для сомнений, и сказала громким голосом:
– Господин рыцарь, переменим тему, не подобает нападать на бедную королеву, пользуясь её слабостью. Лучше расскажите нам о привычках дам французского двора.
Сей милый намёк дал Готье понять, что он на верном пути. И он принялся рассказывать разные забавные и удивительные истории и весь вечер так развлекал короля, королеву и придворных, что король, покидая своё место, признался, что никогда прежде не проводил время столь весело. Засим они пошли побродить по садам, великолепнее коих не было на всём белом свете, и королева, не забыв обещаний иноземного рыцаря, увлекла его в цветущую апельсиновую рощу, пронизанную сладким благоуханием.
– Благородная и прекрасная королева, – начал славный Готье, – во всех краях я видел, как гибнет любовь при первых же шагах своих, кои мы называем учтивыми ухаживаниями. Положитесь на меня, и, как люди благоразумные, давайте сразу договоримся, что будем любить друг друга, не теряя времени на церемонии, тем самым никто ничего не заподозрит, и мы будем счастливы долго и безмятежно. Только так должно поступать королевам, кои не желают, чтобы им помешали.
– Хорошо сказано, – согласилась королева. – Но я неопытна в таких делах и толка в предосторожностях не знаю.
– Есть у вас кто-нибудь, кому вы можете довериться?
– Да, – отвечала она. – Моя дуэнья, которая приехала со мной из Испании. Она за меня пойдёт хоть на костёр, как святой Лаврентий, который дал себя поджарить ради Господа Бога. Но ей всё время нездоровится.
– Очень хорошо, – обрадовался рыцарь, – значит, вы её часто навещаете.
– Да, – сказала королева. – И иногда даже ночью.
– О! Клянусь святой Розалии, покровительнице Сицилии, – воскликнул Готье, – что за подобное везение воздвигну в её честь золотой алтарь!
– О, Иисусе! – отвечала королева. – Я вдвойне счастлива от того, что столь любезный поклонник исполнен столь глубокой веры.
– О моя прекрасная дама, теперь моя вера стала вдвое сильнее, ибо я люблю и нашу небесную царицу, и одну земную королеву, и, к счастью, они не наносят друг другу никакого ущерба.
От сих приятных речей королева столь расчувствовалась, что ещё немного, и она бежала бы на край земли с этим бойким французом.
– Дева Мария всесильна на Небесах, – сказала королева, – пусть любовь дарует мне такую же власть на земле!
«Ба! Да они толкуют о Богоматери нашей!» – удивился незаметно подкравшийся король, услышав последние слова жены. Он разыскал её по наущению одного из своих сицилийских придворных, который позавидовал внезапному успеху проклятого француза и вселил подозрения и ревность в сердце короля.
Королева и рыцарь сговорились обо всём и незаметно всё подготовили, дабы увенчать шлем короля невидимыми глазу украшениями. Француз вернулся во дворец, всех очаровал, а вечером явился в особняк Пезаре, коему объявил, что счастье их не за горами, потому как завтрашнюю ночь он проведёт с королевой. Сие проворство поразило венецианца, и тот, как верный друг, позаботился о тонких духах, брабантских кружевах и прочих дорогих вещах, к коим привычны королевы и коими он снарядил своего дорогого Готье, дабы ларчик стоил снадобья.
– О, друг мой! Скажи, ты уверен, что не споткнёшься, что пойдёшь к цели
