Орден куртуазных маньеристов (Сборник) - Вадим Степанцов

* * *

Порой ни в чем не виноватыеСтрадают в жизни всех хужее:Фортуны пальцы шишковатыеСомкнулись у меня на шее.И я хриплю: “Ратуйте, милые,Несносен этот жребий жуткий,Она ведь душит с блядской силою,В гробу я видел эти шутки!”Но люди милые, хорошиеСудьбину злую не отгонят.Они усвоили: не трожь ее –Тогда она тебя не тронет.Спасибо, люди, вам за почести,За восхищенные трибуны,Да и за то, что в одиночествеПридется встретить гнев фортуны.А то притащитесь на выручку,Надоедите хуже смерти,А после вспомните про выручку,Мной собранную на концерте.Живу я всех благополучнее?Что ж, оставайтесь в этой вере,А мне без вас и жить сподручнее –И подыхать в такой же мере.К успокоению взаимномуХриплю я весело под водку,Как мне, парнишечке безвинному,Клешня судьбы вцепилась в глотку.

* * *

Не талантом возвышен писака Бретон –Отличал его лишь наставительный тон,А когда б не пытался он всех поучать,Никогда его бред не попал бы в печать.Если б стал выражаться понятно Бретон,Был бы сразу причислен к бездарностям он.Потому-то писать он старался темно:Мол, Бретону дано, а другим не дано.Очень долго с понятностью бился Бретон,А когда одолел ее все-таки он,То Бретон и читатель остались одни,И довольны доныне друг другом они.Хорошо им шагать сквозь столетья вдвоем,Ибо каждый бормочет себе о своем.“Отзовись, Красота!” – слышен издали стон,Но на этот призыв отзовется Бретон.

* * *

Икону делать из народаДовольно странно в наше время,Когда лежит он, как колода,Скрывая древоточцев племя.Свои ходы в народной толщеСвободно гады прогрызают,Народ же это терпит молчаИ шевелиться не дерзает.Он лишь болезненно кривится –Он помнит время то плохое,Когда он вздумал шевелиться –И весь рассыпался трухою.С трудом вернув былую форму,Он думает: “Борзеть не надо,Вся жизнь придет однажды в норму,Когда налопаются гады.Они утратят оголтелость,Когда решат, что с них довольно,Сожрав всё то, что им хотелось,И станут грызть уже не больно.Тогда и примет короедствоЦивилизованные формы,И мир опять вернется в детство,Когда на всех хватало корма”.Но вкралось несколько изъяновВ систему этих мирных взглядов:Народ ведь, как Земля – титанов,Сам из себя рождает гадов.Рисуй народа идеалы,Лови старательно оттенки,А на холсте – кривые жвалыИ злобно-мертвенные зенки.

* * *

К. ГригорьевуСел я статью сочинять для газеты,В коей наглядно хотел показать,Что гениальность есть форма безумья,А написал почему-то стихи.Сел я писать, трудолюбия полон,В порножурнальчик рассказ небольшой,Вывел заглавье: “Постельная ярость”,Но написал почему-то стихи.Сел я писать для поп-группы известнойТекст злободневный и полный огня,Вывел названье: “Лесбийские танцы”,А написал почему-то стихи.Слоган я сел сочинять для рекламы,В нем я задумал изящно связатьЛенина и менструальные циклы,А написал почему-то стихи.Что-то полезное, нужное людямЯ безуспешно старался создать,И лишь того я стишками добился,Что наконец мне живот подвело.Вздумал письмо я направить начальствуИ написать, что не ценят у насСтарых защитников Белого дома,А написал почему-то стихи.Это явилось последнею каплей.Я обратился с укором к себе:“Если ты с жизнью расстаться задумал,Способ избрал ты не лучший отнюдь.Можно нажраться крысиной отравыИ удавиться на ручке дверной,И провода оголенные можноВ уши себе, как в розетку, воткнуть;Да и с моста тоже прыгнуть неплохо,В прорубь стараясь вонзиться башкой;Также неплохо патрон динамитныйВ рот себе вставить и шнур запалить;Также неплохо и в Питер поехатьИ в механизм для подъема мостаБроситься там с истерическим воплем,Чтобы зачавкали сытно зубцы;Также неплохо облиться бензиномИ подпалить себя возле КремляИ полчаса до приезда пожарныхДико реветь и плясать трепака.

