Систематическое богословие - Луи Беркхоф

не менее это не означает, что во времена закона не было благодатных обетований. Павел, противопоставляя во 2 Кор. 3 служение закона и служение Евангелия, рассматривает, в частности, роль закона в понимании иудеев того времени, превративших синайский завет в завет дел.

4. И наконец, новозаветная эпоха дает более ощутимые благословения по сравнению с ветхозаветной. Откровение о Божьей благодати достигло апогея, когда Слово стало плотью и обитало среди людей, «полное благодати и истины». Дух Святой был излит на церковь; от избытка благодати Божьей во Христе Иисусе Он обогащает верующих вечными духовными благословениями. Нынешняя эпоха завета благодати продолжится до возвращения Иисуса Христа, когда завет откровения будет полностью воплощен в жизнь в близком общении с Богом.

Вопросы для дальнейшего изучения

Как отразилось появление учения о завете в реформатском богословии? Почему это учение не получило широкого признания вне реформатской церкви? Кто первым заговорил об этом учении? В чем сущность представительского богословия Кокцеюса? Почему некоторые считают завет искупления и завет благодати одним заветом? Почему другие предпочитают их разделять? Что можно возразить тем, кто легкомысленно отвергает идею завета, называя его юридической фикцией? Как может Христос быть одновременно стороной и поручителем в завете? Как опровергнуть идею Блэйка о том, что завет благодати представляет собой чисто внешние отношения? Какие возражения можно привести против идеи двух заветов — внешнего и внутреннего? Почему Кайпер утверждает, что Христос, и только Он, является второй стороной завета благодати? В каком смысле он считает завет благодати вечным? Как объяснить тот факт, что в современном премилленаризме присутствует тенденция увеличивать количество заветов и диспенсаций? Где берет начало современный диспенсационализм? Как с диспенсационалистской точки зрения соотносятся ветхий и новый заветы?

Литература

Bavinck, Gereformeerde Dogmatiek III, pp. 199–244.

Kuyper, Dictaten Dogmatiek, De Foedere, pp. 118–154; ibid., Uit het Woord, De Leer der Verbonden.

Vos, Gereformeerde Dogmatiek II, pp. 76–140; ibid., De Verbondsleer in de Gereformeerde Theologie.

Hodge, Systematic Theology II, pp. 354–377.

Dabney, Systematic and Polemic Theology, pp. 429–463.

H. H. Kuyper, Hamabdil, van de Heiligheid van het Genadeverbond.

A. Kuyper, Jr., De Vastigheid des Verbonds.

Van den Bergh, Calvijn over het Genadeverbond.

Heppe, Dogmatik der evangelisch-reformirten Kirche, pp. 268–293; ibid., Dogmatik des Deutschen Protestantismus II, pp. 215–221; ibid., Geschichte des Pietismus, pp. 205–240.

Mastricht, Godgeleerdheit II, pp. 363–412.

a Marck, Godgeleerdheid, pp. 463–482.

Witsius, De Verbonden, pp. 255–299.

Turretin, Opera, Locus XII Q. 1–12.

Brakel, Redelijke Godsdienst I, pp. 351–382.

Pictet, Theology, pp. 280–284.

Strong, Discourse on the Covenant, pp. 113–447.

Owen, The Covenant of Grace.

Gib, Sacred Contemplations, pp. 171–389.

Ball, A Treatise of the Covenant of Grace.

Boston, The Covenant of Grace.

Girardeau, The Federal Theology: Its Import and its Regulative Influence (in the Memorial Volume of the Semi-Centennial of Columbia Seminary).

W. L. Newton, Notes on the Covenant, A Study in the Theology of the Prophets (римский католический взгляд).

Aalders, Het Verbond Gods

 

Часть III. Учение о личности и деле Христа

 

