Письма с Дальнего Востока и Соловков - Павел Флоренский

1936.ѴІ.24—25. Соловки. Дорогой Васюшка, от мамочки я получил известие о рождении маленького. Надеюсь, что здоровье Наташи и его неплохо, однако хотел бы узнать об этом точно. Мне хотелось бы также, чтобы маленький прожил хотя бы лето дома, т. е. в Посаде, тем более, что там хороший воздух и ближе к природе. К сожалению, я не знаю, что есть у меня и потому не могу ничего подарить ему. Ho ты сам выбери, что найдешь подходящем и подари от меня. Тебе же надо воспользоваться летним солнцем и хорошенько отдохнуть к зиме, а также предаться размышлениям, чтобы накопление знаний и опыта не было загромождением и обременением памяти, а действительно обогащало общее миропонимание. О судьбе твоих работ я так и не знаю. Главное, мне представляется необходимым фиксировать их, чтобы они не были нагромождением, которое легко выветривается, забывается и не оставляет прочных следов. Старайся по возможности подводить итоги составлением таблиц, схем, диаграмм, — это не только фиксирует, но и придает материалу легко обозреваемый вид, необходимый для сопоставлений и выводов. Кроме того подобная координация материалов и данных служит хорошим пособием для преподавания, даже если схемами и прочим не пользоваться как непосредственно показываемым пособием, — т. к. мысль и изложение приобретают достаточную четкость. У нас в стране и раньше и теперь мало кто умел излагать четко, а этому между тем учиться особенно важно. Сейчас, напр., читаю «Пегматиты» Ферсмана и нахожу, что изложен материал на редкость тяжеловесно, неоформленно и неусвояемо: типично—немецкое изложение, с которым надо всячески бороться. Вернадский, несмотря на свои французские симпатии, тоже излагает свой драгоценный материал совсем не так, как следовало бы и как изложил бы его любой француз, даже на много голов ниже Вернадского. Должно быть живое чувство архитектоники произведения и его ритмики, а для этого нужна внутренняя ясность мысли. Среди различных работ я занимаюсь, правда очень медленно продвигаясь вперед, проблемою морфомет- рии. Наметил один путь, кажется он должен дать хорошие результаты, но для него необходима большая предварительная проработка ряда математических вопросов. К этой проработке я подбираюсь, пока же вывожу ряд формул. К сожалению, намеченный мною путь аналитически сложен и представляет математические трудности, в возможность преодоления которых при наличии весьма скудных, почти детских пособий и отсутствии других, хотя бы скудных, я далеко не уверен. Однако, выводимые мною формулы вероятно будут полезны и сами по себе, если бы и не удалось использовать их по прямому назначению. — В «Полном собрании сочинений» И. Ф. Рылеева (Academia, 1904, стр. 297, № 88) я нашел заметку «Об Острогожске». Острогожск, «ныне» уездн. город Воронежской губ., был главным городом Острогожского слободского полка. Он построен в 1652 г. и первоначально населен по указу царя Алексея Мих. заднепровскими казаками, в числе 1000 человек, пришедшими с полковником своим Дзеньковским… и т. д.» Это сведение заинтересовало меня в связи с одной из могил в б. Tp. Серг. Лавре, в которой погребен житель Острогожска, — по всем данным из числа потомков этих казаков. — На ближайших днях думаю проехать к вкходам коренных первично метаморфических пород, м. б. най; у что‑нибудь интересное и полезное. Видимо там имеется выход пегматитовой жилы. — Постарайся воспользоваться летом и побольше побыть с мамочкой, бабушками, Олей и Тикой, ч~обы наверстать упущенное за много лет. Кроме того побол>ше гуляй и вспоминай о своем папе. Когда мой отец приехал на один день в Посад, он был в восторге от видов и растительности, все твердил—«Это просто парк», — а он видел много на с*оем веку. Крепко целую тебя, дорогой.

Дорогая Наташа, приветствую маленького и радуюсь его появлению. Надеюсь, Вы будете его роптать в музыке, чтобы он пропитался насквозь ее ритмом. Я уже писал, что хотел бы слышать о Вашем нахождении летом і Посаде, и чем скорее— тем лучше, — чтобы не терять короткого теплого в наших широтах лета. Передайте мой привет Вашим родителям и прочим членам семьи. — Читая В. А. Бильбасова «Историю Екатерины Второй» (т. I, 1895, стр. 229), я сделал заметку, которая может быть заинтересует Вас. Бильбасов разсказывает, что 17 июня 1745 г. Вел. Кн. Петр Федорович был объявлен совершеннолетним и вступил в управление Голштинским герцогством. В 1746 г. был образован при П. Ф. особый Совет для управления Голштинией. Секретарями Совета были назначены ф. Брэм- зен и Цейс. Сообщаю Вам это сведение, т. к. исторические мелочи нельзя собрать сразу, они накопляются, для образования цельной картины, годами и с большим трудом. Советую и Вам копить их, записывая на лоскутах или в общую тетрадь, но тогда под номерами, чтобы можно было после составить указатель имен и предметов. Теперь, после рождения сына, на Вас эта обязанность культурного накопления ложится уже со всею тяжестью. Ho Вы молоды и, надеюсь, энергичны. Поэтому не раскисайте и не откладывайте на завтра то, что можно и должно сделать сегодня. А именно записывайте, то что прочтете по истории из необходимого, чтобы установить свое (в лице своего рода) место в историческом прошлом, разспраши- вайте, выжимайте сведения из кого можно, —да выжимайте, ибо, как Пушкин сказал с горечью «мы нелюбопытны», а нелюбопытство к своему прошлому есть порок. Мы же, к сожалению, не только не любопытны, но всегда стараемся забыть о прошлом и потому не научаемся в настоящем и повторяем ошибки прошлого. — Живя в Посаде, иадеюсь, Вы будете играть, это полезно [не] только для Вас, но и для всех, особенно же для малыша. Всего хорошего, поправляйтесь и радуйтесь.

