Древнерусская государственность: генезис, этнокультурная среда, идеологические конструкты - Виктор Владимирович Пузанов

смертному, князь может попасть в сети к врагу рода человеческого (как в случае со Святославом и Всеволодом, изгнавшими брата своего старейшего). Может он служить и орудием в руках Господа. Например, "по строю Божию", оказаться в нужный момент и в нужном месте, чтобы решить проблему с выбором места под новую церковь, как это произошло со Святославом. Показательно, что князь первым стал копать землю под фундамент храма (как бы сейчас сказали: "Заложил первый камень")[2165]. В последнем случае, возможно, слышны глухие отзвуки давних времен, когда сакральный правитель первым проводил пашенную борозду, борозду под святилище и т. п. Определенные сверхъестественные возможности князя проявляются в описании смерти Феодосия: в момент кончины преподобного Святослав увидел над монастырем огненный столп и поэтому догадался, что блаженный умер. Показательно, что никто, кроме князя, того столпа не видел[2166]. Следовательно, несмотря на всю приземленность князей в житии, они, все-таки, не простые смертные даже по отношению к Господу.

Как видно из описания отношения Феодосия к конфликту Ярославичей и он сам, и его "житиеписатель" Нестор легитимным при замещении княжеского стола считали отцовское завещание (отцовскую волю) и принцип родового старшинства. Вместе с тем, в житии, как само собой разумеющееся, присутствует указание на призвание князя тмутараканцами. Так, после смерти Ростислава, великий Никон "умоленъ бысть отъ людий техъ преити къ Святославу князю и молити и, да пустить къ нимъ сына своего, да сядеть на столе томь". Видимо, Никон являлся представителем от городской общины. Об этом позволяют судить следующие известия жития. Прибывшего из Тмутаракани Никона Феодосий просил остаться в Киево-Печерском монастыре. Никон пообещал вернуться, как только все устроит в своей обители. Согласно автору жития, он так и сделал: "…Дошьдъ бо съ князьмь Глебъмь острова того, и оному седшю на столе въ граде томь, Никонъ же възворотися въспять"[2167]. Таким образом, Никон возвратился после того, как сел на столе князь Глеб. Тем самым он полностью выполнил возложенную не него миссию — доставил князя и, возможно, непосредственно участвовал в процедуре его посажения на тмутараканский стол. Нестор, естественно, главное внимание уделяет игуменской составляющей миссии Никона, тогда как, вероятно, главной была политическая, о чем сам автор жития и проговаривается, когда говорит о связи возвращения Никона с посажением на столе Глеба. Конечно, Никон, перед возвращением в Киев, не мог не устроить дел и в собственном монастыре.

Это известие показывает, что население Тмутаракани, несмотря на полиэтничность, признавало правителями русских князей[2168]. Видим мы и яркий пример участия церковных деятелей в политической жизни на Руси.

Князья, какими бы христолюбцами они не были — приверженцы, прежде всего, ценностей сего мира. Чернецов они, конечно, чтили, но пострига своих слуг и представителей боярства, как видим из рассказа о княжеском скопце и Варлааме, не одобряли. В "Житии" очень образны зарисовки на темы княжеского быта, показывающие всю приземленность княжого бытия. Таковое, прежде всего, отличается необыкновенным материальным богатством. Все, что только можно представить в этом мире, можно, найти во дворе княжем. По словам Изяслава, "вьсехъ благыихъ мира сего испълънися домъ мой". Одним из важнейших и престижных маркеров достатка и социального статуса являются обильные, разнообразные и дорогие яства[2169]. Княжеская жизнь неотъемлема от развлечений, веселья. Так, однажды преподобный Феодосий, войдя в княжеские палаты, увидел пред Святославом множество играющих музыкантов: "овы гусльныя гласы испущающемъ, другыя же оръганьныя гласы поющемъ, и инемъ замарьныя пискы гласящемъ, и тако вьсемъ играющемъ и веселящемъся, якоже обычай есть предъ князьмь". Преподобный не удержался, чтобы не подначить князя. Сев рядом и смиренно опустив очи долу, он наклонился к Святославу и спросил: "То будеть ли сице на ономь свете?". Ярославич оказался восприимчив к критике. Он, конечно, не отказался от услуг музыкантов. Но впредь, узнав о приходе Феодосия, велел им прекращать игру[2170].

Кое-что из жития узнаем об организации княжеского дворцового хозяйства. Так, в доме Изяслава управлял всем ("предръжа у него вся") некий скопец. Именно его пострижение и навлекло княжеский гнев на братию[2171]. В доме князя Всеволода все хозяйство вела некая женщина, приславшая как то в монастырь три воза наполненных корчагами с вином[2172]. Это был воистину щедрый подарок, свидетельствующей о небедном существовании таковых высокопоставленных слуг. Устами Феодосия, Нестор рисует образную картину из жизни рядовых дворцовых слуг (рабов по статусу), которые делают все ссорясь, подсмеиваясь и переругиваясь, понуждаемые побоями со стороны старших над ними, "и тако же вься служьба и съ грехъмь сътваряеться"[2173].

Если во дворце князь изображается в окружении рабов, ему прислуживающих и музыкантов, его развлекающих, то за пределами двора — в сопровождении бояр и отроков. Например, Изяслав, "егда хотяше поехати къ блаженууму, тъгда распустяше вся боляры въ домы своя", приходя только с пятью-шестью отроками[2174]. Святослав, получив, наконец-то, долгожданное приглашение Феодосия, "приде съ боляры въ манастырь…"[2175]. Увидев огненный столп, поднявшийся над монастырем, Святослав догадался о кончине Феодосия и сказал об этом "сущимъ съ нимь"[2176] и т. п.

Князья мудры, обладают даром слова, о чем можем судить из следующих слов Нестора: "Многашьды же сего блаженаго князи и епископи хотеша того искусити, осиляюще словесы, нъ не възмогоша и акы о камыкъ бо приразивъшеся отскакаху, ограженъ бо бе верою и надежею, еже къ Господу нашему Иисусу Христу, и въ себе жилище Святааго Духа сътвори"[2177]. В данном случае Нестор пытается не принизить князей и епископов, но возвеличить самого Феодосия. Одолеть в искусстве словопрения князей и епископов, видимо, было не просто показателем высочайшей квалификации, но и благорасположения Божьего[2178]. В этой связи красноречива и оппозиция: князья и епископы — преподобный Феодосий. Князья поставлены в один ряд с епископами, которые, в силу своего чина должны были обладать и грамотностью, и умом, и даром красноречия. (Стоит ли удивляться после этого, что тот же Всеволод Ярославич "дома седя, изумеяше 5 языкъ"[2179].

Представители высшей знати в "Житии" скрываются под названиями вельможи и бояре. Причем эти понятия выступают как синонимы[2180]. Бояре и вельможи тесно связаны с князем: они либо названы боярами того или иного князя[2181] (показательно, что в таком значении упоминаются бояре, а не вельможи), либо окружают князя (сопутствуют ему)[2182], либо едут к княжескому двору[2183], либо отправляются с ним на войну[2184].

Вельможи и бояре выполняют роль посредников между находящимися в ссоре Святославом и Феодосием. Так, Феодосий, осуждал