Набег язычества на рубеже веков - Сергей Борисович Бураго

текста – уровнем фонетического звучания (5,00 – 5,01 – 4,97 – 4,98 – 5,00).

Напротив, следующая строфа, которая состоит из пяти строк и потому привносит с собой элемент стихийности, взрывающей строфическую симметрию песни Гаэтана, – находится ниже всех по уровню своей звучности, а внутри нее глуше всего звучит вопрос: «Что тебя ждет впереди?» (4,50). Неуверенность, незнание, тревога сомнений, – может ли все это быть полнозвучным? Замечательно, что Блок, начавший «Розу и Крест» именно с этой строфы, поместил ремарку: «Бертран (глухо поет)»144. Однако после этого тревожного вопроса звуковая наполненность поэтической речи с каждым стихом неуклонно увеличивается, чтобы в повторенной здесь первой строфе – взлететь к самой большой в стихотворении гласности:

Что тебя ждет впереди? (4,50)

Ставь же свой парус косматый, (4,61)

Меть свои крепкие латы (4,68)

Знаком креста на груди! (4,89)

Ревет ураган… (5,45)

И это повышение звучности текста в полную меру содержательно: оно выразило движение от сугубо житейского – к осознанию человеком своего «высокого посвящения»145, к внутреннему становлению личности, к обретению мужества.

И наконец, две первые и две последние строфы песни. При всем их «орфографическом» тождестве, они вовсе не тождественны в смысловом отношении: вначале, говоря о сущности мира, они вводили в драму этико-онтологическую проблематику стихотворения, в конце! – отраженная в них объективная сущность мира становится высшим оправданием крепнущей нравственной активности человека. Графическая симметрия расположения строф не ведет и не может привести к смысловому тождеству, статика не свойственна динамической природе поэзии. Финал песни Гаэтана образует необыкновенно мощный и красивый аккорд, сливающий воедино глубочайшую поэтическую мысль, яркую и широкую образность, характерную для произведения и, вместе с тем, полное звучание мелодии стиха, четкость и богатство его метрической организации, параллельную и точную рифмовку всех без исключения слов. Вся сила поэзии направлена на преодоление беспросветной однолинейности механического времени, как и вообще на преодоление приниженно-житейского («Что тебя ждет впереди?») во имя утверждения высшей реальности, оправдывающей нравственное существование человека.

И в развертывании этой концепции музыка, т. е. смыслообразующее звучание поэтической речи, играет роль не менее важную, чем сама по себе лексическая семантика текста. Блок так писал о песне Гаэтана: «Есть песни, в которых звучит смутный зов к желанному и неизвестному. Можно совсем забыть слова этих песен, могут запомниться лишь несвязные отрывки слов; но самый напев все будет звучать в памяти, призывая и томя призывом. Одну из таких туманных северных песен спел в южном французском замке заезжий жонглер»146. «Напеву» этой песни суждено было стать главным организующим началом блоковской драмы.

Как видим, мелодия стиха все время точно соответствует лексической семантике произведения. Причем она ни в коей мере не раскрашивает» текст, а, напротив, является самым непосредственным проявлением того сгустка творческой энергии или, как говорил Блок, «нервного клубка»147, который и реализуется затем в поэзии. Мелодия стиха максимально насыщается идеей произведения и его смыслом и, в конечном итоге, становится своеобразным художественным символом, который способен играть роль его подлинного лейтмотива.

В музыке лейтмотив в зависимости от контекста до бесконечности углубляет свое смысловое значение; широко известно понимание лейтмотива как музыкального символа. Этим он сродни символу и поэзии, также бесконечно углубляющему свое значение в зависимости от контекста. И характерно то, что музыкальная символика вызывает к жизни символику слова (ею, например, насыщен литературный текст музыкальной драмы Р. Вагнера), а поэтический символ стремится к смыслообразующему звучанию стиха что, в частности, характерно для всего творчества А. Блока). Благодаря музыке стиха, а вовсе не формальной логике стала доступной нашему восприятию и пониманию строка «Мчится мгновенный век»…

Обратим внимание еще на одно обстоятельство. Разбирая песню Гаэтана, мы говорили о полнозвучности стиха, учитывая и отдельную строку, и строфу, и произведение в целом. Оказалось, что средний уровень звучности свойственен шести строфам стихотворения из десяти, что отражает единый эмоциональный напор, выраженный также единообразием синтаксической структуры текста. Однако внутри этих строф уровень звучности изрядно колебался; в первой строфе даже значительно, от 5,45 до 4,64. Что же нам следует в первую очередь учитывать, уровень отдельной строки или уровень строфы? Какой «масштаб» более значим для раскрытия смысла всего произведения? Думается, что и то, и другое. Исходным в поэзии является, конечно, строка. Но строка не существует отдельно, она осмысляется в контексте целого и сама является частью этого контекста для других строк. Потому важнее всего найти взаимосвязь разных компонентов и разных «масштабов» стихотворения. Строка способна выразить яркую эмоцию или поэтическую мысль, строфа – более общую закономерность движения эмоции и мысли, а полное завершение то и другое находит в произведении как целом. Строки соотносятся между собой и со строфами, строфы соотносятся между собой, и все – с общим звучанием и смыслом стихотворения. Покажем это на примерах.

Перед нами известное стихотворение К. Симонова:

Жди меня, и я вернусь.

Только очень жди,

Жди, когда наводят грусть

Желтые дожди,

Жди, когда снега метут,

Жди, когда жара,

Жди, когда других не ждут,

Позабыв вчера.

Жди, когда из дальних мест

Писем не придет,

Жди, когда уж надоест

Всем, кто вместе ждет.

Жди меня, и я вернусь,

Не желай добра

Всем, кто знает наизусть,

Что забыть пора.

Пусть поверят сын и мать

В то, что нет меня,

Пусть друзья устанут ждать,

Сядут у огня,

Выпьют горькое вино

На помин души…

Жди. И с ними заодно

Выпить не спеши.

Жди меня, и я вернусь,

Всем смертям назло.

Кто не ждал меня, тот пусть

Скажет: – Повезло.

Не понять не ждавшим им,

Как среди огня

Ожиданием своим

Ты спасла меня.

Как я выжил, будем знать

Только мы с тобой, —

Просто ты умела ждать,

Как никто другой.

Что можно сказать об общем тоне стихотворения? Это своего рода заклинание, если хотите, молитва, единая в своем душевном порыве. Ощущение эмоциональной однострунности создается решительно всеми поэтическими средствами – от синтаксиса до мелодии стиха. Важнейшую роль здесь играет аллитерация. В тридцати шести строках стихотворения корень «жди» повторен восемнадцать раз! Кроме того, ж и жд звучат в словах: «желтые дожди», «жара», «уж надоест», «не желай», «скажет», «выжил». В подкрепление этому ж призван ряд слов с его глухой парой ш и созвучным аффрикатам ч: «очень жди», «вчера»,