Харка, сын вождя - Лизелотта Вельскопф-Генрих

и гостиничному чистильщику обуви чаевые и напомнил в присутствии Маттотаупы, что номер и корм для лошадей двух индейцев оплачены на неделю вперед.

Вокруг толпились уличные зеваки. Некоторым из них пришлось резко отпрыгнуть в сторону, когда кучер щелкнул хлыстом и четверня торопливой рысью взяла с места. Зацокали подковы.

Длинное Копье поскакал вслед за каретой, держа в руке повод коня художника. Мулов они продали хозяину гостиницы.

Маттотаупа и Харка проводили карету взглядом. Рядом с кучером сидел вооруженный до зубов охранник.

В номере Маттотаупа открыл мешочек. В нем были золотые и серебряные монеты. Харка всмотрелся в отчеканенное на долларах изображение — орел с веткой и молнией в когтях.

— Гром-Птица!

Они не жалели о своем решении остаться при цирке. Главным препятствием, которое им предстояло преодолеть, было незнание языка белых. Правда, они уже многое понимали — гораздо больше, чем те могли подумать. Но им не хватало практики. Поэтому им предстояло прежде всего научиться говорить по-английски, чтобы быть на равных с теми, на чью дружбу они не могли рассчитывать.

В тот же день они отправились к директору цирка, но тот не торопился их принимать. Когда Маттотаупе наконец удалось добиться, чтобы их впустили, инспектор манежа заявил, что договор вступит в силу лишь после того, как они выдержат экзамен. Но Маттотаупа проявил такое же упрямство, как и в переговорах с Биллом, победителем в петушиных боях, о патронах. В конце концов директор, не выдержав, рявкнул своему инспектору:

— Какого черта вы пристаете ко мне со всякой ерундой?.. Со всякими мелочами и глупостями! Почему их вообще впустили ко мне в кабинет, этих краснокожих придурков? Ни номера, ни опыта — и они еще смеют вваливаться ко мне как к себе домой! Тоже мне — явление Христа народу! Эллис, если вы и дальше будете вести себя как размазня, мне придется закрыть цирк! Что мне прикажете с ними делать, с этими вашими бездарными самоучками?

— Но может, нам следовало бы…

— Заткнуться — вот что вам следовало бы! Заткнуться и выйти вон! Я занят вопросами кредита! Когда вы проспитесь и до вас наконец дойдет важность этих вопросов — милости прошу! А пока — до свидания!

— Ну что ж, подождем, пока вы получите свой кредит и к вам вернется спокойствие и душевное равновесие!.. — язвительно ответил инспектор.

Он был начальником отдела кадров, режиссером и инспектором в одном лице, но жалованье получал лишь как инспектор манежа. Иных титулов за ним не признавали, чтобы не давать повода требовать повышения заработной платы. Однако он был правой рукой директора, купался в сознании своей незаменимости, и все вспышки директорского гнева стекали с него как с гуся вода.

Он без церемоний выставил индейцев из вагончика, как будто они по собственной прихоти, без приглашения ворвались к директору, и велел позвать Билла Баффало. Два конюха и три молодых артиста, которым приходилось выполнять и хозяйственные работы, со всех ног бросились на поиски главного ковбоя.

Тот явился в сопровождении Поющей Стрелы и визгливого менеджера, любителя покомандовать. У Баффало Билла был такой вид, как будто не инспектор манежа вызвал его к себе, а он сам назначил ему аудиенцию.

— Проверить краснокожих и, если они на что-нибудь годятся, оставить в труппе! — приказал инспектор в такой же величественной манере, пренебрежительно махнув в сторону Маттотаупы.

Билл подкрутил усы, смерил Маттотаупу и Харку придирчивым взглядом и велел Поющей Стреле перевести:

— Рад приветствовать моих краснокожих братьев! Мы будем вместе скакать и стрелять! Где ваши лошади?

Харка привел Чалого и Гнедого, которые были привязаны у директорского вагончика, и все вместе с Биллом и Поющей Стрелой отправились на манеж, где в это время никого не было.

Билл велел привести своего коня, высокого, красивого жеребца, на фоне которого полудикие мустанги сразу померкли, и поскакал с Маттотаупой и Харкой по кругу. Затем бросил на песок носовой платок, который Харка без труда поднял на скаку, с удовлетворением посмотрел, как индейцы пролезают под животом у мустангов и поднимают их на дыбы, чтобы остановиться прямо перед его жеребцом.

— Как насчет стрельбы?

— С огнестрельным оружием надо еще немного поупражняться, — ответил Маттотаупа.

— А из лука?

— Попадаем в любую цель.

Билл махнул рукой служителям, и те вынесли на манеж деревянный щит, к которому привязывали леди, как к столбу пыток.

Маттотаупа и Харка по очереди прицелились и выстрелили.

Билл смущенно потер подбородок, пораженный их необыкновенной меткостью.

— Приняты! — сказал он. — В стрельбе из винтовок, конечно, придется еще потренироваться. Если они у вас есть!

— У нас есть одна винтовка. Вторую мы купим.

— Так у вас есть деньги?.. — взвизгнул менеджер. — Сдать немедленно!

— Согласно договору мы получаем аванс.

— А! Но все равно. Жить будете вместе с индейской группой, деньги придется сдать. Пить, курить и ходить в город запрещается. За это отвечаю я. Мое имя Льюис. Я — менеджер индейской группы и заместитель Билла.