Пять дней после катастрофы. Жизнь и смерть в разрушенной ураганом больнице - Шери Финк

их распоряжении была всего одна небольшая лодка-плоскодонка, которую они где-то украли. Те, кого не успели вывезти в четверг, были эвакуированы в пятницу.

В передаче телеканала Эн-би-си подчеркивалось, как тяжело далось исполнявшему обязанности главного врача доктору Джонсону решение об очередности эвакуации, как его возмущало практически полное отсутствие помощи извне, какую изобретательность он проявлял, умудряясь пополнять запасы медикаментов и работать в условиях страшной, удушающей жары. Когда в среду, 31 августа, Джонсона эвакуировали, сначала на лодке, а потом на вертолете, его не доставили в безопасное место, а просто высадили вместе с группой пациентов на одной из развязок федерального шоссе № 10.

Анну Поу программа «Дейтлайн» привела в восхищение. По ее мнению, она дала телезрителям возможность почувствовать, в какое трудное положение может попасть врач, блокированный на территории больницы и вынужденный принимать исключительно тяжелые с моральной и многих других точек зрения решения. Многие люди, в том числе одна из сестер Поу, после передачи стали звонить ей, чтобы сказать, что до этого момента просто не представляли, через что ей пришлось пройти. В самом деле, передача была сделана с сочувствием к профессиональным медикам. В качестве же главного врага выступала стихия.

В «Дейтлайн» упоминалось о том, что офис генерального прокурора штата внимательно изучает события в Медцентре имени Линди Боггс. Расследование, в котором на начальном этапе приняла участие Вирджиния Райдер, показало еще более страшную картину, чем телеканал Эн-би-си.

Усилия следователей были направлены на то, чтобы выяснить, что происходило в больнице после того, как из нее сбежали почти все сто семьдесят медиков. По совету пожарных, они надели такие же халаты, как у больных, и фломастером нарисовали себе букву В, чтобы ничем не отличаться от пациентов и получить возможность эвакуироваться на военных вертолетах. При этом некоторые из них фотографировали друг друга – в халатах, накинутых поверх медицинской униформы, с намалеванными красным фломастером буквами на руках, на груди, на лбу.

Одна женщина-врач, респираторный терапевт по специальности, поинтересовалась у коллег, что будет с оставшимися в больнице пациентами. Ей ответили: «В какой-то момент кому-то придется подвергнуть их эвтаназии». Когда к анестезиологу по имени Джеймс Риопелль подошли с просьбой провести эту процедуру, он счел эту идею безумием: все же Медицинский центр имени Линди Боггс не был «Титаником», который вот-вот должен был погрузиться в морские пучины. Медцентр находится всего в миле от незатопленной части города, в нем имелся большой запас питьевой воды. Да, организуемая властями спасательная операция запаздывала. Но Риопелль был уверен, что в конце концов она начнется и ее механизм заработает на полную мощность – несмотря на слухи о том, что представители властей якобы останавливают спасателей-волонтеров на окраинах Нового Орлеана и не дают им продвигаться в глубь города из соображений безопасности.

Риопелль, в прошлом президент общества защиты животных штата, еще с утра решил для себя, что не станет подчиняться распоряжению властей и в любом случае останется в больнице. Хотя бы потому, что на ее территории находилось от шестидесяти до семидесяти собак, кошек и других домашних питомцев, включая его собственных. Риопелль не мог бросить их на произвол судьбы только потому, что какой-то двадцатилетний пожарный из Шривпорта приказал ему срочно эвакуироваться. Несколькими годами раньше, после посещения территории бывшего концентрационного лагеря Дахау, он поклялся себе, что никогда не станет выполнять указания, с которыми не будет согласен. Еще двое медиков больницы, чьи животные находились на территории медицинского центра – главная медсестра и респираторный терапевт, – тоже решили остаться.

Джеймсу Риопеллю даже в голову не могло прийти, что спасатели вывезут не всех пациентов. Однако в итоге в больнице остались не только он и двое его коллег, но еще порядка двадцати пяти больных в крайне тяжелом состоянии. В отношении многих из них было принято решение о непроведении реанимационных мероприятий. Риопелль видел, как несколько пациентов умерли, и сам перетащил три тела ко входу в больницу, чтобы отпугнуть мародеров.

В первый вечер после того, как больницу покинули последние спасатели, Риопелль решил осмотреть двадцативосьмилетнюю пациентку, которая ожидала операции по пересадке печени. Рядом с ней находилась ее мать, которая тоже отказалась выполнить приказ покинуть больницу, заявив, что не сделает этого, поскольку ее дочери очень плохо и она страдает от боли. Больничная аптека прекратила работу и была заперта, но кто-то из медиков оставил Риопеллю запас морфия – на тот случай, если оставшихся в медцентре домашних животных потребовалось бы усыпить.

Не зная, что еще сделать в этой ситуации, Риопелль предложил несчастной женщине, которую звали Илэйн Байас, 10-миллиграммовую ампулу морфия, чтобы та ввела его дочери. При этом Риопелль честно предупредил мать пациентки, что это может убить больную: ведь у нее была нарушена функция печени, а именно этот орган отвечал за расщепление препарата. К тому же он не знал, какую дозу в данном случае можно было считать безопасной, а потому попросил Илэйн Байас быть предельно осторожной, вводя дочери морфий, который должен был помочь ей заснуть.

Воспоминания самой Байас противоречили тому, что рассказал Риопелль. По словам пожилой женщины, врач настаивал, чтобы она дала дочери возможность хоть немного поспать, и показывал, как ввести лекарство в капельницу. Но Илэйн Байас отказалась это сделать. Следователям она объяснила это тем, что на нее повлиял разговор, состоявшийся несколько раньше. После совещания медперсонала от одной женщины-врача она узнала, что некоторых пациентов эвакуировать не будут. По словам Илэйн Байас, та сказала ей следующее: «Этим больным введут морфий, чтобы они уснули».

Джесси Линн Ласалль, жена другого молодого пациента, который только что перенес трансплантацию печени, также вспомнила, что Риопелль неоднократно предлагал ей ввести супругу морфий. Риопелль впоследствии заявил, что не помнит этого. Тем не менее, как показала Джесси Линн Ласалль, Риопелль говорил ей, что ее мужа никто эвакуировать не будет, и убеждал позволить ему ввести ее супругу морфий, чтобы «избавить его от страданий». Придя в бешенство, женщина выставила его из палаты. Однако он успел сказать, что если она передумает, то его можно будет найти наверху, где находились оставшиеся в больнице домашние животные. После того как в медцентре отключилась система электроснабжения, мужа Джесси Ласалль подключили к больничной пневматической системе вентиляции легких и подачи кислорода, которая все еще находилась в рабочем состоянии. По этой причине, как заявил впоследствии Риопелль, морфий, даже если бы его ввели пациенту, не подавил бы его дыхательную функцию и не создал бы угрозу жизни.

Риопелль отрицал, что подверг кого-то из пациентов эвтаназии, и заявил, что вообще не вводил никому