Орден куртуазных маньеристов (Сборник) - Вадим Степанцов

* * *

Как ты смеешь свой жребий хулить, человек?Пусть в обиде ты даже на мир и людей,Но ведь есть еще мир благородных идей,И уж он-то тебя не отвергнет вовек.А когда ты устанешь от умственных нег,То к метро выходи и в ладони своейСосчитай с бормотаньем остатки рублейИ в ларьке попроси разогреть чебурек.А когда чебуреку в резиновый бокТы вопьешься зубами, отъев полукруг,То холодного пива запросит душа,И на пиво деньжонки отыщутся вдруг,И во рту закипит горьковатый поток,И, хрустя по ледку, подойдут кореша.Вместе с радостным смехом, с пожатием рукС моря теплого вдруг долетит ветерок:Тут-то ты и постигнешь, что жизнь – хороша.

* * *

Печальный вид: народ страны огромной,Подобно крысам, там и сям шныряет,Подсчитывает что-то, отмеряет,Прикидывает – в жажде неуёмнойУ ближнего отбить достаток скромный,И образ человеческий теряет,И, чтоб добыть какой-то хлам никчемный,В ловушки очевидные ныряет.О жалкий мир! Меня ты не уловишь,Тем более избрав орудьем ловаСмешные блага нынешнего века.Какую кару ты в ответ готовишь –Не ведаю, но сердце к ней готово,И ты бессилен против человека.

* * *

Гремя, как лягушонка в коробчонке,В своем авто несется по ухабамЛихой богач к своим продажным бабам,И брызжет грязь на шубку старушонке.Пусть старая ругается в сторонке,Но наш герой давно не внемлет слабым –У тех, кто стал грядущего прорабом,Слабеют слуховые перепонки.Пусть к новым он летит приобретеньям,С пути сметая ближних беспощадно,И метит смрадом все земные вещи,Но в некий час, подобно смутным теням,Исчезнет всё, что обретал он жадно,И вечность расхохочется зловеще.

* * *

От чтенья книг немного прока,Хотя, возможно, мой двойникВ какой-нибудь из стран ВостокаБлаженство почерпнул из книг.В трудах я старюсь одиноко,Но смысла жизни не постиг,И рока яростное окоПронзает грудь пучками пик.Пусть рок ко мне немилосерден,А сам я беден, болен, смертен –Я книги все хочу прочесть:В моей глупеющей отчизнеБлаженства нет в подобной жизни,Но некий смысл, однако, есть.

* * *

То, что с мыса озерного взору открылось,Вековечно, обычно – и все-таки дивно,И из глаз моих словно стрела устремилась,Чтобы воды и сушу скрепить неразрывно.И неважно, в какую прицелится точкуЭтот взор, ибо силой духовной природыОн вокруг подзаборных ничтожных цветочковЗаставляет вращаться и сушу, и воды.Возвратится с добычею он и беззвучноНа равнины души оседает золою.Богатеет душа и становится тучной,Накопляя пласты плодородного слоя.Вдохновенье растет не из сора и праха,А из духа, пронзившего воды и сушу.Дальше – дело труда, и для будущих пахотЯ готовлю тяжелую жирную душу.

* * *

Воспеть тебя – зачем? Ты не поймешь,В твоей душе ничто не отзоветсяМоей струне, что рвется и не рвется,Клянет и любит собственную дрожь.Я не скажу, что радостно живетсяМне без тебя – ведь это будет ложь,Но разуму с годами удаетсяВойти туда, куда он был не вхож.Я знал, что для меня бы жизнь с тобойЯвилась вечным праздником и пиром,Хоть все вокруг с тоски едва не мрут;Но я спросил себя: кто я такой,Чтобы возвыситься над целым миром?И впереди увидел только труд.

* * *

Весьма идейным человеком былТот, кто от кошелька меня избавил:Он воровских придерживался правилИ отморозков наглых не любил.Он проявлял необычайный пылНа всех правилках и себя прославил.Лишь вынужденно руки он кровавилИ никого без дела не убил.Зато в него пальнул какой-то мент,Воспользовавшись табельным стволом,И мебель перепачкал в головизне.Братвою возведенный монументДополню я осиновым колом –В знак уваженья к этой славной жизни.

