Пир мудрецов - Афиней

Коли ты черта морского заметишь - бери ......

.............. приготовь его брюхо.

О шиповатом же скате:

[e] Ската вареного ешь в середине зимы, приправляя

Сыром и сильфием: всех питомцев морских, что без жира,

Следует так подавать. Второй уже раз говорю я.

Комедиограф Эфипп в пьесе "Филира" (это имя гетеры) [Kock.II.262]:

- Морского черта, значит, говоришь ты мне

Варить, в окрошку порубив? А может быть

По-сицилийски сжарить мне его?

- Пожарь.

[f] 27. Бок (ΒΩΞ; полосатик). Аристотель в сочинении, озаглавленном "О животных" или "О рыбах": "Те что с полосками вдоль хребта - боки, а с косыми полосками - колии". Эпихарм в "Свадьбе Гебы" [ср.306с]:

А вдобавок к ним афии были еще,

были боки, смариды, омары.

Нумений называет их в "Рыбной ловле" боэками (βόαξ):

Или боэков и тринков и белого сростнозуба.

Спевсипп же и все другие аттики называют их боаками (βόαξ). Аристофан (287) в "Женщинах, захвативших палатки" [Kock.I.514]:

И вот, с утробою,

Боаков полной, я домой отправилась.

Получил он такое имя от слова "крик" (βοή). Поэтому и говорится, что рыба эта посвящена Гермесу, {19} также как кифар Аполлону. И Ферекрат в "Человеко-муравьях" после стихов [Kock.I.178]

{19 ...рыба эта посвящена Гермесу... — Гермес — покровитель глашатаев, а Аполлон — музыкантов.}

Но говорят, что рыба голоса

И вовсе лишена, -

продолжает:

двумя богинями {20}

{20 ...двумя богинями... — Деметрой и Персефоной (примеч. переводчика).}

Клянусь, такой нет рыбы, как крикун-боак.

Аристофан Византийский пишет, что мы неудачно зовем эту рыбу [b] "крикуном" (βω̃κα): правильнее было бы называть его "волооким" (βόωπα) - он маленький, но глаза (ω̃πας) у него большие, а волоокий как раз и значит "имеющий воловьи глаза". Аристофану можно возразить, что если мы неудачно зовем крикуна, то почему мы говорим "коракин", а не "корокин" (κοροκι̃νος) - "двигающий зрачками" (κόρας κινει̃ν)? Почему мы говорим "силур" (сом), а не "сиур" (σείουρος) - "виляющий хвостом" (σείειν τήν ου̉ράν)?

28. Бембрады (ΒΕΜΒΡΑΔΕΣ; мелкая сельдь). Фриних в "Трагиках" [Kock.I.383]:

О златоглавые морские бембрады!

Эпихарм в "Свадьбе Гебы" называет их бамбрадонами [ср.305с]:

[c] Бамбрадоны, рыбы-зайцы, и драконы мощные

И дрозды морские.

И Софрон в "Мужских [мимах]" [ср.305с]: "...упитанные бамбрадоны". И Нумений в "Рыбной ловле":

Только с креветкой ничтожной, бембрадой, с таким пропитаньем

С лова вернешься: смотри на это как на искушенье.

Дорион пишет в сочинении "О рыбах": "Если бембрада достаточно велика, отрежь ей голову, и промой в воде с небольшим количеством соли и вари так же, как маленькую барабульку (τριγλίτις)". Он пишет также, что только из бембрады готовят приправу, называемую "бембрафией"; о ней упоминает Аристоним в "Замерзшем солнце" [Kock.I.668]:

[d] На мембрафий который так сильно похож,

сицилиец с походкою крабьей.

Аттики пишут имя рыбки бембрада. Аристомен в "Причитаниях" [Kock.I.691]:

Бембрад тащил он на обол.

Аристоним в "Замерзшем солнце" [Kock.I.668; cp.284f, 285с]:

До того уж дошло, что уже ни одной

даже афии нам не осталось!

