Браслет - Владимир Плахотин

       - Зачем ты мне это говоришь?

       - А ты посмотри туда, - кивнул он на прозрачную стену.

       Я посмотрел. "Берлога" опустела. Окно было распахнуто настежь и ветер трепал грязную занавеску.

       - Они ушли, что ли?

       - Ага! - ехидно хихикнул Пашка. - Туда! Через подоконник!

       - Ты хочешь сказать...

       - Именно это я и хочу сказать, - серьёзно сказал Санька. - Видел бы ты, как они переживали, как метались по комнате, заламывая руки! Натуральное кино! Я бы подумал, что они притворяются, если б и нас с Пашкой не зацепило.

       - Во-во! - хрюкнул тот, стоя возле стены и брезгливо разглядывая опустевший притон. - Я думал, крыша съедет от кайфа! - Он повернулся ко мне и со странным выражением оглядел меня с ног до головы: - С тобой теперь опасно дело иметь!..

       - Они, что же?.. - промямлил я, медленно осознавая ужас произошедшего. - В окно выпрыгнули?!

       - Ты что-то совсем тормозить стал! - удивился Пашка и они с Санькой переглянулись.

       - Так ведь их же спасать надо! - подхватился я, но Санька крепко схватил меня за руку и усадил на место: - Сиди! Как сказал Пал Ксанч: "Много чести!" Будем считать это побочным эффектом нашего эксперимента.

       - Да ты что?! - возмутился, не оставляя попыток встать с кресла.

       - А то! - припечатал Санька довольно жёстко. - Ты что же, теперь каждому бомжу на выручку будешь кидаться, если он станет от угрызений совести загинаться?

       - А как же иначе?

       - Ну, знаешь ли! Христос, и тот был более разборчив в своих благодеяниях!

       - Да ты-то почём знаешь?!

       Я всё-таки встал, открыл проход в "берлогу" и, переступая через горы мусора, подошёл к окну. Перегнувшись через подоконник, я глянул с высоты девятого этажа. Далеко внизу, на асфальте, распластались наши старые знакомые. Вокруг них толпился народ, оживлённо обсуждая происшествие. Многие размахивали руками, кричали и показывали вверх.

       - Я бы не стал этого делать, - донёсся до меня приглушённый расстоянием голос Саньки.

       Он был прав: меня заметили и, как по команде, подняли головы кверху. Я запоздало отшатнулся от окна и захлопнул раму.

       - И этого я бы не стал делать, - так же сдержанно заявил Санька.

       Я уже и сам понял, что сглупил. Поди теперь докажи, что ты не верблюд, и что в комнате после ЧП никого не было! Улика неопровержимая! И куча свидетелей. А под подозрение подпадают все соседи. И Санька в том числе.

       Я совсем растерялся:

       - Ну и что теперь будем делать?

       - Когти рвать! - гыгыкнул Пашка. - Чего же ещё? Пока не замели.

       Я вдруг вспомнил сцену с драконом, испохабившим Настину квартиру и "на закусь" хряпнувшим соседскую бабулю по темечку оконной рамой. Ситуация повторялась. Тогда мне тоже пришлось поспешно уносить ноги, как нашкодившему щенку.

       - А ты говоришь: "Купаться"... - задумчиво пробормотал я, возвращаясь в Санькину комнату и гася за собой экран.

       - Чего? - удивился Санька.

       - Ничего. Это я так, мысли вслух... Ну и куда же мы теперь?

       - Ко мне, конечно! - уверенно сказал Пашка. - Там наши женщины, небось, уже с базара вернулись!

       Меня словно кипятком обдало: я же канал сообщения с Пашкиной хибарой закрыл!!!

       И случилось это в тот момент, когда я в азарте демонстрировал Саньке конец света!

       Моля Бога, чтобы всё обошлось, я открыл проход в Пашкины апартаменты и буквально впрыгнул туда первым.

       Тишина. Только на стенке тикают часы, да в печке потрескивают догорающие угли.

       Никого.

       - Рано им ещё, наверное, - предположил Санька, с любопытством осматриваясь.

       - Да я бы не сказал... - Пашка посмотрел на часы: - Какой базар в такое время?

       Часы показывали без десяти двенадцать.

       - Может, зашли к кому? - попытался успокоить меня Санька. - Или по магазинам? - Он переглянулся с Пашкой и тот преувеличенно бодро поддакнул:

       - А чё? Может быть! Денег-то теперь - завались! Карман чешется!

       Но их игра меня вовсе не успокоила. Душа предчувствовала беду.

       - Рынок далеко? - сдерживая дрожь в голосе, спросил я.

       - Да нет, в двух шагах...

       - Прошвырнёмся?

       - В принципе, я бы тоже не против, - замялся Санька. - Только приодеться бы?..

       Он глазами указал на то место, где за минуту до этого светился экран и который я выключил, как только Пашка, шедший последним, переступил порог.

       - А... Да-да... - рассеянно кивнул я и вновь открыл проход.

       Санька живо занырнул туда.

       - И чего ты так разволновался? - напяливая на себя нечто среднее между фуражкой и лыжной шапочкой, неумело пытался успокоить меня Пашка. - Всё будет нормально!

       - Дай-то Бог...

       Уверенности его я не разделял.

       Со стороны экрана послышались голоса. Санькин и ещё чей-то. Женский. Разговор шёл на повышенных тонах. Мы с Пашкой переглянулись и он прошипел:

       - Влипли!.. Понесла ж его нелёгкая!..

       - Не сообразили... Можно было бы самим сляпать ему что-нибудь приличное...

       - Во-во! - шепнул Пашка, опасливо заглядывая за край экрана. - Ты хоть ворота сдвинь поуже... Чтоб не так явственно...

       Я сузил экран до размеров обычной двери. Чтоб только человеку пройти.

       Но всё оказалось не так страшно: просто вернулась жена Саньки. Он с виноватым видом выглянул из-за двери, ведущей в прихожую, и попросил:

       - Володь, секундочку, я сейчас...

       Он уже был при параде.

       - С кем это ты? - услышали мы удивлённый возглас Санькиной супруги и из-за его плеча выглянуло довольно симпатичное женское лицо.

       "Господи! - заныло в груди. - Как же невовремя!"

       Но отступать было поздно. И мы с Пашкой, как были в верхней одежде, протиснулись в Санькину комнату.

       И без того крупные глаза молодой женщины сделались от удивления ещё больше, когда она увидела окантованный светящейся рамкой проём в стене, которого (она знала это совершенно точно!) быть не могло, и нас, выходящих из этой новоявленной двери.

       - О-о-оль! - простонал убитый Санька. - Ну некогда с этим сейчас!..

       - Как это - "некогда"? - быстро обрела Ольга способность говорить. - У нас гости, а ты их прячешь от меня?

       Она проскользнула между притолокой и раздосадованным мужем и медленно подошла, я бы даже сказал - подкралась к нам, внимательно нас разглядывая, словно музейные экспонаты.

       Это была молодая и красивая светловолосая женщина лет двадцати пяти. Во всяком случае, она выглядела на этот возраст. Крупные глаза, маленький, чуть вздёрнутый носик и капризно изогнутые припухлые губы изобличали натуру, подверженную частым сменам настроения. Высокий лоб, прикрытый непокорным локоном, нисколько не портил общего впечатления. Скорее, даже наоборот, добавлял её образу некоторую мечтательность и интеллигентность. Ладная фигурка угадывалась в её кошачьих движениях, хотя она и не успела снять пальто с воротником какого-то рыжего пушного зверя.