Дети капитана Гранта - Жюль Верн

— Неужели, Мак-Набс, вы думаете, что все туземцы уже цивилизовались? Только в прошлом году маорийцы зверски убили англичанина Уолькнера. Сначала они повесили его, а затем ему проломили голову и съели его мозг. Это преступление было совершено в 1864 году, в Опотики, в нескольких милях от Окленда, под самым носом у английских властей.

— Чепуха! — сказал майор. — Вымыслы путешественников! Всякому лестно приукрасить небылицами рассказ о путешествии в далёкую страну…

— Допускаю, что здесь не обошлось без преувеличений. Но мы располагаем также свидетельством людей, безусловно заслуживающих доверия. Новозеландцы, когда умирают их вожди, приносят человеческие жертвы. Ими они пытаются отвратить от себя гнев могущественного покойника и заодно уж снабжают его слугами в загробной жизни. Но так как они, принеся жертву, тут же поедают потусторонних слуг, то мы вправе заключить, что в основе этого обычая лежит не столько трепет перед покойным вождём, сколько стремление лишний раз полакомиться.

— Однако, — заметил Джон Мангльс, — я не сомневаюсь, что и суеверие играет тут большую роль. Нравы переменятся, когда эти суеверия будут побеждены цивилизацией.

— Вы затрагиваете, Джон, очень сложный вопрос, — ответил Паганель, — о корнях людоедства. Что порождает его — религиозные верования или голод? Однако для нас этот вопрос, по меньшей мере, праздный. Пусть корни людоедства остаются невыясненными, — для нас важно то, что оно существует, и это единственное, о чём мы должны думать!

Паганель был прав. На Новой Зеландии, так же как на островах Фиджи и у берегов Торресова пролива, людоедство прочно укоренилось. Конечно, суеверия играли в этом значительную роль, но часто каннибализм обусловливался и другими причинами — недостатком пищи и нестерпимым голодом. Дикари начали есть человеческое мясо, чтобы утолить терзающий их голод, а жрецы узаконили и освятили этот отвратительный обычай, придав ему характер религиозного обряда.

В вероучении маорийцев есть даже легенда, что один бог пожрал другого бога. Почему же при этих условиях они должны отказываться от удовольствия съесть своего врага?

Кроме того, новозеландцы верят, что, поедая мозг убитого врага, они наследуют его душевные качества: храбрость, ум, силу и т. д. Поэтому-то человеческий мозг считается самым почётным блюдом на их пиршественном столе.

Однако Паганель подчеркнул, что всё-таки главными причинами людоедства остаются нужда и голод и что это верно не только для новозеландцев и океанских дикарей, но и для дикарей европейских.

— Не забывайте, — добавил он, — что людоедство долго было в ходу у предков самых цивилизованных народов Европы и, в частности, — не обижайтесь, майор, — у шотландцев.

— Правда? — спросил майор.

— Правда, дорогой друг. Прочитайте внимательно историю Древней Шотландии, и вы увидите, какого мнения вы должны держаться насчёт своих предков. Впрочем, не стоит углубляться в древние века: во время царствования Елизаветы, когда Шекспир писал своего Шейлока, шотландский разбойник Сэвней Бек был казнён за людоедство. Что побудило его есть человеческое мясо? Религиозные верования? Нет. Просто голод.

— Голод! — повторил Джон Мангльс.

— Да, и тот же голод побуждает к людоедству современных маорийцев.

— Но почему бы им не есть мяса животных?

— По той простой причине, что здесь почти нет животных, — ответил Паганель. — Это необходимо помнить не для того, чтобы оправдать каннибализм, но для того, чтобы объяснить себе причины его возникновения. Четвероногие и даже птицы редко встречаются в этой стране. Поэтому во все времена маорийцы питались человеческим мясом. У них бывают особые «сезоны человекоедения», как в цивилизованных странах сезоны охоты. Тогда происходят великие войны, то есть попросту облавы на двуногую дичь, и целые племена попадают на стол к победителям.

— Таким образом, — заметил Гленарван, — вы считаете, что людоедство выведется на Новой Зеландии тогда, когда на её лугах появятся стада быков, овец и свиней? Правильно я вас понял, Паганель?

— Вполне правильно.

— А окажите, Паганель, — спросил майор, — в каком виде маорийцы едят человеческое мясо: в сыром или варёном?

— Почему это вас интересует, мистер Мак-Набс? — спросил Роберт.

— Как ты не понимаешь, мой мальчик? — серьёзно ответив майор. — Ясно, что если мне суждено кончить жизнь в желудке людоеда, я предпочитаю предварительно быть сваренным.

— Чтобы не быть съеденным живым!

— Хорошо, майор, — ответил Паганель. — А если вас заживо сварят?

— Да… да… — майор почесал затылок. — Трудно сказать, какая смерть приятнее.

— Как бы там ни было, но знайте, майор, что новозеландцы едят людей только в варёном или копчёном виде. Это хорошо воспитанные люди и к тому же большие гастрономы. Несмотря на это, должен признаться, что мне совершенно не улыбается мысль быть съеденным. Кончить жизнь в желудке дикаря, фу!..

— Из всего этого я делаю один вывод, — сказал Джон Мангльс: — не следует попадаться в лапы к дикарям!

Глава седьмая

Путешественники высаживаются на землю

Факты, сообщённые Паганелем, были неоспоримы. Географ ясно доказал, что встреча с туземцами представляет серьёзную опасность. Но если бы эта опасность была во сто крат большей, всё-таки путешественники должны были пренебречь ею и высадиться на берег. Джон Мангльс отчётливо сознавал необходимость как можно скорей покинуть обречённый корабль. Выбор между двумя опасностями — бесспорной и только возможной — был ясен.

Путешественники не могли рассчитывать, что их спасёт какой-нибудь встречный корабль. «Макари» потерпел аварию в стороне от обычного пути идущих в Новую Зеландию кораблей: они проходят либо северней — в Окленд, либо южней — в Нью-Плимут. «Макари» же сидел на мели как раз посредине между этими двумя пунктами, у пустынного берега Ика-на-Маори. Это место пользовалось у моряков дурной репутацией, и они старательно обходили его, а если ветер всё-таки относил в эту сторону, стремились поскорее уйти.

— Когда мы двинемся в путь? — спросил Гленарван.

— Завтра в десять часов утра, — ответил Джон Мангльс, — прилив отнесёт нас к земле.

На следующий день, 5 февраля, около восьми часов утра, постройка плота была закончена. Джон лично наблюдал за его сооружением. Плот, сколоченный для заводки якорей, был слишком мал и неустойчив, чтобы доставить на землю всех пассажиров и запасы продовольствия. Тут нужен был прочный, большой, устойчивый плот, способный управляться и могущий выдержать плавание в девять миль. Материалом для его постройки послужили мачты «Макари».