Двери в полночь - Дина Оттом

— А я бы стал, — Шеф вздохнул и потер переносицу, — это моя ошибка. Мне нечем противостоять такому форсированному нападению. Да, сейчас нам только перекрывают воздух, но думаю, что до прямого удара осталось недолго.

Он распрямился, одергивая воротник рубашки и ослабляя узел галстука, — и меня обожгло. Я даже не поняла, что все это время смотрела на него, не отрываясь. Моя выстроенная было встречей с Марком защитная стена дала трещину и рассыпалась в пыль. Просто сидеть напротив, гадая, посмотрит он в мою сторону или нет, было невыносимо. В голову то и дело лезли воспоминания о том времени, когда все было иначе. Сейчас этот холодный, отстраненный мужчина ни капли не напоминал того заботливого человека, с которым я прошла через самые тяжелые свои минуты. Но даже эта холодность манила меня, заставляя ловить каждое его слово и движение. Я скучала. И это злило.

— Ладно, господа, по коням, — Шеф поднялся, — мне есть о чем подумать, и вы мне тут ни к чему.

Мы с Оскаром синхронно обернулись, испуганно глядя на Шефереля и потом — друг на друга. Кажется, в этой комнате только мы двое знали, кем Шеф являлся на самом деле и чем он рисковал.

— Шеф, может быть… — начала я, но он посмотрел на меня так, что слова застряли в горле.

— Будь добра, покинь мой кабинет, — процедил он, не спуская с меня тяжелого взгляда. И, не поворачиваясь, добавил: — Тебя, Оскар, это, кстати, тоже касается. Я как-нибудь сам разберусь.

Мы снова переглянулись. Оборотень едва заметно пожал плечами и кивнул в сторону двери.

— Как думаешь, что он задумал? — Я обратилась к Оскару, кажется, впервые за многие недели. После смерти мамы мы толком и не виделись, не то что не разговаривали. — Боюсь, как бы он глупостей не наделал…

Оскар аккуратно прикрыл дверь, и с той стороны щелкнул замок, хотя шагов слышно не было.

— Черна, он достаточно взрослый мальчик, чтобы позаботиться о себе, — Оскар качнул головой, — ты все время забываешь, что он только выглядит на двадцать с небольшим. Я тоже за него волнуюсь, но не думаю, что к Шефу применимо слово «глупость». — Оскар уже отошел вперед, потом обернулся: — Ты бы выспалась. Выглядишь ужасно.

— Спасибо, — пробурчала я ему в спину и вытащила из кармана непрерывно вибрирующий телефон. Во время совещания я не обращала на него внимания, и теперь у знака эсэмэсок мигала пугающая цифра «18». Первая начиналась словами «Пожалуйста, не игнорь меня, я просто хочу увидеть тебя еще раз…», остальные были примерно такого же содержания с постепенно возрастающей истерией.

В первый момент я поморщилась, но перед глазами встал вид холодного, безучастного Шефа, и я поднесла трубку к уху:

— Привет. Не спишь?

У вампиров весьма своеобразные нормы морали. Внутри своего круга они болезненно честны, и за малейший обман полагается суровая кара. При этом к окружающим они относятся совершенно потребительски, не чураясь никакого вида использования. Китти как-то рассказывала мне про «охоту на дурака» — это долгая забава, разыгрываемая обычно женщинами и пользующаяся огромной популярностью в Средние века. Суть ее сводилась к тому, что какая-нибудь миловидная вампирша прикидывалась жертвой ограбления или сурового отца, втиралась в доверие к семье или молодому холостяку, а когда все сомнения относительно ее искренности рассеивались, и ей начинали доверять — вырезала все семейство под корень, включая домашних животных. Честно говоря, я не понимала прелести, пусть даже мне и было знакомо чувство азарта, но Китти говорила, что самый сок игры в том, чтобы балансировать на грани раскрытия, проявляя недюжинные актерские способности.