г. Загорск (б. Сергиев)

Московской области

Пионерская ул., д. 19

Анне Михайловне Флоренской

Флоренский Павел Александрович

Cn. I, Осн.

1936.ѴІІ.4—5. Соловки. № 66. Дорогая Аннуля, письма твои № 17, 18, 19 и Кирино получил, а сегодня—от 16 и 26 июня, оба за № 22, т. о. 2 письма не дошли. Почему ты не получала моих раньше—не знаю, а июньские письма тут задержались по причинам не от меня зависевшим. Главная же, вероятно, —это перегруженность цензоров. Как‑то я подсчитал, сколько им надо прочитывать в день писем, не говоря о посылках и бандеролях, и подумал об утомительности их работы. Недаром один из цензоров на БАМ’е жаловался на нервное разстройство. — Написал было тебе большое письмо и в частности с мотивировкою своего нежелания писать кому бы то ни было, кроме близких родных. Ho потом подумал о несоответствии тона минорного моему прирожденному рэ диэз мажор, и письмо осталось на Соловках. В конце концов люди могут понимать и сами, что мне не [до] светских обязанностей, всегда мне чуждых, а если не хотят понимать, то пусть не понимают. Относительно поездки Мика я тебе писал неск. раз. Повторю: считаю полезным, чтобы он приучался к работе и ростил в себе интерес к делу в таком возрасте, когда формируется личность на всю последующую жизнь. Наша родовая природа такова, что мы можем успешно работать лишь там, где надо работать творчески и пионерски. Все мои предки, по прямым и по боковым линиям были пионерами. Кроме того, наше мышление не отвлеченное, а конкретное, опирающееся на непосредственное наблюдение и опыт. Мику надо обогатиться впечатлениями природы и ее жизни, без этого книжное изучение у него не пойдет успешно. Повторяю, нашей мысли не свойствен формализм и академизм. Да и Кире полезно участие в работе Мика, не только с точки зрения успешности работы, но и большей осторожности в путешествии. Да, часть писем послана на адрес мамы, боюсь, что они застрянут у нее в квартире. Неск. раз я посылал Мику стихи, доходят ли они до вас и доходят ли до вашего сознания. Ведь они автобиографичны и генобиографичны т. е. передают основные свойства нашего родового мышления (γένος — род); поэтому мне хотелось бы, чтобы вы видели в них не просто стихи для развлечения, а итоги жизненного опыта, которые могут быть полезны как направляющее начало в работе и жизни. — В № 154 от 8. Vl «Правды» было помещено объявление об издании «Academia» поэмы Шота Руставели.

Мне хотелось бы, чтобы ты и дети читали >ту поэму, вспоминая обо мне, так как она очень передает м<А внутренний мир, — хотя и не во всем, т. е. не передает моего сгношения к природе. Ho все же, если вы хотите понимать с^рой моей души, то у Руставели он выражен особенно внятн·. Правда, Бальмонт обальмонтил это монументальное создаіие XII века, сделав величественное—салонным, но все же лучше такой перевод, чем никакого. Твое письмо от 16. VI М5ня огорчило, когда я узнал, что мамы нет в Посаде и что маленький будет еще где‑то отдельно. Мне хочется, чтобы вы блли все вместе и чтобы маленький набрался ранних впечатленій от дома. Ho письмо от 26. VI исправило дело, и я очень рід, что вы собрались вместе, жаль только, что нет Мика и Кіры. Мама и вы все смотрите на цветы, мне это гораздо пріятнее, чем смотреть самому. Да и Васюшка будет чаще дома. Письма Наташи я не получил, как, повидимому не получили моих писем мама, Вася и Наташа. Подожду немного, м. б. они и дойдут до вас, а ваши до меня: получение писем в обращенном хронологическом порядке у нас здесь дело очень обыкновенное. — Если увидишь Е. М., передай ей мой привет и скажи, чтэ я часто вспоминаю ее. В частности, меня безпокоит кончина ее приятельницы, забыл как ее звали, жены Н. В.[2354] Передай привет также Т. И. и А. И. Спрашиваешь о водорослевой работе. На командировках я бываю, но на короткое разстояние. К тому же на Соловках больших разстояний нет и нет места, куда было бы нельзя дойти пешком в несколько часов. Это уютно, и если бы Соловки не были Соловками, то вполне соответствовало бы моему эллинскому миропониманию. He люблю безграничных пространств и безформенности, ищу великого, а не большого, а малое пространство легче воспринять, как великий мир, чем большое… Мне часто вспоминается кончина папы. У него были не то сны, не то видения — путешествия, или скорее кочевья в безграничных азиатских пространствах. И его ужасала мысль об изобилии. «Вот, обычно думают, что человечество погибнет от недостатка, говорил он, а мне стало ясно, что оно погибнет от изобилия». Много меня пугало с детства, казалось—врывается неоформленный хаос, с которым не справишься, который не освоишь. Іде нет композиции, там нет и понимания, а композиция предполагает ограничение. Что самое главное в художественном произведении? —Рама, рампа, пределы во времени, начало и конец. Если нет ограничения, то невозможно и умиротворение. Умение ограничить себя — залог мастерства (Іеге).