Царство селевкидов. Величайшее наследие Александра Македонского - Эдвин Бивен

Глава 24

Антиох – явление божества

Когда Рим ограничил активность Антиоха в роли завоевателя, для него осталось широкое поле деятельности в качестве сияющего защитника и покровителя эллинизма, как в пределах его собственных владений, так и за рубежом. Он поддерживал этот образ за границей, одаряя великолепными подарками древние центры эллинизма в Малой Азии и в Греции и предлагая греческим художникам и ремесленникам выгодную работу в Сирии. Мы можем задаться вопросом, был ли хоть какой-то крупный город, который не хотел какого-нибудь нового украшения, храма, алтаря, колоннады, которое провозглашало бы вовеки славу и щедрость царя Антиоха. Его любимым Афинам, конечно, была уготована особая честь. К юго-западу от Акрополя стояли благородные фундаменты храма Зевса Олимпийского, который примерно за 360 лет до того запланировал Писистрат и оставил недостроенным. Антиох решил заменить его новым и более великолепным храмом. По его поручению римский архитектор Децим Коссутий начал постройку гигантского храма, окруженного двойной колоннадой из коринфских колонн, не каменных, как у Писистрата, но из пенфелейского мрамора – «один из крупнейших греческих храмов в мире»: сохранившиеся колонны, которые стоят одинокими и голыми, даже и сегодня являются одной из главных примет Афин. Однако Антиох не дожил до завершения начатого. Его храм также 300 лет стоял недостроенным – чудо света, – пока его не завершил и не открыл император Адриан (130 н. э.)[1454]. Еще одним знаменитым подарком Антиоха Афинам была позолоченная голова Горгоны на золотой эгиде, которая сверкала на южной стене Акрополя, над театром[1455]. В Сирии афинским гражданам были предоставлены особые привилегии[1456].

Из подарков Антиоха другим городам известны следующие: в Делосе – несколько статуй у алтаря[1457]; в Олимпии – занавес с восточной вышивкой[1458]; в Мегалополе – стена (не полностью достроенная) вокруг города; в Тегее – мраморный театр (также неоконченный); в Кизике – золотая пластина, покрывавшая один из столов в городском зале[1459].

В пределах его собственных владений деятельность Антиоха на пользу эллинизма могла быть более разнообразна. Помимо того, чтобы тратить свои сокровища на украшение уже существующих греческих городов, он мог создавать и новые. Он также мог изменять конституции и формы городского устройства, чтобы они были ближе к эллинскому идеалу.

Столице, естественно, он уделял большое внимание. Он добавил новый квартал – Эпифания, который взбирался по склонам горы Сипил за старой Антиохией, и включил в его стены обрывы и бурные ручьи. Это сделало Антиохию комплексом из четырех городов – тетраполисом. Каждый город был отделен от другого внутренней стеной, в то время как одна внешняя стена обходила весь комплекс, восходя на крутые откосы горы и пересекая пропасти[1460].

Театр, остатки которого все еще можно увидеть, находился в тех же местах. Возможно, он существовал и до Антиоха Эпифана, только города вокруг него не было. Здесь же был и дом сената, построенный, несомненно, Антиохом и украшенный портиками и картинами, описанными Либанием[1461]. Высоко в новом городе, близ цитадели, которая, как уверяла традиция, была местом доисторического греческого поселения, Антиох воздвиг храм Юпитера Капитолийского – одновременно удовлетворив страсть к роскоши и продвигая свою политику. Он ничем не уступал другим его великолепным постройкам: там был не только обычный золоченый потолок – все стены были покрыты золотыми пластинами[1462].

Есть свидетельства, что из всех греческих божеств наибольший энтузиазм у Антиоха вызывал Зевс Олимпийский. Антиох построил для него не только обширный храм в Афинах, но теперь этот бог появился и на его монетах, где он перестал фигурировать со времен Селевка I. В Дафне, в храме Аполлона, было его изображение, поставленное Антиохом[1463]. По форме, материалу и размерам это была почти точная копия великой хризоэлефантинной статуи Фидия в Олимпии. Ника, которую он держал в руке, была золотой[1464]. Конечно, Дафна, как и Олимпия, была местом спортивных состязаний: стадион, видимо, находился где-то поблизости от храма, и Зевса должны были почитать там как подателя победы.

На скалах над городом можно еще увидеть очертания колоссального скульптурного бюста, судя по всему – женского, с мистической короной и подвесками, свисающими на плечи. Это все, что осталось от группы скульптур, именовавшейся Харонион. Согласно Малале[1465], Антиох Эпифан создал ее в качестве магической защиты от чумы[1466]. Ничего не осталось от каких-либо других построек, которыми Антиох украшал свою столицу, – например, от статуи мужчины, укрощающего быка, которая, согласно местной традиции, изображала самого Антиоха, подчиняющего разбойные племена Тавра[1467].

Кроме дополнений к материальному блеску Антиохии, Антиох придал ее политическим институциям в соответствии с планом, который, как мы видим, распространится на другие города царства, форму, которая ближе соответствовала автономии, требуемой эллинской теорией. Теперь впервые появляются бронзовые монеты, выпущенные не от имени царя, а от Антиохии-близ-Дафны. Только голова Антиоха появляется там как голова божества-покровителя, увенчанная лучами. Существенно то, что дом сената (булевтерий) находился в новом городе, который основал сам царь. Может быть, именно благодаря ему афинскую модель скопировали в Антиохии. Народ (демос) собирался в театре, чтобы принимать постановления[1468]. Возможно, Антиох также ввел названия афинских месяцев[1469]. У него даже был отряд кавалерии из граждан, вроде афинских всадников. Они ехали процессией в Дафне в венцах из золота и серебра[1470].

Расширение свободы Антиохии представляется, как мы уже сказали, частью общей схемы, по которой Антиох регулировал статус городов в своем царстве. Во многих случаях она предполагала принятие городом имени Антиохия или Эпифания. В Киликии Адана стала Антиохией-на-Саре, а Тарс – Антиохией-на-Кидне; оба города выпускали монеты со своими новыми названиями[1471]. Энианд стал Эпифанией[1472]. Мопсуэстия выпускала монеты с головой Антиоха и названием Селевкия-на-Пирамисе[1473]; Кастабала – с головой Антиоха и названием Иерополь[1474].

В Сирии не только сама столица, но и другие основные города теперь чеканят бронзовые монеты – Селевкия, Апамея, Лаодикея-на-море, Александрия (современная Александретта), Иерополь – все от своего собственного имени, но при этом – с лучащейся головой Антиоха и изображением, связанным с Зевсом, на реверсе[1475]. Во всех этих случаях уже существующее имя не менялось, но в других местах появлялись новые Антиохии и Эпифании. Древний Хамат в долине Оронта (современный Хамат), соперник Дамаска во времена царя Давида, стал Эпифанией; Антиохия и Эпифания упомянуты вместе где-то вблизи Евфрата[1476]. В области, завоеванной у Птолемея Антиохом III, Гадара некоторое время называлась Антиохией и Селевкией[1477]. В том