Пять дней после катастрофы. Жизнь и смерть в разрушенной ураганом больнице - Шери Финк

выстроились военные автомобили, снайперы заняли позиции. «В какой-то момент человек должен подумать и о себе», – сказал по этому поводу вышеупомянутый медбрат по имени Брент Бекнел.

Приказ военных расстроил медиков, многие из которых не хотели уезжать из больницы, однако, учитывая сложившуюся ситуацию, им все же пришлось подчиниться. «Если вы получите ранение, какой от вас будет толк как от медицинского работника? – справедливо спрашивали военные. – Какой смысл снова открывать больницу, если вы окажетесь не в состоянии немедленно приступить к работе?»

Один из докторов «Туро» направил в офис генерального прокурора штата анонимное письмо. В нем он сообщил, что некий командир, наблюдавший за проведением спасательной операции, сказал ему, что Аречага – один из четырнадцати пациентов, чье состояние было признано «слишком тяжелым», и что медики «вкатили этим больным большие дозы морфия и оставили их умирать».

Токсикологические исследования некоторых тел, обнаруженных в «Туро» и «Спешиалти хоспитал», показали наличие в их тканях большого количества морфия и мидазолама – той же комбинации сильнодействующих препаратов, которая применялась и в Мемориале.

* * *

События в Мемориале, Медицинском центре имени Линдси Боггс и «Туро» резко отличались от того, что произошло в новоорлеанской Благотворительной больнице. Она, как и Мемориал и «Линди Боггс», оказалась отрезанной от остального мира наводнением. В ней тоже отключилось электричество, не работала канализация, компьютеры, телефоны и лифты. Своей вертолетной площадки у нее не имелось. Более того, у нее не было корпоративных управляющих, которые могли бы чем-то помочь, пусть и с большим опозданием. Последние пациенты были эвакуированы из Благотворительной больницы только в пятницу, 2 сентября, – на день позже, чем из Мемориала. К тому же в двух корпусах Благотворительной больницы находилось почти вдвое больше пациентов, чем в Мемориальном медцентре, и намного меньше медиков на каждого из них. Тем не менее там умерло всего трое больных.

По словам врачей, медицинская помощь в палатах Благотворительной больницы продолжала оказываться до последнего. И это при наличии таких же или даже больших внешних и внутренних рисков. Так, например, на крыше одного из соседних с Благотворительной больницей зданий был замечен вооруженный мужчина, из-за чего пришлось на время прервать эвакуацию. Кроме того, в больнице находилось около сотни пациентов с психическими заболеваниями. Многие из них мочились прямо на лестнице. Сообщалось, что спасательные партии, направляемые в Благотворительную больницу, подвергались обстрелам и грабежам. Журналисты еще задолго до окончания эвакуации сообщали, что из больницы уже всех вывезли, хоть это было не так. Более того, военнослужащие Национальной гвардии, в конце концов сумевшие добраться до Благотворительной больницы, привезли туда еще несколько больных, подключенных к аппаратам искусственной вентиляции легких.

В статьях и интервью медики Благотворительной больницы объясняли свою стойкость в чрезвычайных обстоятельствах целым рядом факторов, в том числе тем, что руководство каждые четыре часа проводило совещания с участием всех работников медучреждения – от докторов до санитаров. Это, по словам медиков, помогало поддерживать высокий моральный дух персонала. При свете фонариков они устраивали шоу талантов, рисовали забавные картинки и смеялись.

Руководство больницы прошло обучение действиям в условиях урагана третьей категории и при прорыве защитных дамб. На средства специальных федеральных фондов, которые были созданы после событий 11 сентября 2001 года, больницей были закуплены несколько портативных генераторов, аппараты искусственной вентиляции легких и коротковолновая радиосистема. Сотрудники больничной службы безопасности также прошли специальные тренинги и знали, что делать в условиях чрезвычайной ситуации.

Да и в целом медики Благотворительной больницы были, как правило, людьми с твердым характером, привыкшими к спартанским условиям и хаосу, характерным для крупных государственных лечебных учреждений в больших городах. Кое-кто из докторов работал в полевых госпиталях во время войны во Вьетнаме и был известен своими храбростью и мужеством. Практически все медработники Благотворительной больницы умели приспосабливаться к самым сложным ситуациям, проявляя изобретательность и используя довольно ограниченные материальные ресурсы. Например, они сливали бензин из автомобилей и заправляли им небольшие портативные электрогенераторы. А генераторы, в свою очередь, служили источниками электроснабжения для аппаратов ИВЛ и кардиомониторов в реанимационном отделении. Благодаря этому многие тяжелые больные выжили, в том числе один недоношенный новорожденный.

Все это резко контрастировало с тем, что происходило в Мемориале, где после отключения электричества искусственную вентиляцию легких пациентам кое-как проводили вручную, а когда удалось запустить два таких же, как в Благотворительной больнице, генератора, их подключили не к медицинскому оборудованию, а к вентиляторам в коридорах и вблизи вертолетной площадки.

Помимо всего прочего, медперсонал Благотворительной больницы, несмотря на экстремальные условия, соблюдал обычный распорядок, то есть продолжал оказывать больным необходимую помощь, работая посменно, что позволяло медикам в свободное время немного выспаться. Это говорило о том, что ситуация хотя бы частично находилась под контролем, что, в свою очередь, свело к минимуму панику среди пациентов. В больнице также применялся довольно эффективный метод борьбы с распространением слухов. Действовало простое правило: не говори о том, чего не видел собственными глазами. Но самое главное, руководство Благотворительной больницы считало, что спасать нужно всех, даже безнадежных пациентов. Поэтому самые тяжелые больные были эвакуированы не в последнюю, а в первую очередь.

* * *

Рик Симмонс проявлял неистощимую энергию, выстраивая линию защиты Анны Поу, но ему мешало отсутствие у него полной доказательной базы, которую собиралась использовать сторона обвинения. В середине сентября он отправил письмо помощнику окружного прокурора Майклу Моралесу, едва ли не в тысячный раз прося выслать ему копии актов токсикологической экспертизы останков умерших. Симмонс даже предложил нечто вроде обмена: за протоколы вскрытия и результаты токсикологической экспертизы он был готов предоставить обвинению заключения собственных экспертов, работавших по делу.

Помощник окружного прокурора Моралес это предложение отклонил, напомнив Симмонсу, что Анне Поу еще не было предъявлено официальное обвинение. Получить же доступ к доказательствам, собранным стороной обвинения, представитель защиты, согласно законам штата Луизиана, мог только после того, как это произойдет. Однако, подчеркнул Моралес, процесс еще не достиг этой стадии. Помощник окружного прокурора дал понять, что будет рад ознакомиться с аргументами защиты, если Симмонс захочет дать ему такую возможность, но раскрыть свои пока не готов.

Симмонс неоднократно напоминал Моралесу, что дело передано в ведение офиса окружного прокурора, который при желании может без каких-либо объяснений отказаться заниматься им и вернуть в офис генерального прокурора штата. Поскольку Моралес окончил экспресс-курсы медицины катастроф, Симмонс выразил готовность в любой момент предоставить ему имеющуюся у защиты информацию медицинского характера и даже в общих чертах изложить собственное представление о данном случае.

Моралесу пришлось столкнуться с таким количеством новых терминов, что он был вынужден