Бунт на «Кайне» - Герман Вук

— Со старпомом Кейтом. Поздравляю, Эд.

Когда они расположились в капитанской каюте, чтобы выпить по чашке кофе. Кеггс сказал:

— Вот какие дела, Вилли. Я плаваю на шесть месяцев дольше, чем ты, значит, к декабрю «Кайн» будет твоим. — Лошадиное его лицо приобрело выражение важности и значительности, он стал похож на породистого жеребца. Кейт подумал, что Кеггс сейчас выглядит моложе, чем три года назад в курсантской школе, когда с мученическим видом, до самой зари просиживал над учебником по артиллерии. Они немного поговорили о Роланде Кифере. Потом Кеггс сказал, искоса поглядывая на Вилли:

— Ты ничего не сказал мне о бунте на «Кайне»…

— Ты знаешь об этом?

— Вилли, об этом знает вся тральная флотилия. Но нам известны только сплетни, никто еще не располагает информацией из первых рук, она что, все еще считается закрытой?

— Разумеется, нет.

Вилли рассказал ему всю историю. Капитан «Моултона» время от времени качал головой, не веря своим ушам, и пару раз даже присвистнул.

— Марик — самый удачливый парень на всем флоте, Вилли. Не понимаю, как ему все это сошло с рук…

— Я же тебе говорю, этот адвокат просто волшебник.

— Ясное дело… Хочешь, я расскажу тебе кое-что? Однажды вечером, в Нумеа это было, мы со старпомом здорово напились — капитаном был тогда Железный Герцог, — и вот, приводит он мне дословно статью 184.— Жду, — говорит, — когда Герцог сделает одну настоящую промашку — тут я его и накрою. — Но больше он об этом не вспоминал. Видел бы ты, как Сэммис заставлял его ползать на брюхе.

— Они никогда не делают этой одной настоящей промашки, Эд. Вот в чем загвоздка.

За семнадцать дней до окончания войны тральщик «Кайн» наконец-то затралил мину. Тральщики были в Китайском море и шли строем, образующим двойную линию, захватывающую полосу воды в пять миль. Тралить начали на восходе, и зубчатая линия кораблей осторожно шла по мелководью, приближаясь к минным полям. Вдруг за кормой «Кайна» вынырнула мина, огромный ржавый шар с рожками, и закачалась, наполовину выглядывая из воды. Кифер взвизгнул от возбуждения и скомандовал выбросить за борт красящий маркер. Сигнальщики подняли флажный предупредительный сигнал. Следовавший за ними морской охотник взял курс на мину и стал расстреливать ее из автомата. Она со страшным ревом и свистом взлетела в воздух, на сотни футов подняв красно-белый столб воды. Вдоль всей линии траления на поверхность стали выскакивать мины. Море было усеяно желто-зелеными пятнами маркеров. «Кайн» шел во второй линии, поэтому моряки стали с волнением следить за поверхностью моря.

Менее чем через минуту прямо по носу они заметили мину. Кифер, пританцовывая, сделал три полных круга вокруг мостика, выкрикивая прямо противоположные команды на руль и машинам, в то время как «Кайн» подходил к мине с наветренной стороны, расстреливая мину из пушек. Они были от нее в сотне футов, когда она с адским воем ринулась в небо, обрушивая вниз чудовищный водопад, и исчезла из виду. Вскоре впередсмотрящие заметили справа по носу еще одну мину, и почти одновременно «Кайн» подсек еще две. Целых пять минут на мостике творился настоящий бедлам.

Но всякое новое дело, даже такое смертельно опасное, как траление, скоро теряет остроту новизны и идет по заведенному порядку, К тому времени, когда «Кайн» затралил семь мин и полдюжины расстрелял, стало ясно, даже для его нервного командира, что это не такое уж трудное и даже, если верить в удачу, не такое уж опасное дело. Поэтому капитан кинулся в другую крайность, стал вести себя столь легкомысленно, что пару раз почти столкнулся с миной, чем здорово напугал Вилли.

В то утро Вилли охватило чувство потусторонней отчужденности. Он давно уже убедил себя, что «Кайну» никогда не суждено затралить мину. На этом, казалось, и должен естественно завершиться причудливый путь корабля. Вилли, однако, продолжал изучать руководство по тралению, хотя и считал, что это еще одна никому не нужная книга вроде лежащих в сейфе голландского и французского морских кодексов. Он даже перестал, вопреки разуму, верить в само существование мин. И вдруг оказалось, что все эти тральные устройства на корме соответствуют своему назначению! Отводители действительно заглублялись ниже якорных мин и шли прямо, подсекающий трал действительно перекусывал минрепы, а мины действительно представляли собой железные шары, способные поднять корабль в воздух. Еще одна истина была доказана — теперь Вилли начал уже привыкать к таким доказательствам, — но ему стало как-то не по себе, когда он еще раз убедился, что военно-морское ведомство более или менее знает, что делает.