Раздел 1. Личность Христа

Глава 29. Учение о Христе в исторической перспективе

А. Взаимосвязь между антропологией и христологией

Между учением о человеке и учением о Христе существует тесная связь. Суть учения о человеке заключается в том, что человек был создан по образу и подобию Бога и наделен истинным знанием, праведностью и святостью, но, сознательно нарушив Божий закон, утратил свою истинную человечность и стал грешником. Согласно этому учению, при творении Бог удостоил человека особой чести, но человек утратил право первородства, истинную свободу и изначальную святость, хотя в нем и сохраняются следы его первозданной славы. Это означает, что в центре внимания учения о человеке не только, и даже не в первую очередь, тварность человека, но его греховность. Внимание акцентируется на нравственном разрыве между Богом и человеком — разрыве, возникшем в результате грехопадения, который неспособен преодолеть ни человек, ни ангелы, и который самим своим существованием взывает к Богу о помощи. Отчасти ответом на этот зов о помощи является учение о Христе. Христология знакомит нас с Божьим деянием во Христе, при помощи которого Бог преодолевает эту пропасть и устраняет разрыв. Учение о Христе говорит о Боге, который в лице Христа приходит к человеку для того, чтобы исполнить требования закона и тем самым устранить преграду между Собой и человеком и вернуть человека к блаженному общению с Собой. Учение о человеке само по себе направляет наше внимание на завет благодати между Богом и человеком, завет, в рамках которого возможна жизнь благословенного общения с Богом. В то же время этот завет действует только во Христе и посредством Христа, поэтому за учением о человеке логично следует учение о Христе как посреднике завета. Христос, на которого указывали прообразы и пророчества Ветхого Завета как на искупителя человека, пришел, когда наступила полнота времени, чтобы обитать среди людей и навеки примирить человека с Богом.

Б. Учение о Христе до Реформации

1. Дохалкидонский период. В раннехристианской литературе Христос рассматривается как человек и Бог одновременно — Сын Человеческий, но также и Сын Божий. Утверждается безгрешность Его природы, и Христос считается достойным поклонения. Разумеется, ранние христиане не осознавали в полной мере, какие проблемы создает учение о богочеловечности Христа, и только более поздние христологические споры вскрыли эти трудности. Иудаизм с его сильной монотеистической традицией, как и следовало ожидать, оказывал значительное влияние на ранних христиан еврейского происхождения. Эвиониты (или, по крайней мере, некоторая их часть) в интересах монотеизма отрицали божественность Христа. Они считали Его обычным человеком, сыном Иосифа и Марии, который стал Мессией во время крещения, после сошествия на Него Святого Духа. В ранней церкви были и другие течения, придерживавшиеся подобного учения о Христе. Например, алоги — отвергавшие книги, написанные Иоанном, поскольку, по их мнению, его учение о Логосе противоречило остальному Новому Завету, — также видели в Иисусе простого человека, хотя и рожденного чудесным образом от девы. Они учили, что Христос сошел на Иисуса при крещении, в результате чего последний получил сверхъестественные способности. В этом также заключалась суть динамического монархианства. Павел Самосатский, наиболее яркий представитель этого течения, проводил различие между Иисусом и Логосом. По его мнению, Иисус был обычным человеком, рожденным Марией, ничем не отличающимся от остальных, а Логос представлял собой безличный божественный разум, который вселился в Христа и стал обитать в Нем с момента крещения, тем самым подготовив Его к выполнению Его великой миссии. Распространение таких взглядов было одной из причин, побудивших ранних апологетов отстаивать учение о божественности Христа.

В то время как одни богословы отстаивали человеческую природу Христа в ущерб Его божественности, другие придерживались прямо противоположных взглядов. Так, гностики находились под сильным влиянием греческого дуализма, считавшего материю злом и чем-то враждебным духу, а также мистических взглядов, рассматривавших всё земное как аллегорическое отражение вселенских искупительных процессов. Они отвергли идею воплощения, то есть явления Бога в видимом образе, поскольку это подразумевало непосредственное соприкосновение духа с материей. По словам А. Гарнака, большинство гностиков считало, что Христос есть единосущный Отцу Дух. Одни утверждали, что Христос сошел на человека по имени Иисус во время крещения, но затем снова покинул Его перед распятием, а другие верили в то, что телесность Христа была всего лишь призрачной. Сторонники модалистского монархианства также отрицали человеческую природу Христа, отчасти чтобы отстоять Его божественность, но также чтобы утвердить единство божественного бытия. Они видели во Христе лишь образ или проявление одного Бога, в котором они не различали лиц. Противники гностиков, в том числе александрийские