Словом, немало есть способов смертиЯрче, надежней и просто честней,Чем, утомив всех агонией долгой,С мрачным упорством стихи сочинять”.

* * *

Рифмоплеты сочиняют –Лишь перо бы почесать;Суть при этом затемняют,Ибо не о чем писать.В мутных водах изложеньяЧасто тонет сам предмет…Не для самоублаженьяПишет истинный поэт.За перо он не берется,Непохож на тьму писак,Коль неясным остается,Что писать, о чем и как.Словно кормчий остроокий,Он обходит за верстуПустословье, экивоки,Напускную темноту.А когда слова по темеПотекут наперебой –Лик читателя всё времяВидит он перед собой.Ведь читатель тоже трудно,Замороченно живет,И поэт не пишет нудноИ шарад не задает.Тем же, кто его пиесыВживе смел критиковать,Будут в преисподней бесыВирши Бродского читать.Эта мука будет длитьсяМиллионы долгих лет,А на небе веселитьсяБудет праведный поэт.И к Марии он, и к МарфеВ гости будет прилетать,Будет, возгремев на арфе,Так пред Богом распевать:“Пусть поэта жребий труден,Пусть зоил к нему суров, –Воздаянием не скуденИ теперь Господь миров”.

* * *

Толпа в период разоренияНа нас, поэтов, смотрит строго –Ей всё мерещится, что генииНе трудятся, а тратят много.Мы жизнь ведем недостохвальную,Я этой истины не прячу, *Но иногда мы колоссальнуюПриносим обществу отдачу.Поэт в домашней тихой пристаниОт жизни спрятаться не может,И взгляд его, холодный, пристальный,Людей чувствительных тревожит.Он видит всю их подноготнуюИ он расстроен тем, что видит.Начало грубое, животноеОн в людях люто ненавидит.Толпа поэту не указчица,И ей, что в скверне закоснела,Он демонстрирует изяществоДуши, а иногда и тела.Толпа сперва слегка обидится,Затем – возвысится душою;Я сам поэт, и так мне видитсяМое значение большое.

* * *

С богатыми интеллигентамиНаш Орден в ресторане пил.“Я покажу вам танец с лентами!” –Вдруг Пеленягрэ завопил.Сочли мы это глупой шуткою,Но он вскочил, отбросив стул,И тишина повисла жуткая,Утихли звяканье и гул.И бойко, как артистка Вишнева,По залу Виктор заскакал.“Должно быть, парень выпил лишнего”, –Заметил некий аксакал.“Умолкни, существо бескрылое, –Я старикану возразил. –Пойми, что творческою силоюПоэт себя перегрузил.Пугают публику мещанскуюЕго большие башмаки,Его подскоки молдаванскиеИ гагаузские прыжки.Но если силушку по жилочкамНе разнесет лихой галоп –Не сможет он подсесть к бутылочкамИ взяться вновь за эскалоп.К чему дивиться на поэтовыСкачки, прыжки и кренделя?Ведь не снесет его без этогоРодная мать сыра земля”.

* * *

Чужие сочиненья править,Чужие строки исправлять –Не может это нас прославить,Но может греть и забавлять.Коль ты мужчина и редактор,А не мокрица и слизняк,То ты прокатишься, как трактор,По сочиненьям всех писак.Красоты, образы, сравненья,Что там и сям торчат, как хуй,Выравнивай без сожаленья,Без всякой жалости трамбуй.И на открывшейся равнинеТы захохочешь – потому,Что возвышенья для гордыниЗдесь не найти уж никому.Никто глумиться над собратомУже не сможет больше здесь,И борзописцам нагловатымПридется поумерить спесь.Будь ты поэт или прозаик,Будь ты лощеный сценарист,Будь пишущий про мелких заекНатуралист-анималист, –Все на пространстве ровном этомПостигнут суть моих идей,Обласканы, как мягким светом,Исконным равенством людей.

* * *