Другой Аркадий Райкин. Темная сторона биографии знаменитого сатирика - Федор Раззаков

Глава 12

«Мир дому твоему» накануне… войны

Естественно, что на новом месте райкинскому театру требовалось помещение для репетиций и показа спектаклей. Однако нашлось оно не сразу – пришлось долго перебирать различные варианты. А пока временной базой Театра миниатюр (он теперь получил статус Государственного) стал Дом культуры института стали и сплавов. Кроме этого, московские власти, согласно монаршьему велению, обеспечили актеров жильем, а также выделили номер в гостинице «Пекин» для тех же репетиций. В то же время руководители СМИ получили указание сверху начать пиар-кампанию в пользу райкинского ГТМ, но уже как учреждения московской культуры. Поэтому на том же ТВ вновь стали крутиться миниатюры Райкина прошлых лет, впрочем, не только прошлых: был, например, показан спектакль «Его Величество Театр», а также ряд новых миниатюр из спектакля «Избранное». Правда, сам Райкин не любил, когда телевизионщики слишком оперативно записывали и показывали его миниатюры. Почему? Вот как это объясняет дочь сатирика – Екатерина Райкина:

«…Как ты, папа, третировал телевизионщиков, не разрешая им записывать твои выступления. Ты говорил: «Завтра они покажут это на всю страну, а послезавтра придут зрители и увидят то же самое на сцене!» А зрители, твои зрители хотели опять видеть тебя. Много раз в одних и тех же спектаклях. Как-то ты сказал председателю Гостелерадио Лапину: «Мы же с вами договорились: сняв нашу программу, вы покажете ее по телевидению только тогда, когда мы ее закончим играть в Москве. А вы показали ее через неделю. Это же бандитизм. Ну как же вам верить после этого?» На что тот, улыбнувшись, ответил: «А вы нам не верьте!» Ты не хотел понять, что эти пленки ложатся золотым фондом в сокровищницу нашей культуры, ты не хотел думать о будущем, ты думал о сегодняшних, завтрашних зрителях. Я благодарю сейчас и радио, и телевидение, которые вопреки твоим яростным запретам и сопротивлению оставили нам записи твоих выступлений. Помню просто скандальный случай в Армении, где тебя хотели обмануть: когда ты вышел на сцену и увидел в зале красные огоньки телекамер, ты отказался выступать. Сказал, что будешь играть только после того, как телевизионщики выйдут из зала. Они упирались, и ты отменил концерт. Тебе стало плохо – сердце. Назавтра телевидение Армении объявило: «Райкин отказался выступать перед армянским народом». Это было ужасно, подло. А на следующий день ты должен был опять выйти на сцену и играть перед этими «обманутыми» и «оскорбленными» зрителями. Представляю, чего это тебе стоило!..»

В русле той же пиар-кампании можно рассматривать и большое интервью Райкина главному печатному изданию советской интеллигенции – «Литературной газете», которое появилось 31 декабря 1981 года. Ответом на него стал поток писем в редакцию, в которых люди не только благодарили Райкина за сказанное, но и… жаловались ему на свою жизнь и просили заступничества. Эти письма наглядно подтверждали масштаб популярности Райкина у простых советских граждан, а также о том месте, которое он занимал в иерархии советских интеллигентов. Много позже автор той газетной публикации – журналист А. Левиков – опубликует часть этих писем. Приведу отрывки лишь из некоторых, чтобы читателю стало понятно, о чем идет речь.

М. А. Ерамишян (сборщик шинного завода, Баку): «Вряд ли найдется человек, который равнодушно относится к искусству такого замечательного, я бы сказал, уникального мастера сцены. Но особенно поражают меня его доброта и отзывчивость на чужое горе. Мой близкий знакомый, педагог, инвалид (у него ампутирована левая нога) Кямал Касумович Гейдаров, как-то отдыхал в Кисловодске, где тогда был и Аркадий Исаакович. Инвалида поместили на втором этаже, и никто не придал этому значения. А вот Райкин, живший на первом этаже, побеспокоился, настоял на обмене комнатами. Не знаю, запомнил ли этот случай известный актер, а мой знакомый – запомнил на всю жизнь».

