Браслет - Владимир Плахотин

       - Не много ли чести? - мрачно хмыкнул Пашка и ткнул пальцем в экран. - Их-то за что любить? Быдло! Одно слово!

       Санька фыркнул:

       - Не будем опускаться до частностей! Какая, в принципе, разница, это быдло или другое? Сейчас вся планета - один общий бордель. А кандидатов в святые - единицы! Так кого нам из дерьма вытаскивать? Вот именно! - сам себе ответил он и заключил: - Излучай порядочность, излучай, если сумеешь, любовь. В высшем смысле, естественно. А всеобщее поле любви породит и обострённую совесть и всё, что с этим связано.

       - Какие речи! - хрюкнул Пашка. - Слезу вышибает!

       Санька слегка порозовел и отвёл взгляд в сторону:

       - Пал Ксанч со мною не согласны?..

       Пашка понял, что встрял не вовремя и стушевался:

       - Да я чё? Всё правильно... Я так...

       - Вот и не мешай, если всё правильно! - цыкнул я на него и обратился к смущённому Саньке: - Я, кажись, понял. Щас попробую...

       Как говаривал в своё время мой дед (не Настин): "Языком молоть - не мешки ворочать!" Попробуйте думать о Боге, о спасении души во время просмотра крутого эротического фильма. Слабо? Вот то-то же! В таком положении оказался и я.

       Общие рассуждения - это, конечно, хорошо. Но вот дело дошло до практического воплощения и я стал в тупик. В принципе, ведь я - простой смертный (хоть и получил сверхъестественные способности) и ничто человеческое мне не чуждо. И высокодуховное, и низменное. И потому вид обнажённого женского тела вызывает у меня, как и у всякого нормального мужика, совершенно адекватную реакцию.

       А о художественной стороне этого вопроса можно говорить, когда снижен накал страстей, когда красива поза, когда зришь юное, не отмеченное печатью порока, лицо и тело, когда чуть прикрыты, а не призывно выпирают интимные места...

       А это что? Это, извините меня, эротический нокаут! Иначе не назовёшь! О какой там Любви высшего порядка может идти речь?!!

       Я закрыл глаза, чтобы хоть таким образом отгородиться от картины, возбуждающей низменные инстинкты, и попробовал сосредоточиться.

       Все мои самые светлые воспоминания о том времени, когда я всею силою души любил Вселенную, а вместе с ней и Землю со всем человечеством, приходятся на детство и школьные годы. Потому что, уже будучи в армии, я вплотную столкнулся с людской жестокостью, тупостью и ханжеством, и лёгкое, безоблачное восприятие мира поблекло, стало более приземлённым и прагматичным. Не скажу, что это состояние мне сильно нравилось, но яд, проникший в душу, возымел своё действие: я стал более осторожным, осмотрительным, трудно сходился с людьми. Душа облачилась в защитный кокон, внутри которого хранились все мои сантименты и наивные идеалы, не претерпевшие существенных изменений и до сей поры.

       Я сделал мысленное усилие и проскользнул по оси личного времени назад, в свои детские воспоминания. И вдруг я с удивлением обнаружил, что совершенно ничего не забыто, что всё помнится так ярко и празднично, будто пережито только вчера! В голове моей будто солнце взошло и ярко высветило каждую мало-мальски значимую подробность. Исчезла та серая пелена, которой обычно покрыты все давние воспоминания, за исключением, может быть, некоторых, оставивших неизгладимые шрамы в памяти.

       Мелькнула мысль и тут же угасла, что так ярко помнить своё детство обычному человеку невозможно, и что без браслета тут дело не обошлось...

       Но - какая разница? Я вновь чувствовал себя беззаботным и радостным ребёнком, воспринимавшим мир во всём его великолепном многоцветии! Ожили совершенно забытые воспоминания, а вместе с ними - глубина их восприятия и переживания.

       На меня ринулась лавина мелких, с точки зрения взрослого человека ничего не значащих событий, но таких значительных и важных для меня, ребёнка со сложной и чувствительной душой!

       Вот я в школе, у доски. Учился я хорошо и потому воспоминание было приятным. Сам процесс получения новых знаний доставлял мне неизъяснимое удовольствие, а изложение усвоенного и принятого, как своё, привносило в моё мироощущение осознание причастности к окружающей меня действительности, ко всей Вселенной!

       А вот и улица, где я рос...

       Всё своё детство я провозился с девчонками. Хоть и были пацаны на нашей улице, но меня к ним не тянуло. Нарочитая грубость, цинизм, ложное понятие о мужественности - отталкивали.

       Сначала игры, потом первая влюблённость... Аромат нежных, пугливых ощущений сладкой патокой нахлынул на меня и с удвоенной силой закружил голову... Полузабытые имена и лица трепетно всплыли в памяти... Вспомнились первые взгляды украдкой, вдруг появившееся особое отношение к той, рядом с которой прошло всё детство. Расцвела, похорошела... Всплыли тайные фантазии, томление неопытной души...

       Боже! Какое сладкое и забытое чувство! Огромное, занимающее собою весь окружающий мир! Душа пела гимн прекрасной жизни!..

       Воспоминания наплывали одно за другим, как волны на берег моря, но никуда не уходили, а накапливались, усиливалось их переживание, душа пребывала в экстатическом онемении...

       Это было удивительно, но приходили только приятные воспоминания! Я утопал в море эмоций, любовь переполняла меня и я почувствовал, как из глаз моих брызнули слёзы...

       - Володь... - послышался тихий голос Саньки. - Ты не рассчитал силу воздействия!...

       Я открыл глаза. Нервы гудели, душа трепетала и сердце готово было выпрыгнуть из груди! Несколько секунд я сидел, блуждая взглядом по сторонам и силился вспомнить, где я нахожусь...

       - Ну ты чё? - подошёл ко мне Пашка и с беспокойством заглянул в лицо. - Тебе плохо, что ли?

       Я расплылся в глупой улыбке и проблеял:

       - Хорошо...

       До моего оглушённого сознания вновь пробился тихий голос Саньки, в котором слышались истерические нотки:

       - Володь, ты хоть знаешь, на каком этаже мы живём?

       Я повернул к нему своё заплаканное лицо и удивлённо ответил:

       - Н-нет...

       - На девятом!.. Далеко лететь!..

       Я вытер слёзы, поморгал и спросил:

       - Зачем ты мне это говоришь?

       - А ты посмотри туда, - кивнул он на прозрачную стену.

       Я посмотрел. "Берлога" опустела. Окно было распахнуто настежь и ветер трепал грязную занавеску.

       - Они ушли, что ли?

       - Ага! - ехидно хихикнул Пашка. - Туда! Через подоконник!

       - Ты хочешь сказать...

       - Именно это я и хочу сказать, - серьёзно сказал Санька. - Видел бы ты, как они переживали, как метались по комнате, заламывая руки! Натуральное кино! Я бы подумал, что они притворяются, если б и нас с Пашкой не зацепило.