Орден куртуазных маньеристов (Сборник) - Вадим Степанцов

* * *

Когда я был в поре весенней,То пошутить всегда умел,Хотя к веселью побужденийНа самом деле не имел.Себя я называл поэтом,Беря девиц на абордаж,Но я не знал, что в слове этомИм слышалась пустая блажь.Не мог склонить к интимной дружбеДевиц мой неказистый вид,Я мелкой сошкой был на службе,Как автор не был знаменит.Мне и доныне часто снятсяТех лет обиды, стыд и страх,Но я всё продолжал смеяться,А скорбь выплескивал в стихах.Теперь же я взнуздал камену,Возвел свой личный пьедестал.Теперь себе я знаю ценуИ от хвалебных слов устал.В стихах свою судьбину злуюВсегда вышучивала Русь –В стихах смеясь напропалую,Я в жизни лишь слегка кривлюсь.В былые дни запас веселья,Похоже, растранжирил я –Не видят без хмельного зельяМеня смеющимся друзья.Теперь я сумрачен и грозен,Себя я прежнего забыл –Того, кто был в стихах серьезен,Того, кто весел в жизни был.

* * *

Не надо огорчаться, еслиВы не решились мне помочь:За мудрой книгой в мягком креслеЯ всё равно встречаю ночь.При нынешней дороговизнеИ сам я не могу понять,Как прежнего уклада жизниМне удается не менять.Как прежде, я питаюсь вволю,Как прежде, знаю толк в еде,Не избегаю алкоголяИ принят радостно везде.Как прежде, я вниманьем дамскимИ Музами согрет вполне,И потому отказом хамскимВам не нажить врага во мне.Собой являя всю ничтожностьДвуногих жителей Земли,Помочь имели вы возможностьИ все-таки не помогли.Но верьте: ваше отношеньеМеня ко гневу не склонит,Поскольку право на решеньеЕсть даже у мельчайших гнид.Никто вас, право, не ругает,Я без усилья вас пойму:Меня забвение пугает,А вам бессмертье ни к чему.От Божьего распоряженьяНам с вами не грозит урон:Бессмертье – мне, а вам – забвенье,Всё – по желанию сторон.

* * *

Прав очень много у людей,А вот обязанностей нету.Иной поет, как соловей,Стараясь зашибить монету.Уверен он в своих правахЖить беззаботно и богато.Я помогу ему в делах –И сразу стану ближе брата.Но если он деньгу зашиб,В нем перемена наступает.Меня, как ядовитый гриб,Пинком он походя сшибает.А также и других ребят,Чтоб не дорвались до дележки.На много верст вокруг стоятБез шляпок тоненькие ножки.А как, стервец, в глаза смотрел,Являя верность и опаску!..Когда ж маленько раздобрел,То с наглым смехом сбросил маску.Он ходит как бы в неглиже,Являя всем свою измену,И никому ничем ужеОн не обязан совершенно.А что мы можем сделать с ним?Ведь у него повсюду связи.Без шляпок хмуро мы стоим –Те, кто поднял его из грязи.И эта истина стара,Но к жизни вряд ли применима –Что ради самого добраТворить добро необходимо.Вот так приносишь подлецуДобра несчетные охапки,Чтоб после в жизненном лесуТорчать растерянно без шляпки.

* * *

Коль на тебя людским потопомВыносит негра по Тверской,Зовешь его ты черножопымИ бьешь по черепу клюкой.И негры оттого болеютИ поклоняются клюке,Но ведь они же не белеют,Коль получают по башке.Пойми: они от оскорбленийНе станут белыми людьми;Будь лучше с ними добр, как Ленин,Как данность мудро их прими.Не бей их по мясистым мордамИ выше их себя не ставь,А лучше для занятий спортомТы им площадку предоставь.Заскачут негры по площадке,Вопя, как дьяволы в аду,А ты уже готовь в палаткеДля них бесплатную еду.Пришли им девок полнотелыхИ вволю огненной воды,И ты увидишь, сколько белыхВольется вскоре в их ряды.На негритянских спортплощадкахСойдется вскоре весь народ,И счастьем, как зерном в початках,Наполнен будет каждый рот.“С веселым чернокожим малымС утра до вечера балдей” –Не это разве идеаломДля всех является людей?!И каждого сознанья недраЗаветный образ отразятПриплясывающего неграВ бейсболке козырьком назад.

