Жизнь и приключения Андрея Болотова, описанные самим им для своих потомков  Т. 3 - Андрей Болотов

 Но не успел настать последующий день, как вдруг почувствовал я в груди у себя, а особливо в левом боку такую боль, какой никогда еще до того времени не ощущал. Сперва было я ее нимало не уважил, но как она стала час от часу увеличиваться и совокупляться с одышкою и самым почти захватыванием духа, то сие меня уже и смутило и так озаботило и устрашило, что я бросился в имевшиеся у меня тогда и немногие еще медицинские книги, а особливо Семиотику, и стал по признакам добираться, какая бы то болезнь во мне начиналась. Но каким изумлением и страхом поразился я, когда по всем описанным приметам за бессомненное почти находил, что у меня началась Плёрезия, и что болезнь сия такая, которою шутить никак не можно, но что в случае запущения может она сделаться самою опасною и лишить даже иногда самой жизни. Боже мой, как я трухнул и испужался о сем узнавши! Итак, недолго думая, давай, давай скорее искать в других книгах, чем ее лечить и чем себе помогать в таких случаях; и как находил, что надобно спешить кинуть скорее кровь, и повторять кидание оной, покуда не будет более белого на крови гноя, то сие еще пуще меня встревожило, ибо крови я не пускивал еще отроду, да и не кому было пускать. — «Господи, говорил я, что же мне делать и чем помогать? Поищу, не употребляются ли какие травы от того?» и не успел найти и то, и обрадуясь, что все упоминаемые у меня в заготовлении были, как ну–ка я их пить, ну–ка ими лечиться, ну–ка скорее болезнь захватывать. Но как я тщательно о том ни старался, но совсем тем несколько дней находился в превеликой опасности, и насилу–насилу, при помощи Господней, кое–как болезнь сию поостановил, и от прилежного питья, к великому обрадованию всех моих домашних, получил себе облегчение. Совсем тем во всю страстную неделю не смел я никак показаться на воздух и крайне был доволен тем, что к самому дню Пасхи мне так уже полегчело, что я отважился и мог уже быть у заутрени и у обедни.

 Сим окончу я сие мое письмо, поелику оно достигло до обыкновенных своих пределов, и скажу, что я есмь ваш и прочее {В подлиннике карандашом сделана виньетка: от. Никита стравливает гусей. М. С.}.

(Генваря 7–го дня 1809 года).

Письмо 180–е.

 Любезный приятель! Лишь только настала святая неделя, и я помянутым образом освободился от своей кратковременной, но опасной болезни, как сделалась у нас уже половодь и стала вскрываться весна. Преужасное множество грачей, налетевшее из мест дальних и поселившихся в обширной и неподалеку от дома моего находившейся березовой роще, предвозвестила нам оную. Но гости и пришельцы сии скоро мне карканьем своим так надоели, что я им и не рад был, и как они мне ни днем, ни ночью не давали покоя, то велел было я их уже и стрелять; но скоро увидел, что все старания мои о том были безуспешны, и что теряли мы только и порох и дробь по–пустому, и потому принужден был перестать и их оставить с покоем и дать волю им выводить своих детей и посещать друг друга, на деревьях, слетаясь целыми станицами, и власно как разговаривая между собою, сидючи вокруг какого–нибудь гнезда на деревьях.

 Между тем производилось у меня начальное деревянное строение гошпиталя, и с таким поспешением и добрым успехом, что я надеялся вскоре увидеть его уже и готовым. Другие, напротив того, люди трудились над разбиранием нижнего каменного этажа старого дома и очищанием получаемого из него старого кирпича и накладыванием оного в стопы. И как оного при сем разбирании очень много ломалось, то сей случай подал нам повод к употреблению, для сохранения в целости множайших кирпичей, особливого способа, а именно: продалбливали внизу, у самых подошв стен, небольшие и такие только скважины, сквозь которые можно б было просунуть концы бревен, на некоторое друг от друга расстояние, и по изготовлении оных, всовывали в них со внутренней стороны концы бревен, и подкатив под них чурки, схватив многими людьми за другой конец каждого бревна, начинали каждое бревно качать сверху вниз дружно, отчего вся стена вдруг, наконец нашатавшись, упадала, и всею своею массою и плоскостью ударившись об землю, сама собою и без дальнего раздробления и ломки кирпичей рассыпалась; чрез то не только сберегалось несравненно более кирпичей в целости, но и работа производилась скорее и с лучшим успехом. Как средство сие было мне до того совсем неизвестно, то признаюсь, что не мог им довольно налюбоваться, и всякой раз с особливым удовольствием сматривал на упадающие с великим шумом и ударом стены.

 При помощи сего удобного средства повалили мы и разобрали в немногие дни все стены, и все великолепие старинной громады исчезло и не осталось и следа бывшего тут дома. Но как дошло дело до разбирания бута и самого фундамента, то удивился я, нашед, что оной вместо заливания, по обыкновению, известно, засыпыван был только простою землею, да и в самых стенах не нашли мы ни одной железной связи, а везде только были дубовые: явное доказательство излишней уже бережливости или паче скупости прежнего строителя.

 Как кирпича сего для назначаемого впредь строение оказалось слишком мало и надлежало еще несколько сот тысяч прибавить нового, то для делания оного приисканы и наняты были в Москве самим князем уже кирпичники, и я всячески спешил приготовлением для делание оных кирпичных сараев, дабы не могло произойтить остановки. И сие доставило мне много трудов и хлопот. А как приисканы были и черепичники и ими отыскана удобная к тому глина, то построили мы и для них особой сарайчик, и как скоро время удобное к деланию их и кирпичей наступило, то и началась у нас сие работа, продолжавшаяся во все сие лето.

 Между тем не позабыл я и садов тамошних, и не успела вскрыться весна, как принялся я за них и за возможнейшее поправление их и приведение в лучший порядок и состояние, а вместе с ними потрудился и над образованием вновь основанного подле управительского дома садика. И как в оном многого еще не было посажено, то имел и с ним много хлопот и трудов, а не менее и над образованием цветников своих пред окнами дома, для усаждения которых зимовыми цветами, за недостатком оных тут, велел привезти из своей деревни все роды цветов, коих тут до того не было. Сии цветники удалось мне смастерить довольно порядочными, и как я до цветов был во всю жизнь мою охотником, а тогда даже превеликим, то и напичкал я их множеством всякого рода цветов, и ими с особливым удовольствием занимался.

 А дабы и на собственные свои сады взглянуть хотя вскользь, то по исправлении тут первых вешних дел, урвался на самое короткое время и в свою деревню и там, что нужно было, распорядил, и сколько мог успеть все нужное сделал.

 По возвращении из дома принялся я опять за казенные хлебопашенные поля, и за посев двух полей яровыми хлебами; и как они не все еще окопаны были рвами, то спешил я и сие дело кончить; также заблаговременно помышлять о приумножении всякого рода средств, способных к удобрению оных.