* * *

Я не поклонник отдыха на Кипре,Я не любитель дорогих духов.Свой выбор я остановил на “Шипре”И на избенке в гуще лопухов.Я потребляю меньше, чем колибри,Мой заработок просто чепухов,Но из кудели дней в итоге выпрялЯ золотую нить моих стихов.Те люди, что всегда мне были чужды,Себе упорно вымышляют нуждыИ каждый день над ними торжествуют;А я, ведомый нитью золотою,Великой буду принят высотою,Где нужды вообще не существуют.

* * *

Меня считают люди недотепойИ, видимо, считают справедливо.Они-то, контактируя с Европой,Узнали сотни способов наживы.Казалось бы, сиди, глазами хлопай,Впивай их мудрость, как сухая нива,Но я к ним поворачиваюсь жопой,Что, безусловно, крайне неучтиво.Я выгляжу немного глуповато –Такая внешность, как я понимаю,Рождает в людях тягу к поученьям.Но в уши я заталкиваю ватуИ только дури собственной внимаю,На умных глядя с крайним отвращеньем.

* * *

Орнаментами мхов украшен щедро лес,Обит лишайником, весь в занавесях хвойных,И папоротники подобьем вод спокойныхСтоят во впадинах, где всякий звук исчез.Нет, папоротники – как вышивки принцесс,Невидимых принцесс, что бродят в залах стройныхИ увлекают нас, пришельцев недостойных,Меж нескончаемых игольчатых завес.Хоть в интерьерах здесь отыщутся, наверно,Все арабески, все орнаменты модерна,Причем изысканность с величьем сплетена,Однако особь здесь заблудшую людскуюНе тронет красота: поняв обман, тоскуяИ дико голося, стремится прочь она.

* * *

Молочно-розовый от пива,Испитого уже с утра,Передвигаюсь я лениво –Прошла суетности пора.Бродя бесцельно по неделямИз края в край Москвы родной,От суеты укрыт я хмелем,Как будто призрачной стеной.Приятно от пивка раздуться,Катясь по этой колее,А денежки всегда найдутся,Ведь я недаром стал рантье.Решил я жизненной тревогеПокой и пиво предпочесть.Переставляя мерно ноги,Ищу местечка, где присесть.А сесть опять же близ разлива,Сверкающего янтарем,Чтоб новый груз седого пиваОсел в животике моем.В неспешных долгих переходахТак протекает каждый день,И это с бою взятый отдых,А вовсе не пустая лень.Порой плетется рядом кореш,А раньше шел любимый брат,Но сытная пивная горечьСильнее горечи утрат.Я не задергаюсь пугливо,Как там событья ни сложись –Вовеки не иссякнет пиво,Иссякнуть может только жизнь.

* * *

Цвет щек моих угрюмо-фиолетов,А кончик носа радостно-пунцов.Законодатель мод, король паркетов,Я промотал наследие отцов.Любой мой день кончается попойкой,А утром я найти себя могуВ чужом сортире, или за помойкой,Или – зимой – закопанным в снегу.Сведенным ртом я бормочу: “На помощь”,Тоннель прокапываю, как барсук,И над сугробом, словно странный овощ,Я в тучах снега вырастаю вдруг.Схватясь за сердце, падает старушка,Что мимо ковыляла, как назло.Но мне плевать – ведь мне нужна чекушкаИ ею порожденное тепло.И я к ларьку сквозь вьюгу устремляюсь,Где топчутся другие алкаши.Я каждый день теперь опохмеляюсь,Чтоб сохранить спокойствие души.Другие люди пусть в волненьях тонут,Чтоб спятить к старости в конце концов,Но все волненья мира не затронутТаких, как я, стихийных мудрецов.И я в былые годы знал волненья,Свербившие, как некая парша.Теперь прозрачной толщей опьяненьяОтделена от них моя душа.К другим покой приходит лишь во гробе –Над ними я хихикаю хитро,Поскольку затопил в своей утробеДуши неповрежденное ядро.

* * *