И. И. Арефьев (Гомельская область): «Слов нет, чтобы отблагодарить такого человека, как наш Аркадий Райкин. Мне 36 лет, я женат, трое детей. Не терплю хамов, взяточников. Если будет возможность, передайте Райкину, что он своим гражданским подвигом воспитал во мне к ним – ненависть, а к людям – добро…»

К. Г. Безуглый (Кокчетав): «Я много мог бы привести примеров, Аркадий Исаакович, того, как растаптывают личность, не желающую видеть в черном белое. У нас прав тот, кто имеет больше прав. Супруга позвала: «Иди быстрее, Райкин по репродуктору выступает!» Мы слушали, боясь пропустить ваше слово, а сосед смотрел в пол и, когда вы закончили, сказал: «Хорошо тебе, Райкин, из стены критиковать…» Встал и молча ушел. Извините, Аркадий Исаакович, может, и не следовало, но что думал, то и написал».

Михаил Иванович (Псков): «Жизнь моя не из легких, до 30 лет был фанатиком и боролся за правду, но вот уже десять лет, как мой раж угас. Потерял я веру, а ваши слова и поступки, Аркадий Исаакович, опять трогают до глубины души, не дают покоя. Почему же я к вам раньше не обратился! Я думал, что вы – замечательный артист, а вы – замечательный человек! Правда, вам, Аркадий Исаакович, конечно, легче, чем мне, – у вас мировое имя и вы пробираете сатирой, не затрагивая фамилий. А я простой железнодорожник-кочегар, и чуть кого трону из начальства… Посылаю целую тетрадь горьких фактов и прошу редакцию передать ее Народному Артисту Аркадию Райкину. Может, его взволнует эта моя скорбная рабочая тетрадь».

Е. Иванов (Владивосток): «Уважаемый Аркадий Исаакович, я ваше человеколюбие распознал давно и сразу. Еще на фронте в холодной землянке, когда радист дал мне наушник, я услышал ваш голос. С тех пор помню каждую встречу с вами, она согревает, дает заряд бодрости и веры в человека. Спасибо судьбе за то, что мне довелось быть вашим современником. Я болен, но у меня единственная просьба: берегите себя! Вы нужны людям на земле, а нам, советским, особенно. Ведь нам так худо…»

Как видим, во многих посланиях звучит неподдельная боль за то, что происходило тогда в стране. Брежнев и его команда действительно довели державу до опасного предела, когда разрыв между властью и народом достиг угрожающей отметки. Минуло всего-то два десятка лет с момента полета Юрия Гагарина в космос, когда миллионы советских людей еще хранили в своих сердцах надежду на то, что их строй самый лучший в мире и ему многое по плечу. Однако Брежнев, пришедший к власти через три года после этого полета, за последующие полтора десятка лет сумел, по сути, угробить эту мечту. Желание стабилизировать ситуацию и оттянуть время реформ как можно дальше сыграло злую шутку со страной: прожив 70-е в относительном покое, она затем погрузилась в водоворот таких реформ, которые поставили на ней крест. А ведь уйди Брежнев со своего поста во второй половине 70-х, когда его здоровье стало катастрофически убывать, и передай бразды правления в более молодые и крепкие руки, история страны могла бы пойти совершенно по иному сценарию – более благоприятному. Но драгоценное время было бездарно разбазарено. И брежневская номенклатура в огромной своей части превратилась в чудище, которому было глубоко наплевать на нужды и беды своего народа. Вот почему люди чаще жаловались в своих письмах не Брежневу или кому-то из его окружения, а артисту Аркадию Райкину – генсек и его престарелые соратники на рубеже 1981 года выглядели в глазах своих сограждан вконец больными людьми и беспомощными политиками.