Ни бембрады проклятой!

Аристофан в "Старости" [Kock.I.425]:

Откормленная пестрыми бембрадами.

Платон в "Послах" [Kock.I.633]:

О Геракл, бембрад-то сколько!

Однако у Эвполида в "Козах" можно [e] найти это слово и с буквой μ (μεμβράς). Антифан в "Кнотидце" [Kock.II.61]:

Нелепости у нас провозглашаются

На рыбном рынке, где вот и сейчас еще

Вопит истошно кто-то, надрывается,

Что "слаще меда у него мембрадочки".

Коль уж на то пошло, так что препятствует

Торговцам медом голосить, что мед у них

Тухлее, чем мембрады.

И Алексид в "Служащей" пишет мембрада [Kcck.II.391]:

[f] На праздник выдает он угощение: {21}

{21 На праздник выдает он угощение... — Дословно «в праздник четвертого дня»; вероятно, имеется в виду стереотипный скупой хозяин, принимающий гостей в день рожденья Гермеса и Геракла, выпадавший на четвертый день месяца, или в день Афродиты Пандемос.}

Протертые бобы, мембрады, выжимки

Оливковые.

Также в "Первом хористе" [Kock.II.369]:

С тех пор, как параситом я заделался,

Так тяжело ни разу мне ведь не было:

Уж больше проку было бы мембрадами

(288) Кормиться с говорящим по-аттически.

29. "Бленн " (ΒΛΕΝΝΟΣ; тупорылая собачка). Его упоминает Софрон в миме, озаглавленном "Рыбак против крестьянина": "сосунок-бленн". Видом он похож на пескаря. Эпихарм же в "Свадьбе Гебы" называет неких рыбок байонами (ΒΑΙΟΝΟΣ) [см.324е]:

И согбенных барабулек и байонов он привел

Препротивных.

А еще у аттиков есть поговорка: "Не надо мне байона: рыба мерзкая!"

30. Бычий язык (ΒΟΥΓΛΩΣΣΟΣ; морской язык, или буглосс). [b] Архестрат, истинный пифагореец по воздержности своей, пишет:

Крупную камбалу также бери, не забудь и шершавый

Бычий язык; но его только летом, когда близ Халкиды

Дивно хорош он.

Эпихарм в "Свадьбе Гебы":

Был кифар средь них и бычий был язык.

От бычьих языков отличаются "собачьи языки". О них и сам Эпихарм пишет [ср. 304е, 308е, 322f]:

Были пестрые с "пловцами" (πλώτες) и собачьи языки,

Были там и постники (σκιαθίδες).

Аттики же называют его "псеттой" (камбала).

[c] 31. Морские угри [ΓΟΓΓΡΟΙ]. Гикесий говорит, что они суше пресноводных угрей (έγχελυς), и мясо их более рыхло, они менее питательны и гораздо менее вкусны, однако хороши для желудка. Эпический поэт Никандр в третьей книге "Словаря" [ср.356а] пишет, что их называют также [d] гриллами (γρύλλος). Эвдокс пишет в шестой книге "Землеописания", что в Сикионе вылавливают много громадных угрей весом с человека; иные из них длиной с телегу.

[О поварах]

Филемон, поэт Новой комедии, вспоминает в пьесе "Воин" о превосходных сикионских угрях и выводит некоего похваляющегося своим ремеслом повара. {22} Говорит он так [Kock.II.500]:

{22 ...похваляющегося своим ремеслом повара. — Здесь, как и далее, выводится типическая фигура повара Средней и Новой комедии: хвастун, прославляющий собственное искусство, непременно открывший новый гастрономический закон сочетаемости ингредиентов, способов приготовления и т.п. и сопрягающий свои познания и умения с познаниями и умениями философов, музыкантов, художников, врачей, астрологов и пр. О роли образа повара в комедии и в греческом обществе см.: Berthiaume G. Les roles du mageiros. Leiden, 1982.}

32. Что за желанье душу обуяло мне -

Земле и небу молвить о стряпне моей?