Я чувствовала себя примерно так же, как те вампиры. Марк не подозревал ни о чем из моей настоящей жизни, я звонила ему раз в несколько дней, приезжала ночевать, а потом днями не брала трубку. Вел, случайно узнавшая о моем поведении, отнеслась к нему крайне неодобрительно. Китти же, наоборот, заходилась хохотом каждый раз, как я при ней сбрасывала звонок. «Из тебя вышел бы неплохой вампир», — смеялась она, и я старалась не воспринять это как оскорбление.

Конечно, я тешила свои застарелые комплексы: даже среди подружек Лилии Марк никак не выделял меня. Но, если быть честной, я прекрасно понимала, что творю. Каждый день я давала себе зарок прекратить это издевательство, но стоило мне нарваться на очередную грубость Шефа — и я уже набирала номер Марка. К тому же я нашла прекрасный способ досаждать Шеферелю, заявляясь на работу то с засосом, как в первый день, то в мужской рубашке, то в футболке наизнанку. Вел вздыхала и говорила, что я не столько злю начальство, сколько унижаю себя, — но когда здравый смысл был моим другом? С Шефом мы теперь пересекались часто, хоть и почти не разговаривали, и видеть, как он каждый раз окидывает меня быстрым взглядом, ища признаки присутствия в моей жизни мужчины, было истинным удовольствием.

Я звонила Марку в любое время суток, будила среди ночи, отрывала от работы днем. Сначала такое внимание льстило, потом стало немного пугать. Будем честными: я, конечно, изменилась, и в лучшую сторону, но все равно недотягивала до наших суккубов.

Однажды наш с Китти разговор услышала Вел — в тот день Марк отказался отпускать меня на работу, и мне пришлось в прямом смысле вырываться силой. Эмпат посмотрела на меня из-за очков полными осуждения глазами:

— Чирик, я понимаю, ты тешишь свои комплексы и всё такое, все так делают при удобном случае, но это как-то совсем нехорошо.

— Да знаю, — я отмахнулась, — но о моральной стороне всего происходящего мне думать как-то совершенно не хочется.

— Да не в моральной стороне дело, — Вел оперлась о перила рядом с нами и задумчиво посмотрела куда-то вниз. Похлопала себя по карманам и чуть дрожащими пальцами достала сигареты. — Я расскажу вам, девочки, одну историю, — она сделала долгую паузу, собираясь с мыслями. — Представьте себе ситуацию, в которой девочка знакомится с мальчиком. Мальчик девочке нравится, даже очень. Даже очень-очень-очень, — Вел прикурила, не с первого раза справившись с зажигалкой. Я видела, как все сильнее дрожали ее руки. — Они начинают встречаться. Ничего особенно. Кофею сходили попили, по городу погуляли. Обычный джентльменский набор питерской интеллигенции. Даже не целовались ни разу. А девочка по мальчику начинает сходить с ума. Причем вот не как в этих дамских романах, когда ахи и охи, а самым натуральным образом сходить с ума до попыток покончить с собой, если он просто не позвонит в течение дня. Мальчик звонит, он же хороший, воспитанный, — а потом вдруг перестает. Ну бывает такое, не сложилось. Девочка берет на кухне нож и разрезает себе вены. Девочка училась на врача, она знает, как правильно резать вены, — Китти попыталась что-то вставить, но я пнула ее локтем в бок. — К счастью, у девочки вовремя приходит с работы бабушка и успевает вызвать «скорую». Девочка оказывается в больнице, — Вел снова замолчала, быстро-быстро покусывая зубами кончик большого пальца. Ее уже заметно трясло, и я хотела было как-то успокоить эмпата, но она не видела меня и не слышала. — Потом к девочке в больницу приходит молодой человек в длинном плаще и объясняет, что с мальчиком вместе они никогда не будут. Потому что мальчик — оборотень, а девочка — просто девочка. И что такая реакция — просто физика. Примерно как у животных, которые реагируют на запах. Это подсознательное. Вы, оборотни, — она наконец посмотрела на меня, — вы такие физические, такие бурлящие жизнью, такие красивые, что у простого человека развивается зависимость от вашего присутствия. Как от наркотика, — она продолжала смотреть на меня в упор. — Понятно? Вашей вины, как и заслуги, в этом нет. Как жена кролика Роджера в том мультике, вы просто сделаны такими. Но встречаться с людьми все же не стоит.