Двери в полночь - Дина Оттом

Они замолчали, обдумывая ситуацию.

— Почему ты не сказал, где был? — наконец спросил Шеф.

Оборотень снова пожал плечами:

— Ты ведь и так знал.

— Знал, — Шеферель кивнул, давя окурок в пепельнице, — но ты должен был мне сказать, что был у него.

— А ты должен был мне сказать, что Изабель жива.

Рука Шефереля замерла, оставив пальцы упертыми в фильтр сигареты. Он прикусил губы, дернул головой.

— Так вот, значит, как. И что же он тебе предложил?

— Ничего неожиданного. Сестру.

Шеф кивнул, не оборачиваясь, встал, сделал несколько шагов. Посмотрел в желтые глаза Оскара:

— Ты ведь меня понимаешь, правда?

— Понимаю, — тот вздохнул, — это меня и убивает. Сначала я злился, честно скажу. А сейчас — понимаю.

— И что теперь? — Шеф стоял напротив него, засунув руки в карманы брюк и откинув плащ.

Оборотень поднял на него долгий, непроницаемый взгляд:

— Не знаю.

— Понятно, — Шеферель кивнул и развернулся. В эту минуту в кармане запиликал мобильник. Он с тоской воззрился на экран, но выражение лица его вдруг переменилось. — О, кто к нам приехал! — Он повернулся к удивленному Оскару и кивнул на дверь: — Пошли встречать — у нас гости!

Мышь с сомнением смотрела на молодого человека в длинном черном облачении. Не то чтобы в Институт не захаживали священники — всякое бывало. Однажды, помнится, как раз пришел один такой (как оказалось потом — шарлатан), а навстречу ему Черт выскочил в своем зверином облике. Неловко вышло, особенно когда оборотень, из лучших побуждений, перекинулся обратно в человека и спросил, не надо валидола и воды…

Словом, сейчас охранница смотрела на священнослужителя с искренним подозрением. Это был высокий, крепкий молодой человек с коротко остриженными светлыми волосами и ярким румянцем. Он ощутимо стеснялся, но серо-зеленые глаза искрились весельем, совершенно не подобающим его сану.

— Вы кого-то ждете? — наконец поинтересовалась Мышь, чтобы прекратить этот фарс.

Молодой человек быстро кивнул:

— Я уже позвонил. А вот, кстати…

Мышь обернулась, ожидая увидеть кого-нибудь из служащих-людей или, на худой конец, эмпата, обратившегося к вере, чтобы не сойти с ума, и встала как вкопанная.

Легко перемахнув турникет, Оскар раскинул руки навстречу священнику, за ним, улыбаясь, подошел Шеф. Оглянулся, подошел к Мыши и доверительно положил ей руку на плечо:

— Что с тобой, милая? Никогда не видела, как оборотень и священник обнимаются при встрече? Ну да ладно, я тоже нечасто вижу.

— А… Это… Он настоящий?

— Более чем, — кивнул Шеф, — служит в одном из столичных храмов.

— Он еще и из Москвы?!

Шеф оглянулся на гостя. Мужчины как раз что-то оживленно обсуждали, то и дело смеясь. Священник уже утирал слезы.

— Дорогая моя, ты столько времени служишь здесь и еще чему-то умеешь удивляться? — Шеф вздохнул. — Завидую.

Шеферель пропустил Оскара с гостем вперед и, прикрыв за собой дверь, защелкнул замок.

— Рад тебя видеть, Всполох, как живешь? — улыбнулся Оскар, кивая на кресло.

— Вашими молитвами, — улыбнулся тот, чем вызвал приступ хохота у обоих мужчин — ни один из них не был в церкви уже несколько веков. — Я так понял, что у вас тут не все в порядке?

— Да? — Шеф обошел стол и привычно выдвинул один из ящиков, доставая бутылку виски. — А какие слухи ходят по столице? Кстати, как ты сюда попал?

Священник приподнял густые брови:

— Что значит «как»? На поезде приехал вчера вечером. Сегодня вот к вам зашел. А что такое?

Шеф и Оскар переглянулись.

— Да так… А уезжаешь когда?

— Сегодня ночью. Да что у вас тут происходит? — Всполох переводил взгляд с одного на другого, ожидая разъяснений.

— Видишь ли, — Шеферель налил себе виски на два пальца, потом подумал и добавил еще, — вообще-то от нас никто из нелюдей уехать не может. У нас, как бы тебе сказать, блокада.

— Бло… что?! — Всполох откинулся в кресле, привычным жестом поправив крест на груди. — Блокада? Ребята, вы что, решили в Великую Отечественную поиграть?

— Если бы, — Оскар с сожалением посмотрел на бокал Шефа, который тот катал между ладоней, — все у нас несколько серьезнее…

Всполох покачал головой, прикрыв рукой глаза:

— Ладно, давайте рассказывайте.

Говорил в основном Оскар. Шеф только потягивал виски и изредка вставлял ремарки. Снова увидеть Всполоха было приятно, он редко появлялся в Петербурге. Шеф сначала жалел, что не удалось перетащить его в Северную столицу, но потом оценил преимущества — у него был постоянный легальный шпион во вражеском стане. Обычно Всполох отделывался короткими письмами или звонками раз в несколько месяцев, но пару раз в год все-таки выкраивал время и приезжал в город на несколько дней.

Много лет назад его спас Оскар. На тот момент семинарист, Всполох вел род из старой христианской семьи со строгими принципами и происходящее с ним считал страшным проклятием и проявлением дьявольской сути. Юноша молился, постился и изнурял тело в надежде, что физические мучения очистят дух. Оскар нашел его уже на грани голодной смерти, измученного веригами и превращениями, которые на фоне такого физического состояния проходили особенно болезненно и сложно.

Восстановить тело оказалось куда проще, чем душу и рассудок. Многие недели понадобились, чтобы Всполох принял себя и понял, что происходящее с ним отнюдь не проклятие, а скорее благословение. Оборотни вели долгие разговоры о религии и жизни, о Боге, о человеческом и нечеловеческом. В конце концов юноша научился обращать свою суть на пользу себе и окружающим. Со временем он вернулся в Москву и к церкви. Шеферель и Оскар хоть и грустили, но приняли его решение. А когда минуло двести лет, и Всполох, наконец, смог обращаться полностью, он первым же поездом приехал в Петербург, чтобы показаться своим наставникам. За все эти годы общение между ними никогда не прерывалось полностью, просто каждый пошел своей дорогой и не собирался мешать другому. Московский оборотень обладал рассудительностью, легким нравом и светлой головой, и петербургский Институт всегда был рад его видеть.

Сейчас Всполох слушал рассказ Оскара с все сильнее мрачнеющим лицом. Пару раз задал уточняющие вопросы, поинтересовался, что это за оборотень такая, с которой носятся главы Института, досадливо поморщился, заметив, что привлекать к ней внимание было очень неосмотрительно… У него был такой сосредоточенный вид, что на долю секунды Шеферель подумал, что Всполох сейчас найдет выход и решит все их проблемы. Блаженное чувство отсутствия ответственности заставило его улыбнуться и позволить себе забыться…