Антология ивритской литературы. Еврейская литература XIX-XX веков в русских переводах - Натан Альтерман
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
(1938)
Перевел В.Корнилов. // Поэты Израиля. 1963, Москва.
Зоя Копельман
Несколько слов о творчестве и жизни Натана Альтермана
Натана Альтермана несомненно можно назвать одним из самых значительных явлений в израильской культуре, несмотря на то, что критика далеко не всегда была к нему благосклонна. Да и читательское отношение проходило разные стадии: восторженное преклонение сменялось недоуменным разочарованием, а порой и откровенными нападками. Но прежде, чем анализировать, пусть бегло, его творчество, приведем несколько фактов его биографии.
Натан Альтерман (1910–1970) родился в Варшаве. Его отец, Ицхак Альтерман, был одним из создателей первого в Польше детского сада, в котором говорили на иврите. Ицхак Альтерман, сочувствовавший идеям еврейского просвещения, всю жизнь посвятил воспитанию подрастающего еврейского поколения в национальном духе. Сын ходил в садик, организованный отцом, где работала и мать. Но детские годы мальчика прошли не в Польше, а в Москве, в Киеве и Кишиневе, куда переезжала семья Альтерманов. В 1921 году в Кишиневе, относившемся тогда к Румынии, была создана религиозная ивритская гимназия «Маген Давид». Туда отдали Натана, и в журнале, который издавали учащиеся, он публиковал свои первые литературные опыты, первые стихи. Было это в 1924 году, а в 1925 семья уехала в Палестину. Здесь в те годы полным ходом шел процесс возрождения иврита: не только писатели и интеллектуалы, но и учителя, и даже домашние хозяйки посылали в специально созданный Комитет языка иврит письма с придуманными или услышанными новыми словами, многие из которых рождались в устах их малолетних детей. Именно так получили ивритские названия многие новые предметы и явления. Ицхак Альтерман и здесь с энтузиазмом взялся за создание ивритского детского сада, а со временем стал попечителем всех еврейских детских садов в Израиле. В семье Натана говорили на иврите, но с бабушкой, а нередко и с матерью он общался по-русски, свободно владея этим языком.
Мальчик закончил первую светскую еврейскую школу в Палестине, знаменитую гимназию «Герцлия» в Тель-Авиве, и родители, верные идеалам пионеров-поселенцев — физический труд на своей земле, послали сына в сельскохозяйственный институт Нанси, во Францию.
Вряд ли юный Альтерман был прилежным студентом, хотя через четыре года он, как и положено, получил звание агронома. Но важно, что во Франции, в Париже, жили в те годы Хаим Хазаз, Йохевед Бат-Мирьям и другие молодые ивритские поэты и писатели, недавно покинувшие пределы Советской России, где ивритская культура в конце 20-х годов оказалась в опале. Общение с ними поощряло к творчеству. Кроме того, неизгладимое впечатление на юного Альтермана произвели стихи французских символистов, и не случайно в зрелые годы он перевел на иврит многие произведения Э.Верхарна. Увлечение символизмом определило и выбор учителя: свое первое зрелое стихотворение «В городском потоке» Альтерман послал Аврааму Шлионскому, редактору журнала «Ктувим» («Писания»), где в 1931 году оно и увидело свет. А.Шлионский был лидером и отцом ивритского модернизма в Эрец-Исраэль, и именно этому течению соответствовала лирика юного Альтермана, богатая усложненной матафорикой, свободно сменяющими друг друга образами, рельефными и неожиданными, организованными в удивительно музыкальные строфы. Однако творчество Натана Альтермана с самого начала стало развиваться в двух направлениях — лирическом и публицистическом, и если его лирика регулярно появлялась на страницах «Ктувим», то публицистику он посылал в газету Гистадрута[199] «Давар» («Слово»). По возвращении в Эрец-Исраэль (1932) новоиспеченный агроном так и не занялся земледелием, а обратился к журналистике. Первые политические стихи на злобу дня, называвшиеся «Тель-Авивские зарисовки», быстро принесли их автору популярность.
В 1934 году он стал штатным сотрудником газеты «Ха-арец», где проработал до 1943 года, после чего перешел в «Давар» и вел там так называемую «Седьмую колонку». Публицистические стихи Н.Альтермана составляют два увесистых тома собрания его сочинений. Это своеобразная поэтическая летопись еврейского ишува до и после образования Государства Израиль. Н.Альтерман всегда занимал активную позицию, и в одном она оставалась неизменной: поэт выступал за большую алию. Запрещали легальную (во времена британского мандата) — он убеждал в необходимости нелегальной, поддерживал действия пальмаховцев[200] и бойцов Хаганы[201]. В конце 50-х — начале 60-х годов активно противился так называемой «избирательной» алие, когда представители Сохнута[202] отбирали в Марокко только здоровых и достаточно молодых евреев, разрушая большие патриархальные семьи, так что документы на въезд в Израиль получали, скажем, дети и внуки, а престарелые родители оказывались брошенными. Он выступал против «кнааним» (буквально «ханаанцы», по имени одного из народов, населявших Палестину до прихода туда евреев из Египта) — группы молодых еврейских интеллектуалов, детей второй алии, которые, начав с отрицания еврейской религиозной традиции,