Во всем, клянусь, удача людям радостна.

Вот рыба: как нежна она досталась мне,

Так я ее и подал, не испортивши

Ни едким сыром, ни пестрящей копотью,

Как будто не с огня, а из воды она, -

[e] Такой развел я ласковый и бережный

Под ней огонь! Вы даже не поверите:

Но вы видали, как ухватит курица

Большой кусок, какой и проглотить невмочь,

И бегает кругом, закинув голову,

А остальные вслед за нею гонятся?

Вот так и тут: едва один распробовал,

Как хвать поднос и ну бежать по комнате,

[f] А все другие гости по пятам за ним;

Иному хоть кусочек выпал кушанья,

Иному всё, иному ничего - хоть плачь!

А рыба ведь была речная, тинная;

Подумать только, что же было, если бы

Я подал скара, или совку, или же,

Помилуй боже, "кабана" аргосского,

Или угря из Сикиона милого,

(289) Которым Посейдон бессмертных потчует, -

Поешь его, и сделаешься сам как бог!

В руках моих - бессмертье: даже мертвые,

Мою понюхав кухню, к жизни тянутся.

33. Клянусь Афиной, так заноситься не стал бы даже сиракузянин Менекрат, по прозвищу Зевс! Он безмерно гордился своим врачебным искусством, считая себя единственным дарителем жизни всем людям. Всех, кто шел к нему лечиться от так называемой священной болезни, {23} он принуждал давать подписку, что, исцелясь, они будут повиноваться ему как рабы. [b] Один из них ходил при нем в Геракловом одеянии и звался Гераклом; это был аргосец Никострат, излеченный от священной болезни, о котором упоминает Эфипп в пьесе "Пельтаст" [Kock.II.260]:

{23 ...лечиться от так называемой священной болезни... — В узком смысле эпилепсия, но часто под священными подразумевались все неизлечимые болезни непонятного происхождения.}

И разве Менекрат не называл себя

Владыкой Зевсом? Никострат из Аргоса

Не звался ли вторым Гераклом?

Другой носил плащ и жезл Гермеса и даже крылышки [на сандалиях], как у Никагора, тирана Зелеи, о котором пишет Батон в книге "О тиранах в [с] Эфесе" [FHG.IV.348]. А излечив Астикреонта, Менекрат наименовал его Аполлоном, как о том пишет Гегесандр [FHG.IV.414]. Еще один из вылеченных таскался в наряде Асклепия. Сам же Зевс, топоча сапогами, расхаживал в этом хоре бессмертных в пурпуровом плаще, золотом венце и со [d] священным скипетром в руках. Филиппу, царю Македонии, он отправил такое письмо: 34. "Менекрат Зевс шлет Филиппу привет. Ты царствуешь в Македонии, я - в медицине. Ты можешь по своей воле погубить здравствующих, я же могу спасти больных, и те, кто в меня верят, получат от меня здоровье и силу до глубокой старости. Тебе служат македонцы, а мне - все грядущие, ибо я Зевс-жизнедавец". Филипп, полагая его помешанным, ответил: "[Филипп] желает Менекрату доброго здоровья". Такие [e] послания Менекрат отправлял и спартанскому царю Архидаму и многим другим, объявляя себя Зевсом. Однажды Филипп пригласил его со всеми его богами на пир и разместил их на срединном ложе, высоком и священноукрашенном, придвинул стол, на котором был алтарь с начатками всех земных плодов; и пока другим разносили кушанья, перед Менекратом и его свитой слуги только курили благовония и совершали возлияния. В [f] конце концов этот новый Зевс, осмеянный, бежал с пира вместе со своей бессмертной свитой. Так рассказывает Гегесандр. Упоминает о Менекрате и Алексид в "Миносе" [Коск.II.346].