Огненный крест. Книги 1 и 2 (ЛП) - Диана Гэблдон

Эти же записи с самого начала были бледно-коричневого цвета, но после одного или двух дней на воздухе железисто-желчная смесь чернил потемнела, и буквы приобрели обычный иссиня-черный цвет.

Оказалась, это была не бухгалтерская книга, а что-то вроде журнала, содержащего записи об ежедневных хозяйственных событиях.

«16 июля — Поменял шестерых молочных поросят у пастора Готфрида на две бутылки мускатного вина и топор. Поместил их в хлев, пока не вырастут для забоя.

17 июля — Один из ульев начал роиться в конюшне. Моя жена, к счастью, смогла загнать рой в маслобойку и говорит, что Рони Синклер должен сделать ей новую маслобойку.

18 июля — Получил письмо от тети. Спрашивает совета относительно лесопилки на Мельничном ручье. Ответил, что в течение месяца приеду и посмотрю. Письмо отправил с Рони Синклером, который отправился в Кросс-крик с 22 бочонками, от которых я должен получить половину прибыли. Договорился вычесть отсюда стоимость новой маслобойки».

Записи навевали покой, такой же теплый и мирный, как те летние дни, когда они были сделаны. Она почувствовала, что напряжение в спине начало ослабевать, и ее ум начал искать пути решения сегодняшних проблем.

«20 июля — Ячмень в низких местах достигает до моих колен. Красная корова принесла здорового теленка вскоре после полуночи. Все хорошо. Прекрасный день.

21 июля — Ездил к Мюллерам. Обменял флягу сотов на кожаную узду, немного порванную, но можно починить. Домой возвращался по темноте, так как встретил сумерки у пруда возле Холлис-Гэп, остановился и поймал десять прекрасных форелей. Шесть съели на ужин, остальные оставили на завтрак.

22 июля — У моего внука сыпь, но жена говорит, что ничего страшного. Белая свинья сломала загородку и убежала в лес. Думаю, то ли ловить ее, то ли посочувствовать незадачливому хищнику, который на нее наткнется. У нее характер, как сейчас у моей дочери, она мало спала за последние ночи…»

Брианна наклонилась вперед, хмуро уставившись на страницу.

«…потому что ребенок плакал все время, как говорит жена, из-за колик, которые должны пройти. Я думаю, она права. Тем временем я перевел Брианну с ребенком в старый дом, что для нас стало облегчением, если не для моей бедной дочери. Белая свинья съела четырех поросят из последнего помета, прежде чем я смог помешать ей».

— Вот проклятый ублюдок, — сказала она. Сравнение с печально известной белой свиньей ей вовсе не понравилось. Джемми, услышав ее сердитый голос, прекратил гулить и уронил сухарь; рот его обиженно задрожал.

— Нет, нет, все в порядке, милый, — она встала и подхватила его на руки, покачивая, чтобы успокоить. — Шшш, все хорошо. Мама сказала это дедушке. Ты ничего не слышал, хорошо? Шшш.

Джемми успокоился и, хныкая, потянулся за коркой хлеба на полу. Брианна наклонилась и подняла обгрызенный сухарь, с отвращением рассматривая его. Сухарь был обмусолен и к тому же покрыт кошачьими волосами.

— Фу. Ты действительно хочешь его?

Очевидно, он хотел, и ей пришлось достать с полки большое железное кольцо, которое использовали, чтобы водить быка за нос. Укусив его, Джемми пришел к выводу, что оно ему нравится, так что он забыл про сухарь и стал сосредоточенно грызть кольцо, спокойно сидя на ее коленях и позволив ей перечитать оскорбительную запись в журнале.

— Хм, — она откинулась назад, удобнее устаивая Джемми. Он теперь мог сидеть без посторонней помощи, хотя ей все еще казалось невероятным, что такая тоненькая шейка может держать крупную круглую голову. Она задумчиво рассматривала журнал.

— Это идея, — сказала она Джемми. — Если я переведу старую суч… то есть миссис Чизхолм в нашу хижину, это избавит всех нас от нее и ее ужасных маленьких монстров. Потом… хмм. Миссис Аберфельд с Рут могут прекрасно ужиться с Лиззи и ее отцом, если мы перетащим к ним раскладушку из комнаты мамы и папы. Баги получат свою комнату назад, и миссис Баг не будет такой злой старой су… э… а мы с тобой будем спать в спальне мамы и папы, пока они не приедут.

Ей не хотелось переезжать из хижины. Она была ее домом, домом ее семьи. Она могла пойти туда и закрыть за собой дверь, оставив все волнения и проблемы позади. Там были ее вещи: недостроенный ткацкий станок, оловянные тарелки, глиняные разрисованные ею самой кувшины, и множество мелочей, с помощью которых она сделала хижину домом.

Кроме того она испытывала странное чувство, похожее на суеверие. Здесь они жили с Роджером, и оставить ее — даже на время — казалось признанием возможности, что он мог туда не вернуться.

Она крепче обняла Джемми, тот не обратил внимания, увлекшись игрушкой, которую мусолил, зажав пухлыми кулачками.

Нет, ей не хотелось покидать свою хижину, но это было решением проблемы, и решением довольно хорошим. Согласится ли миссис Чизхолм? Хижина была старая и лишена многих удобств большого дома.

Однако она была совершенно уверена, что миссис Чизхолм согласится. Если она кого-то и знала, кто жил под девизом «Лучше быть первым в деревне, чем последним в городе», то это была миссис Чизхолм. Несмотря на плохое настроение, Брианна почувствовала, что ее грудь под корсетом заколыхалась от тихого смеха.

Она протянула руку и, закрыв журнал, попыталась положить его на место. Но управляясь одной рукой с Джемми на коленях, она не дотянулась до стопки, и журнал слетел обратно на стол.

— Крысы, — пробормотала она и потянулась за ним. На стол выпали несколько листов, и она аккуратно, как могла одной рукой, стала заталкивать их назад.

На одном листе сохранились остатки восковой печати. Ее глаза уловили улыбающийся полумесяц, и она остановилась. Это была печать лорда Грэя. А бумажка, по-видимому, являлась письмом, которое он отправил в сентябре, и в котором он описывал свои приключения на оленьей охоте в болотах. Отец читал это письмо семейству несколько раз. Лорд Джон выказал замечательное чувство юмора, описывая охоту, во время которой произошел ряд злоключений, неприятных, когда они случаются, но от которых потом остаются живописные воспоминания.

Улыбнувшись воспоминанию, она развернула лист, предвкушая новую встречу с охотничьей историей, и увидела, что это было совсем другое письмо.

«13 октября, год от рождества Христова 1770

Мистеру Джеймсу Фрейзеру

Фрейзерс-Ридж, Северная Каролина

Мой дорогой Джейми.

Я проснулся под шум дождя, который лил всю прошлую неделю, и тихое кудахтанье цыплят, которые сделали насест на изголовье моей кровати. Выбравшись из-под одеяла под пристальными взглядами их глаз-бусинок, я отправился выяснить обстоятельства их появления в моей спальне, и мне сообщили, что из-за прошедших дождей река разлилась и затопила отхожее место и курятник. Жители последнего были спасены Уильямом (это мой сын, вы должны его помнить) и двумя рабами, которые успели выгнать домашнюю птицу из курятника метлами. Я не знаю, кому принадлежит блестящая идея, разместить несчастных жертв наводнения в моей спальне, но у меня есть определенные подозрения на этот счет.