Пять дней после катастрофы. Жизнь и смерть в разрушенной ураганом больнице - Шери Финк

Эвина Кука, который любил повторять, что когда-нибудь Мерл Лагасс превратится в «очень красивый труп».

Даже через год после смерти Мерл Лагасс Карен так и не сообщили, что же случилось с ее матерью после их расставания, которое было таким тяжелым. Показаниями, которые дал следователям офиса генерального прокурора штата лечащий врач Мерл, Рой Кулотта, с ней не поделились. Карен, однако, была уверена, что ее мать умерла из-за халатности Кулотты, а также из-за того, что больница не была должным образом подготовлена к работе в условиях чрезвычайной ситуации. Женщина постоянно думала о том, сколько времени ее матери пришлось мучиться от жары перед смертью, и гадала, давали ли ей кислород и обезболивающие препараты.

Карен Лагасс подала иск против Роя Кулотты, больницы, ее главного администратора Рене Гу, женщины-медика по имени Джейн Доу, а также заведующего терапевтическим отделением доктора Ричарда Дейчмана, который, как выяснил адвокат Карен, на собственные деньги издал книгу под названием «Синий код: воспоминания врача об урагане «Катрина». В книге в основном рассказывалось о ключевой роли, которую ее автор сыграл в организации эвакуации. Дейчман в свое время лечил саму Карен Лагасс, и она поначалу была удивлена, когда ее адвокат в качестве одного из ответчиков указал и на него.

Семья перенесшей инсульт Эсси Кавалье также подала в суд на больницу. Дочь пациентки была адвокатом и специализировалась на делах о халатности медиков и врачебных ошибках. Получив результаты токсикологической экспертизы тканей матери, она очень расстроилась. Ее возмутило, что кто-то решил за ее мать, будто она обречена и в любом случае умрет. Где, спрашивается, знаменитая американская система сдержек и противовесов? Как можно было принимать подобные решения единолично?

Родственники трех из четырех пациентов «Лайфкэр», упомянутых в ходатайстве о выдаче ордеров на арест, в том числе семьи Эмметта Эверетта и Роуз Савуа, подали гражданские иски не только против Мемориала и «Лайфкэр», но и против Поу, Будо и Ландри. А также против Сьюзан Малдерик и Стивена Харриса, фармацевта «Лайфкэр». В исках говорилось о несанкционированной эвтаназии, отсутствии в больнице надежной резервной системы электроснабжения, плохой организации спасательных работ и неоказании пациентам медицинской помощи.

Жена, сын и дочь Эмметта Эверетта включили в иск также работодателя Поу – Университет штата Луизиана. В нем, в частности, говорилось, что там все это время были в курсе происходящего.

«Кто позволил им выступать в роли Бога? – спросила Кэрри Эверетт в телепередаче на канале Си-эн-эн, посвященной годовщине урагана «Катрина». – Кто дал им такое право?»

Члены семьи Эмметта узнали о его смерти только через пятнадцать дней после того, как его не стало. Они потребовали суда с участием присяжных. Илэйн Нельсон, мать Кэтрин Нельсон, не входила в число четырех пациентов, чья смерть связывалась с введением летальных доз сильнодействующих препаратов. Однако ее родственники из разговоров с сотрудниками офиса генерального прокурора штата, а также из результатов токсикологической экспертизы знали, что в образцах тканей Илэйн была обнаружена высокая концентрация морфия. Их возмутило, что Илэйн, которая честно прожила долгую жизнь и помогала огромному количеству людей, судя по всему, попросту умертвили, словно ее последние минуты не имели никакой ценности. Брат Кэтрин Нельсон Крейг был опытным адвокатом и специализировался на делах о злоупотреблении служебными полномочиями, в том числе в сфере медицины. Он уже заканчивал свою карьеру, но, безусловно, имел необходимые возможности, связи, время и мотивацию, чтобы выяснить, что именно случилось с его матерью – и заставить дорого заплатить тех, кто был виновен в ее смерти.

Анджела Макманус, дочь Уильды Макманус, испытывала несколько иные чувства. Перспектива многочисленных и долгих бесед с каким-нибудь адвокатом обо всем, что ей и ее матери пришлось пережить в Мемориале, пугала ее: женщина опасалась, что это окажется для нее слишком тяжелой ношей. Поэтому она поручила заниматься подачей иска и всем, что для этого могло потребоваться, одному из родственников. Ей же необходимо было прийти в себя и восстановить силы, которых у нее почти не осталось. Анджела утратила свою былую энергию и способность радоваться жизни. Но в то же время она не смогла избежать телеэйфории.

Вместо того чтобы подать в суд, она занялась тем, что казалось ей куда более важным, хотя могло причинить непоправимый ущерб ее душевному здоровью. Анджела стала выступать перед публикой и рассказывать о том, что произошло с ее семидесятилетней матерью. Таким образом, она словно бы снова стала голосом Уильды Макманус. Анджелу возмущали предположения, что медики пытались облегчить страдания пациентов. Кто им сказал, что это были последние минуты жизни больных – больных, которых они никогда не лечили?

Анджела чувствовала, что права ее матери были грубо нарушены – даже если жить ей и в самом деле оставалось совсем немного. Близкие Уильды Макманус были лишены возможности находиться рядом с ней, когда она умирала, увидеть ее тело, провести бдения у гроба. Процесс разложения зашел так далеко, что родственники решили кремировать покойную. Таким образом, Уильду Макманус не смогли даже похоронить по-человечески, так, как она это заслужила – с отпеванием в католической церкви Святого Раймунда на Пэрис-авеню рядом с ее домом, где она пела в церковном хоре и где все прихожане ее знали. Анджела была уверена, что во время траурной церемонии в церкви яблоку было бы негде упасть.

После ареста Анны Поу и двух медсестер Анджела вдруг сообразила, что, внеся свой номер в телефонный справочник, она, возможно, оказалась единственной из родственников умерших пациентов «Лайфкэр», кого журналисты при желании могли легко разыскать в Батон-Руж.

«Я должна обо всем рассказать», – подумала Анджела и стала отвечать на звонки с радио, а затем впустила в свое жилище телевизионщиков и позволила им снять на камеры семейные фотографии в рамках. И даже позировала им, стоя на балкончике, выходящем во внутренний дворик, и глядя куда-то вдаль, – чтобы обеспечить съемочной группе подходящий закадровый видеоматериал.

«Я не верю, что человек, находящийся в здравом уме, мог принять решение вот так просто умертвить пациентов, – заявила она после ареста основных фигурантов дела Мемориала репортеру телеканала Эй-би-си, члену съемочной группы программы «Доброе утро, Америка». – Я несколько месяцев не знала, что произошло с моей матерью. Чтобы я смогла как-то жить дальше, мне нужны ответы кое на какие вопросы».

«Эвтаназия – это процедура, которая применима к лошади или какому-нибудь другому животному. Когда ее применяют по отношению к людям, это называется убийством».

В день после ареста Анны Поу и двух медсестер журналисты практически беспрерывно атаковали Анджелу Макманус и истрепали ей все нервы. Они выстраивались в очередь на