* * *

Проказы новоявленного барстваПо-христиански вряд ли я приму –Вновь кто-то стырил деньги на лекарства,А я подохнуть должен потому.Кряхтит народ, ограбленный до нитки,Ему ли наши книжки покупать?Поэтому писателям прибыткиДавно уж перестали поступать.Какие там прибытки! Хорошо быХоть до конца недели протянуть.И не могу я пересилить злобыИ новым барам руку протянуть.Да и на кой им, если разобраться,Писательская тощая рука?Разумней помолчать и постараться,Чтоб сохранилась в целости башка.Разумней пересиливать хворобы,Скрипя зубами в собственной норе,И только по ночам, дрожа от злобы,Молиться на страдальческом одре:“О Господи, в моей убогой шкуреОдну лишь ночь заставь их провести –Всех тех, кто выплыл в нынешнем сумбуре,Чужие жизни сжав в своей горсти.Пусть так, как я, повертятся на ложе,Бессильной злобой печень распалив,А если ты их не унизишь, Боже,То, значит, только дьявол справедлив.Ведь только он подводит под кутузкуИли под пулю нынешних господ,И после смерти не дает им спуску,И на мольбы о милости плюёт”.

* * *

Перед голодом все мы нестойки,Ты еще и не нюхал его.Глянь, как роются люди в помойке,Не стесняясь уже никого.Спазмы тискают бедный желудок,Выжимая томительный сокИ твердя, что большой предрассудок –Отвергать из помойки кусок.Эти люди привыкли к злословью,Да и кто их считает людьми?Будь как все, презирай на здоровье, –Презирай, но сперва накорми.Презирать, разумеется, проще,Только ты не спеши презирать.Человек превращается в мощи,Стоит несколько дней не пожрать.Вот и ты попоститься попробуй,Чтоб узнать, как живет эта рвань,Как навязчивый голод со злобойМертвой хваткой сжимает гортань.Ничего, тебя голод не скосит,А еще через несколько летТебя даже никто и не спросит,Хочешь ты голодать или нет.

* * *

Когда раздают винтовкиНа городских дворах,Кому-то зрелище это,Должно быть, внушает страх.Когда течет по проспектамЗернистая лава толп,Должно быть, кто-то от страхаГотов превратиться в столб.Когда соловьем железнымЗащелкает пулемет,Кто-то мертвеет от страха,Я же – наоборот.Я тогда оживаю,Я слышу тогда во всемЖестокий язык восстаньяИ сам говорю на нем.Вся жизнь, что была дотоле,Есть только прах и тлен,Если народ ты видел,Который встает с колен.Молись, чтобы хоть однаждыУвидеть такое впредь –Даже от пули братаНе жаль потом умереть.

* * *

Пишу я глупые стихиНе потому, что я глупец,А потому, что толстякиПробились к власти наконец.Считали гением меня,А я скатился к пустякам,Ведь лишь подобная стряпняВсегда по вкусу толстякам.Не зря веселые денькиОлеша Юрий нам предрек –Когда оставят толстякиНарод без хлеба и порток.Коль ты поправился на пуд,Не утверждай, что ты толстяк,Не то за шиворот возьмутИ хряснут мордой о косяк.“Попался, – скажут, – прохиндей?”“И поделом, – добавлю я. –Не утомляй больших людей,Не набивайся им в друзья”.Решают сами толстяки,Кто толст, а кто еще не толст,А мы подносим им стихиИли с портретом льстивым холст.И честный трудовой кусокНам жёлчью наполняет рот,Но снова в марте водостокО переменах запоет –Что сказочник не обманулИ к нам придут в заветный срокПросперо, и гимнаст Тибул,И чудо-девочка Суок.

* * *