Тральная карьера «Кайна» оказалась недолгой — в этом интуиция не подвела Вилли. Он только начал входить во вкус опасной игры, как топливный насос второго котла перестал действовать, и корабль снизил ход до двенадцати узлов. Это до крайности ограничило его маневренность в районе дрейфующих мин. Командир оперативного соединения отдал команду «Кайну» выйти из строя и вернуться на Окинаву. Дело было как раз перед полуднем. Вспомогательный тральщик, один из находящихся в резерве, идущий в хвосте, прибавил ходу и занял место «Кайна». «Кайн» развернулся на выход из района траления. Кеггс на мостике «Моултона» помахал Вилли на прощанье и просигналил ему: «Счастливчик! Может быть, я тоже попробую бросить гаечный ключ в насос. До скорой встречи!»

На обратном пути команда «Кайна» с удовольствием, смешанным с грустью, взорвала мину, плывущую далеко позади тральщиков. Зловещий коричневый шар заметил Вилли. Он следил за миной в бинокль, испытывая гордость владельца, пока она не поддавалась обрушившемуся на нее граду снарядов автомата. Потом вдруг она исчезла, и тотчас же на этом месте возник огненный столб кипящей воды.

На этом вторая мировая война для «Кайна» окончилась.

Никто на «Кайне» в этот момент, разумеется, не подозревал об этом. С трудом продвигаясь, корабль вошел в бухту Бакнер-бей (как теперь стал называться Накабусуку-ван), и Кифер послал на «Плутон» донесение с просьбой разрешить подойти к борту плавбазы. На следующий день он получил язвительное официальное письмо. Ввиду загруженности более срочной работой, «Кайну» не может быть представлена такая возможность до конца августа. Киферу предписывалось постараться произвести ремонт собственными силами, используя материалы, которые плавбаза будет рада ему предоставить.

Итак, старый тральщик снова стоял в гавани на якоре, покачиваясь на волнах, обрастая ракушками и покрываясь ржавчиной. У Вилли появилось много свободного времени для беспокойных мыслей о Мэй, и он стал очень нервным. Шесть недель прошло с тех пор, как было отправлено письмо с предложением. За это время он несколько раз писал матери и получил ответ. Он успокаивал себя, рассуждая, как все военнослужащие вдали от дома. Письмо или ответ Мэй могло застрять где-то из-за нерасторопности военно-морского ведомства. Корабль, везущий почту, мог попасть в аварию из-за тайфуна. Мэй могло не оказаться в Нью-Йорке. Военная почта работает, мягко говоря, неритмично, и тому подобное. Ни одно из этих предположений не подняло его дух, ибо он знал, как четко и надежно работала на самом деле военная почта. Чтобы отправить с Окинавы письмо и получить на него ответ, достаточно было двух, двух с половиной недель. За неимением другого дела моряки писали сотни писем, и Вилли прекрасно знал весь механизм их доставки. Он мрачнел с каждым днем. Он написал три страстных, полных мольбы письма и тут же порвал их, потому что чувствовал себя идиотом, перечитывая написанное.

Однажды, во второй половине дня, когда он вошел в свою каюту, он увидел на столе толстый конверт, надписанный женским почерком — не округлый с большим наклоном почерк матери, а заостренный и без наклона. «Как у Мэй!» — мелькнула радостная мысль, и Вилли бросился к нему. Торопливо разорвал конверт. Оно оказалось от лейтенанта Дьюсели. Большая, сложенная вчетверо газетная страница выпала из конверта на пол.

думаю, что посылаемый мною материал позабавит тебя или кого-нибудь, кто еще остался на этой старой посудине. Я опять в Отделе информации на Черч-стрит, 90, слава Богу, в двух шагах от моих любимых баров. Вчера днем эта штука попала ко мне на стол. Ее надо было подшить в дело, но я заказал еще один экземпляр, а этот посылаю тебе. По-видимому, старика Желтое Пятно окончательно отпустили на подножный корм, что должно тебя радовать. Стьюбер Форкс, штат Айова! Умираю от смеха, повторяя это вслух. Во всяком случае, он теперь не сможет давать себе волю, заведуя призывным пунктом.

Ходят тут всякие туманные слухи о знаменитом «бунте на „Кайне“». Он стал своего рода легендой, хотя никто не знает, что, собственно, произошло кроме того, что Марика оправдали. Представляешь себе, каково мне тут с моими двумя боевыми звездочками, бывшему офицеру легендарного «Кайна», старому морскому волку! Умру, но не подам вида. Я мог бы завести здесь целый гарем из девочек Женского вспомогательного корпуса, если бы большие зады и волосатые ноги были мне по вкусу, но, видимо, я чересчур разборчив. Тем более что я, можно сказать, обручен. Это, наверно, тебя убьет. Когда я вернулся — ты помнишь, сколько писем я писал тогда домой насчет этой девицы из объявления в «Нью-Йоркере» — так вот, мой приятель из фирмы «Баттен, Бартон, Дэрстин и Осборн» нашел ее по моей просьбе, и скажу тебе — это самая красивая девушка в Нью-Йорке, ее зовут Кристел Гейс (ее настоящее польское имя не выговоришь, не сломав челюсти), она известная манекенщица и просто душечка. За последние шесть месяцев я немало времени провел в Сторк-клубе, и, поверь мне, мой мальчик, это тебе не служить на старике «Кайне». Между прочим, я видел твою возлюбленную Мэй Уинн, она пела в каком-то клубе. Она выглядит шикарно, но у меня не было случая поговорить с ней.