Ижицы на сюртуке из снов: книжная пятилетка - Александр Владимирович Чанцев

терял времени даром. И действительно, работал чуть ли не в архивах – к «Стокгольму», как к солидному научному труду, прилагается почти сотня страниц комментариев (и специальный сайт с ссылками на всю музыку, фильмы и документы). И там можно узнать действительно не общеизвестные факты – от совсем раннего псевдонима Высоцкого и откуда пошло быть армянское радио до недолго, увы, просуществовавшей организации по контролю советских партийных бонз Комитета партийного контроля и созданном СССР и США в 1972 году Международном институте прикладного системного анализа.

Да, перед нами исторический роман – советские 1962–1968 гг. – но совершенно очаровательный в своей не ходульности, но живости (персонажи скорее залезут на ходули, чтобы повторить какой-нибудь цирковой трюк, отмочить хохму на потеху друзьям!).

Советская ностальгия – от «Дома солнца» Сукачева до «Оттепели» Тодоровского, не говоря уже о недавней череде байопиков героев советских лет, – в тренде. Но образцами у Нестерова – что он и не скрывает, благо те же герои посещают все открытые и закрытые премьеры, подрабатывают в кино даже – кинематограф его лучших изводов. «Застава Ильича» (тогда на экранах – «Мне 20 лет»), «Июльский дождь», ранний А. Кончаловский – ровно так же всю книгу ходят герои в поисках себя. «Фильм Пете понравился. Молодые ребята слонялись по городу, работали, ходили на выставки, встречались с девушками, один был тоже женат, у другого с любимой не ладилось – словом, сплошная ремарковщина. И еще весь фильм их что-то мучило, вернее, даже было понятно что – они не очень понимали, что им в жизни делать. Вроде бы все с ними было в порядке, но какие-то важные смыслы не находились. Зашли в кафе поблизости, заказали выпить».

Заняты же эти ремарковские главные герои – изобретением анекдотов. Спецы из Лэнгли засылают анекдоты, подрывающие веру в строй, – контрразведывательное управление КГБ набирает прекраснодушных ребят сочинять и закидывать «на посев», да, анекдоты про генсеков, но – «добрые внутри». Так «в мозговых штурмах» родился Чапаев и Чукча, и начали они задавать вопросы армянскому радио… Слава Богу, Нестеров – не Пелевин, и «теория заговора» его интересует мало. Он больше – о героях.

Героях на фоне эпохи (запреты фильмов, Будапешт, «Бабий Яр», КВН, выставка в Манеже и т.д. – тут все). Внутри своей компании, проблем и поиска себя. В первых джаз-клубах, на публичных лекциях, на запрещенном сборище, на кухнях после модной выставки, под довлатовские байки полуреального «белого цыгана» Юрия Мухина, который стремится играть ту настоящую музыку, что в тишине между нот…

А еще «Стокгольм» – недаром что мечта героев скрестить в родном городе шведский социализм и бердяевский Небесный Иерусалим – очень московский роман, иногда кажется, будто написан он Владимиром Орловым (его «Бубновый валет» – тоже о любви, поисках и потерях себя, выборе в условиях системы и КГБ).

«Ловить такси Петя не стал – куда торопиться? Встал на остановке на улице Обуха в ожидании своего девятнадцатого троллейбуса. Москва уже отгуляла, никого вокруг не было. Он так и стоял – один, с двумя банками. С компотом и огурцами. Город за окном, его и не видно, одни темные силуэты. Идет снег, и, пока он едет, белого становится все больше. Нет никого в троллейбусе, он один. Смотрит в окно и видит лишь снег и свое отражение. Прощай, Небесный Стокгольм».

И корабль плывет, и герои идут. Очередное распутье…

La Marianne

Marianne Fathfull with David Dalton. Faithfull. An Autobiography USA: Cooper Square Press, 2000. 310 р. Marianne Fathfull with David Dolton. Memories, dreams and reflectionsLondon: Haper Perennial, 2008. 304 рDesperanto

Если бы Марианны Фэйтфулл не было, ее стоило бы выдумать. Экранизировать ее биографию, писать о ней книги. Пока же (она жива) этого не происходит, Марианна отдувается сама. Потомок того самого Леопольда фон Захер-Мазоха, дочь английского шпиона, любовь Мика Джаггера (не только просвещавшая его книгами вроде «Мастера и Маргариты», но и написавшая-приложившая руку к одним из лучших песен Rolling Stones – «Sister Morphine» и «Wild Horses»). Наркоманка со стажем и тусовщица, знавшая, вдохновлявшая и подпитывавшаяся абсолютно от всех. Певец уровня Патти Смит, если не выше. Актриса. Из той старой гвардии Боба Дилана (давний ухажер и друг), Кейта Ричардса (старый друг) и Джона Леннона (ок, дружила больше с Йоко Оно, чем с ним), что – больше не делают, сняты с производства. И вот – автор замечательных автобиографических книг.

Уже понятно, что с родственниками у Марианны все очень интересно. По той же австрийской «мазохистской линии» – сексолог и изобретатель чего-то похожего на оргонный аккумулятор Райха. Отец – английский разведчик, ученый, переводчик и утопист, создатель школы-коммуны, вроде тех, что основывали Рудольф Штейнер и Ханс Хенни Янн. Австриячка мать – практиковала современный танец (танцевала босиком, как А. Дункан), в юности убила русского солдата, изнасиловавшего ее и мать, была не чужда инцеста.

С такой биографией еще даже не 20-летняя Марианна перебралась из Кембриджа в Лондон начала 60-х. О тусовке можно и промолчать – у родителей первого бой-фрэнда столовался еще мало кому известный Пол Маккартни, Боуи звался Джонсом, «роллинги» были лучшей компанией, Джимми Пейдж подрабатывал сессионным музыкантом на ее первых записях.... С головой нырнув в тусовку, Марианна, всегда запойная не только наркоманка и алкоголичка, но и чтица, занималась самообразованием – штудировала далеко не только обязательных тогда экзистенциалистов и Селина.

Кокаин на завтрак (когда невинной красавице впервые предложили 6 дорожек и сказали, что с ними делать, она честно вынюхала их – все сразу…), бранч с Диланом и Гинзбергом. Успех первых песен, киноролей («Девушка на мотоцикле» – очень доставал своими домогательствами Ален Делон), шумиха прессы (когда правительство озаботилось вседозволенностью, решило воевать именно с Rolling Stones, при их аресте больше всего прославилась Марианна – тот самый случай с батончиком «Марс»…). Песни стали уходить, зато – один дилер с Сидом Вишесом, должна была разделить героин едва ли не в ту самую последнюю ночь Моррисона в Париже…

Она не только пошла в полный разнос, но и – решила исчезнуть (самое частотное слово в книге evaporate, синоним disappear). Перестать быть Марианной. Испариться. И несколько лет провела у стены в тогда еще не популярном Сохо, питаясь исключительно героином и моясь-стираясь иногда в китайской прачечной.

«I was so desperate I had reached a Zen plateau of negativity»: «I went back tomy wall and stayed as high as I could. With that sort of habit, very little bothers you. You don’t feel pain, you don’t feel cold and you don’t catch cold either. Never caught a cold till I got clean. Time stood still, ran