Дневник. Том I. 1825–1855 гг. - Александр Васильевич Никитенко

очень на него падким, чему, конечно, немало способствовали значительные приемы водки на каждой станции. Он едва садился на козлы, как начинал храпеть и всею тяжестью своего грузного тела наваливался на меня. Я, конечно, выразил протест.

Так ехал я с горем пополам до Велижа. В этом городе мой кондуктор вдруг мне объявляет, что так как ехать втроем на козлах неудобно, то он и бросит меня в Велиже на произвол судьбы. Все вышло из-за того, что на последней станции станционный смотритель заметил, что вряд ли ему удастся в Петербурге скрыть, что он контрабандою везет генерала и что в таком случае деньги, 20 руб., минуют его карман. Минута была решительная, и я, несмотря на все мое отвращение к барским и чиновническим замашкам, уже сам оперся на свое генеральство и разразился такой трескотней брани, что кондуктор, очевидно не ожидавший этого от «такого тихони», — как, я слышал, он потом рассказывал ямщику, — испугался и, бедный, с этой минуты был донельзя учтив и услужлив. Зато и я наградил его. Чтобы в Петербурге у него не отобрали 20 руб., увидев во мне сверхштатного пассажира, я остался в Гатчине, а оттуда поехал в Петербург по железной дороге. На прощанье дал ему еще 5 руб., и в заключение мы расстались вполне довольные друг другом.

По приезде, дня через два, я явился к Норову. Он тут же задал мне работу, не сложную, но трудную по обстоятельствам. У него завязалась крупная переписка с Васильчиковым: надо написать к нему отношение — весьма дипломатическое. В канцелярии написали, но Авраам Сергеевич им недоволен и обратился ко мне. Проработал всю ночь и отдал министру. Восторги, объятия.

Товарищем министра назначен князь П. А. Вяземский.

27 августа 1855 года

Сегодня открытие восточного факультета в университете. Молебен, речи профессоров Попова и Казембекта, завтрак. Я был приглашен в качестве члена и делопроизводителя комитета, занимающегося устройством факультета, а главное — в качестве того, кому принадлежала первоначальная мысль открыть факультет вместо предполагаемого отдельного института.

Авраам Сергеевич представил меня князю Вяземскому. Во время отсутствия министра нам предписано заняться преимущественно устройством цензуры.

30 августа 1855 года

Мои именины. Жена ездила в город и привезла горестную весть: Севастополь взят! Вот слово в слово бюллетень от 27 августа;

«В двенадцать часов пополуночи. Неприятель получает почти ежедневно новые подкрепления. Бомбардирование продолжается огромное. Урон наш более 2500 человек в сутки.

В 10 часов утра. Войска нашего императорского величества защищали Севастополь до крайности, но более держаться в нем за адским огнем, коему город подвержен, невозможно. Войска переходят на северную сторону, отбив окончательно, 27 августа, шесть приступов из числа семи, поведенных неприятелем на западную и корабельную стороны; только из одного Корнилова бастиона не было возможности их выбить. Враги найдут в Севастополе одни окровавленные развалины».

Боже мой, сколько жертв! Какое гибельное событие для России! Бедное человечество! Одного мановения безумной воли, опьяневшей от самовластья и высокомерия, достаточно было, чтобы с лица земли исчезло столько цветущих жизней, пролито столько крови и слез, родилось столько страданий.

Мы не два года ведем войну — мы вели ее тридцать лет, содержа миллион войска и беспрестанно грозя Европе. К чему все это? Какие выгоды и какую славу приобрела от того Россия?

У меня по обыкновению в этот день обедали ближайшие друзья. Вечером пришла с матерью девица Гринберг, которая пропела своим прелестным голосом несколько пьес. Но ничто не могло заглушить ни во мне, ни в моих гостях щемящей боли от известий с театра войны.

Городские мои гости около 11 часов отправились на железную дорогу, чтобы ехать в Петербург с последним поездом. Но, к моему удивлению, через полчаса вернулись. На железной дороге случилось несчастие: несколько вагонов переломано. Говорят, много людей убито или изувечено. Гостей моих я кое-как приютил на ночь у себя.

31 августа 1855 года

Ездил в город провожать Авраама Сергеевича, который отправляется в Москву и Казань осматривать университеты.

Членам комиссии, осматривавшей морской корпус, велено объявить высочайшее удовольствие за их труды. Великий князь очень доволен нашим отчетом, только заметил, что мы были не довольно строги.

3 сентября 1855 года

Князь Вяземский (товарищ министра) написал патриотическую статью против парижской выставки, которую он считает бестолковой и ненужной спекуляцией. Теперь так легки сообщения и сближения между народами, что, по мнению князя, всякий и без выставки легко может видеть все достопримечательное по части искусства и промышленности в разных государствах. Князь забыл, что, во-первых, не все могут, несмотря на легкость сообщений, разъезжать по Европе с целью видеть новейшие усовершенствования в человеческой деятельности. А во-вторых, соединение в одно всего, что создала эта деятельность великого, прекрасного и полезного, имеет совсем другое значение, чем знакомство с отдельными явлениями этого рода, рассеянными по всем частям света; возможность подобного соединения уже сама по себе есть торжество образованности и делает честь веку и нации, устраивающим его. Чтоб не понять этого, надо быть уж очень квасным патриотом. Вот как мы изучаем мировые события и судим о них! Лет пять тому назад москвичи провозгласили, что Европа гниет, что она уже сгнила, а бодрствуют, живут и процветают одни славяне. А вот теперь Европа доказывает нашему невежеству, нашей апатии, нашему высокомерному презрению ее цивилизации, как она сгнила. О, горе нам!

Все радуются свержению Бибикова. Это был тоже один из наших великих государственных мужей школы прошедшего тридцатилетия. Это ум, по силе и образованию своему способный управлять пожарною командою и, пожалуй, возвыситься до начальника управы благочиния. Никто, кроме разве графа Петра Андреевича Клейнмихеля, не понимал лучше него системы решительных мер, сущность которой превосходно определена словами одной сказки: «А наш богатырь что медведь в лесу: гнет дуги — не парит, сломит — не тужит».

15 сентября 1855 года

Наше общество одарено способностью все делать легко, но оно не выказывает способности делать что-нибудь как следует и как должно. Его девиз: как-нибудь.

18 сентября 1855 года

Каждому человеку отпущено от природы известное количество сил, из которых он должен создать себя или свой характер. Значит, нравственная физиономия наша зависит от двух основных причин: темперамента и воли. Искусство управлять темпераментом, своими природными наклонностями и силами, есть самообладание.

Я часто раскаивался в том, что переел, перепил и переговорил, и никогда в том, что недоел, недопил, недоговорил.

19 сентября 1855 года

В публике много говорят о статье Погодина, написанной по случаю приезда государя в Москву. По-моему, там много