Огненный скит - Юрий Любопытнов

— Пощупай! — обратился долговязый к Мухомору.

Тот нагнулся и вывернул наизнанку карманы степанова полушубка.

— Ничего нету.

— А в штанах?

— Тоже. Тряпка сопливая.

— Чего шаришь здесь? — спросил долговязый, в упор рассматривая Степана.

— А чего — смотреть нельзя?

— Это смотря, как смотреть, — рассмеялся долговязый, доставая из кармана очередную горсть семечек.

— Чего с ним делать? — спросил Мухомор.

— Оставь этого фрайера, — махнул рукой долговязый. — Дуй отсюда, пока не схлопотал, — обратился он к Степану, сверкнув белыми зубами. — А ты, — повернулся он к Мухомору, — не паникуй зря. Какого-то прыща принял за легавого.

— Семь раз проверь, один отрежь, — отпарировал тот, пожав плечами.

Компания удалилась. Остался Мухомор. С растерянным видом он рылся в карманах своего «зипуна» и не находил того, что искал.

— Бог наказал, — сказал Степан, поднимаясь и поправляя полушубок, ещё не зная, что потерял его обидчик.

— А ты не базлай! — ответил Мухомор. — Скажи спасибо, что без фингалов отделался. Шляются тут разные… —

И он стал внимательно осматривать затоптанный снег вокруг себя.

— Чего потерял? — миролюбиво спросил Степан, радуясь в душе, что всё обошлось благополучно.

Вообще-то эти урки могли ему накостылять так, что он и костей бы не собрал. Видал он таких сорвиголов на пересыльных пунктах, на этапе, в телятниках, идущих на восток. Редкий день не обходился без поножовщины. Ссоры вспыхивали по пустякам, за неверно сказанное слово, жест, кому-то не понравившийся. Он вспомнил и свою историю с карзубым.

— Не твоё дело, — отрезал Мухомор, давая понять, что с такими фрайерами он не связывается.

— Как знаешь, — ответил Степан.

Настроение у него было миролюбивое: хорошо, что не напоролся на милицию, а этих ему нечего бояться — из одного корыта едят.

Мухомор, сопя, нагнувшись, шагал взад-вперед на небольшом пятачке, всматриваясь под ноги.

Степан стал стряхивать приставший к штанине грязный снег и заметил блеснувший под ногой металлический предмет. Он стоял на кастете.

— Накулачник что ли потерял? — спросил он Мухомора, прикрывая находку ногой.

— Откуда знаешь? — встрепенулся Мухомор.

— У тебя карман худой.

— Карман-то дырявый, а откуда знаешь, что там лежало?

— На, возьми своё. — Степан поднял и протянул Мухомору кастет.

— Во, ё, нашёлся! — обрадованно воскликнул Мухомор, принимая кастет из рук Степана.

Они услышали сильный шум на базаре, словно с рёвом накатилась морская волна. Оба повернули головы. Толпа вокруг «фокусника» заколыхалась и стала растекаться по сторонам. Мухомор глубже надвинул шапку на лоб.

— Видно, легавые объявились. — Он подобрался, как зверь перед прыжком. — Тикать надо!

— Шу-у-уба! — пронеслось над толпой, и после этого крика все бросились врассыпную.

Степан озирался по сторонам, ища место, куда бы нырнуть. На рынке раздались милицейские свистки.

— Дуй за мной! — проговорил Мухомор и побежал из подворотни влево, между нагромождениями киосков и лавчонок, приютившихся под боком у рынка.

Степан последовал за ним. Однако не успели они пробежать и нескольких шагов, как путь им преградила группа из пяти-шести человек, несущихся во весь опор.

— Легавые сзади, — прокричал кто-то из них. — Вали отсюда!

Мухомор со Степаном присоединились к этой группе и уже выскочили на параллельную рынку улицу, как увидели впереди себя нескольких милиционеров. Бежавшие бросились кто куда. Степан проскочил через цепь милиционеров, Мухомора зацепили за полу его ватника и Степан подумал, что тому каюк — задержат. Но Мухомор выскользнул и помчался по тротуару, догоняя Степана. За ним следовало трое милиционеров.

Мухомор догнал Степана. Он тяжело дышал, шапка ежесекундно сползала на лоб и приходилось поправлять её.

— Сворачивай вон в тот переулок, — на ходу, задыхаясь, проговорил он. — Там сквер…

Степан свернул и через десяток шагов увидел каменную ограду, местами обветшавшую и потрескавшуюся. С ходу подпрыгнув, он уцепился за верх, подтянулся и оседлал стену. К ограде подлетел и Мухомор. Его настигал милицейский. Он был в два раза выше Мухомора и шаги были в два раза шире.

У ограды он настиг беглеца и схватил за воротник, потянув на себя. Мухомору приходил конец. Он и сам это почувствовал. Степан увидел его растерянные жалкие глаза. Он мог бы спрыгнуть с ограды и убежать. Перед глазами на миг мелькнул лагерь, сторожевые псы, колючая проволока, подъём в любую погоду, тычки в спину, грязные шутки и он уж было занёс ногу, готовясь спуститься с обратной стороны стены, но что-то остановило его, наверное, забитый вид Мухомора. Под рукой оказался кирпич, выкрошенный из ограды. Степан схватил его и опустил на голову милицейского. Тот отпустил Мухомора и кулем свалился возле ограды.

— Давай руку! — проговорил Степан, свешиваясь к Мухомору. — Давай быстрее, потом будешь разглядывать его…

Мухомор протянул руку и скоро сидел на ограде рядом со Степаном.

— Здесь несколько выходов, — пробормотал он, вытирая мокрое от напряжения и быстрого бега лицо. — Идём вон под ту арку. Там нас не возьмут…

Они спрыгнули в снег и вступили под арку, прошли её, свернули и очутились на другой улице. Здесь пошли не спеша, рядом друг с другом.

— Здешний? — спросил Мухомор, уважительно поглядывая на высокого Степана.

— Не-е.

— А как сюда попал?

— Долго рассказывать.

— А всё же?

— Проездом.

Мухомор оглядел его, надул губы.

— Не хочешь говорить, не говори. — Но любопытство брало верх и он снова спросил: — Откуда едёшь?

Степан криво усмехнулся.

— Оттуда. — Он неопределенно махнул рукой.

— Как знаешь. — Мухомор, казалось, не обиделся на такой ответ Степана. — Значит, есть, что скрывать. — Он внимательно оглядел спутника. — А здорово ты его шмякнул по кумполу, — вспомнил эпизод с милиционером.

Мухомор юркнул в пролом забора. Степан за ним. Попетляв между сарайчиками, сбитыми из коротких тесин, видимо, от разбитых ящиков, почерневших и трухлявых, они вышли на пустырь, занесённый снегом, из-под которого торчали верхушки прошлогодней сухой крапивы и осота.

— Теперь сматывайся, откуда пришёл, — сказал Мухомор, останавливаясь. — Нам не по пути.

— Как к вокзалу выйти? — спросил Степан, потерявший всякую ориентировку.

— А ты чего — путешествуешь?

— Приходится, — ответил Степан, дуя на голые руки.