Ленинград сражающийся, 1941–1942 - Борис Петрович Белозеров

Одним из важных факторов выживаемости оказалось использование разного рода заменителей продуктов. Так называемая дуранда, жмыхи – высококалорийные продукты, хотя и для скота, но в тех обстоятельствах они явились весомым резервом, – которые во многом помогали людям выжить.

Люди искали самые разные заменители, что часто приводило к тяжелым последствиям – употребление в пищу лепешек из сухой горчицы, косметических миндальных отрубей, содержащих амигдалин, и т. д., использовались студни из бараньих кишок, ременной и обувной кожи, целлюлоза, технические жиры, декстрин, столярный клей, вазелин, глицерин и касторка, дикорастущие растения. Последнее привело к массовым отравлениям. Государственная санитарная инспекция забила тревогу[793]. Началась большая разъяснительная работа среди населения. Сотрудники Государственного университета и санитарно-эпидемиологической лаборатории Балтийского флота срочно подготовили и издали брошюру с рекомендациями[794]. Затем появились листовки и другие издания на эту тему. В городе не стало собак, кошек и птиц.

Медиками и властями города особое внимание было обращено на понимание проблемы «алиментарной дистрофии» как основной причины смертности в период блокады, а также попыткам решения этой проблемы с помощью питания и лечения. Председатель горисполкома П. С. Попков обратил внимание врачей на необходимость разработки терапии дистрофии с тем, чтобы не сводить лечение только к рациональному питанию. В городе были мобилизованы все возможные ресурсы. В дополнение к действующим «стационарам» в больницах Ленгорздравотдела Санитарное управление Ленинградского фронта выделило в военных госпиталях 7 мая 1942 г. 7 тыс. коек для «восстановления здоровья» гражданских лиц. В ответ на письмо П. С. Попкова А. А. Жданову и А. А. Кузнецову 4 июля 1942 г. госпитальный фонд для больных дистрофией был расширен также за счет освобождающихся помещений детских домов[795].

В апреле 1942 г. были открыты столовые лечебного (повышенного) питания, в которых по направлениям врачей питались ленинградцы. Калорийность суточного рациона составляла 2500–2800 калорий. Эти столовые сыграли большую роль в восстановлении сил и здоровья 234,4 тыс. горожан, находившихся в состоянии истощения[796]. В результате двух-трехнедельного питания в этих столовых люди улучшали общее состояние здоровья и могли возвращаться к труду. По окончании курса лечебного питания подавляющая масса столующихся переходила на рационное трехразовое питание и тем самым закрепляла достигнутые результаты в восстановлении своих сил и здоровья. В городе была открыта широкая сеть столовых общественного питания Ленглавресторана[797]. К середине мая 1942 г. работало 1438 предприятий (фабрики-кухни, столовые, кафе), которые обслуживали 951,3 тыс. человек, в том числе 152 тыс. находились на полном питании, а остальные получали только обеды. Для осуществления дополнительного питания, поднятия калорийности пищи, кроме основных продовольственных товаров, отпускаемых по продовольственным карточкам, были выделены дополнительные продукты.

К концу 1942 г. показатель смертности удалось снизить до 65–60 на 1000 человек. Однако в 1943 г. он был еще высок, на уровне 40 на 1000. Председатель исполкома Ленгорсовета П. С. Попков в письме к А. А. Жданову 3 января 1943 г. сообщал: «За зиму 1942 г. население Ленинграда сильно пострадало от недоедания. Наиболее резко это выразилось в поголовном похудении. Каждый житель Ленинграда в среднем потерял 22,7 % своего веса, в отдельных случаях падение веса достигло 35–40 %. Данные вскрытий показывают, что падение веса шло за счет почти полного израсходования жира (до 90–95 %) от потери веса сердца, печени, мышц. С появлением зелени, с улучшением и упорядочением питания явления похудания сократились, но все же значительное количество населения за лето не восстановило своего нормального веса. С наступлением холодов вновь наступило падение веса, увеличились заболевания дистрофией. Особенно грозным это заболевание может быть текущей зимой в связи с тем, что жизненные запасы организма в этом году ниже, чем они были к зиме прошлого года.

В настоящее время лечение больных дистрофией проводится в больницах. В связи с ростом заболевания дистрофией возросла потребность в госпитализации: в октябре госпитализировано 12 699 больных, в ноябре – 14 138. Развернутые в Ленинграде 30 175 больничных коек все заполнены, причем в подавляющем большинстве больными дистрофией»[798].

Одним из важных факторов решения проблемы была специальная подготовка и переподготовка медицинских кадров. Она осуществлялась в Государственном институте усовершенствования врачей, в Государственном педиатрическом медицинском институте, в 1-м Медицинском институте им. И. П. Павлова и в лучших клиниках города. В борьбе с ленинградской дистрофией, авитаминозами и другими болезнями городу помогли около 1000 «зауряд-врачей» добровольцев, студентов III и IV курсов Первого Московского медицинского института, которые откликнулись на призыв Н. А. Косыгина и наркома здравоохранения Г. А. Митерева. Небольшими группами в одиночных самолетах, чтобы не привлекать внимания гитлеровцев, в течение недели они были переброшены в блокадный фронтовой Ленинград. Через полгода работы их временные дипломы были заменены на постоянные. Никто из них не вернулся в Москву, так как Наркомздрав получил заявления: «Просим считать нас распределенными в Ленинград», в Ленинград, где был холод, голод, где на фасадах домов надписи сообщали, какая сторона улицы при обстреле наиболее опасна[799].

По существующим нормам снабжения продовольственных запасов, которыми располагал Ленинград на начало января 1942 г., могло хватить: муки – на два дня (980 т), крупы – на четыре дня (334 т), мяса – на девять дней (624 т), жиров и сахара – на шесть дней (305 и 337 т). Первые 13 дней января населению не выдавалось никакого продовольствия, кроме хлеба. Перед партийными и советскими руководящими органами встала чрезвычайно сложная задача: что предпринять в целях избежания голода и как не допустить массовых смертей и эпидемий? В этих условиях центральная и местная власть предпринимала все для того, чтобы обеспечить город продовольствием и топливом. В числе первоочередных мер были определены следующие: повысить грузооборот по Ладожской ледовой дороге; наладить бесперебойную выпечку хлеба; усилить контроль за регулярностью торговли хлебных отделов магазинов; расширить сеть восстановительных и оздоровительных медицинских пунктов (стационаров) и обеспечить обслуживание трудящихся, оказавшихся в состоянии истощения; продолжать поиск и производство дополнительных видов питания, производство пищевых дрожжей на заводе «Большевик» и др.

Военный совет Ленфронта 11 января 1942 г. образовал Продовольственную комиссию под председательством члена Военного совета и секретаря ЛГК ВКП(б) А. А. Кузнецова. Она должна была рассматривать просьбы граждан, предприятий и организаций об увеличении норм выдачи продуктов питания и решать текущие вопросы распределения продовольствия среди населения. Военный совет принял решение провести с 12 по 20 января регистрацию всех продовольственных карточек в Ленинграде и пригородах[800]. Но главное – нужно было продовольствие. Однако оно находилось на базах в Кобоне, на восточном берегу Дороги жизни, по причине отсутствия транспорта. Поэтому одной из просьб в адрес ГКО было оказание помощи транспортом (автобусами) для перевозки ленинградцев по ледовой дороге.