Я не Поттер! - Марина Броницкая

— Эй, мистер Снейп! — это Хагрид взревел, заметив меня на заднем дворе школы. — А ну‑ка вернитесь в школу, чай вас там обыскались. Нечего бедных тварей шугать!

Отпустив на волю длинный нос лесного гнома, последнего из тех, кто с помощью Левиосы унесся в чащу Запретного Леса, я пробурчал под нос пару нелестных эпитетов в адрес великана и, поднявшись с холодного валуна, поплелся в школу. Настороженный взгляд лесничего жег мне спину, и он не принялся вновь счищать мох с крыши сарая, пока я не скрылся за поворотом.

Люди оставляли меня, как деревья оставляют осенние листья. Не знаю точно, как относятся к такому закону природы дубы и лиственницы, но я становился сильнее. И в самом деле — это естественно. Понимание такого процесса лишь добавляло мне сил, дарило покой и самое главное знание — чтобы быть собой, лучше не иметь поблизости тех, кто видит тебя другим. И Симус, и Хагрид, и непонятно за что разобидевшаяся на меня Гермиона — чужие люди.

Честно говоря, великан — самая незначительная фигура, в переносном смысле этого слова, среди них всех. Но Драко вечно вносит свои сумятицу в мое понимание жизни, и очередной урок по Уходу за Магическими Существами легко вписался в список его грехов.

— Кто хочет поздороваться с этим красавцем? Ну, смелее ребятки, смелее!

Так называемый Клювокрыл — нечто серое, плохо управляемое, похожее на кентавра с крыльями и клювом, пускало пар из ноздрей и било землю копытами внушительных размеров.

«… но нет в тебе безумия отваги, и жизнь свою ценить научен ты сильнее остальных… — однажды поведала мне якобы мудрая шляпа. Тем не менее, с описанием этой черты моего характера я с ней согласен на все сто!

И потому, как только Хагрид объявил:

— Пусть желающий сделает шаг вперед!

Я отбежал назад на приличное расстояние.

Знал бы, что Драко постесняется отдать ветвь первенства Джинни и на полусогнутых, но шагнет вперед, опередив девчонку на какую‑то секунду, утащил бы его с собой и еще дальше — за соседний холмик! Идея директора проводить уроки для первых трех курсов в один день сыграла со мной злую шутку. Хотя… скорее, Альбус сыграл её сам, лично.

Но как бы там ни было, Драко, напустив на себя гордый вид, все же сумел заставить животное поклониться ему в знак приветствия. Последний дурак, и тот бы смог. Проявить каплю уважения, поклониться первым, не делать резких движений — и ты герой. Однако приятель не зря ненавидит Хагрида, его явно развитая интуиция подсказывала ему с первого курса — беги от этой косматой неприятности, беги!

Ни с того ни с сего чокнутый преподаватель подхватил Малфоя под руки, тот даже не успел заверещать от ужаса, только рот открыл, и усадил его Клювокрылу на спину. Скороговоркой прошептал наставления, которые я не расслышал, и тварь взмыла ввысь! К слову, ни уздечек, ни седла на ней не наблюдалось, и хоть полет над водной гладью Черного Озера вполне мог оказаться прекрасным, захватывающим и оставляющим восторг в душе до самой смерти, перекошенная физиономия наконец приземлившегося Малфоя красноречиво говорила нам об обратном. Растрепанные волосы, расширенные глаза, полные слез, и отсутствие знаменитой малфоевской спеси — ну никак не могли оставить спокойным того, кто её потерял.

К слову, Клювокрыл тоже не сиял от восторга, на его холке я заметил царапины от ногтей Драко, цеплявшегося за его шкуру, как за последний шанс на жизнь. Сиял только Хагрид. Как же мало в словах правды, как они обманчивы. Малфои — враги Альбуса Дамблдора, враги всего, что близко леснику, однако чтобы ни было сказано, он был польщен. Не привык великан к вниманию со стороны малолетнего аристократа, не ожидал, что тот проявит почтение к его зверю и, распрямив грудь, оглядывал толпу притихших учащихся ну просто с директорской важностью. Он даже не заметил, как скривились его любимые грифиндорцы, Драко затмил их всех в один счет!

— Мистер Малфой — вы молодец! — похвалил он приятеля.

— Подумаешь! — не выдержал Дин Томас. — Все равно рожденные ползать летать не могут. Наверное, папочка из‑за кустов подколдовывал, помогал сыночку… Ты посмотри на него, Симус! Маленький весь дрожит, перепугался, наверное… Ой бедненький, какой бедненький… — мальчишка кривлялся и копировал интонации Малфоя, стоя за широкой спиной Финнигана но, стоит признать, получалось очень обидно.

— Так ребятки, прекратите эти ваши шуточки, — Хагрид двинулся вперед, оставив позади себя и ученика, и животное. — Ну чего вы, в самом‑то деле…

Но грифиндорцы не успели даже толком рассмеяться, как обезумевший от злости Драко дрожащей рукой выхватил из нагрудного кармана палочку и прокричал:

— Ступефай!

Я услышал чей‑то возглас — или Симуса, или Дина заклятие настигло, но меня они уже не интересовали. Показалось, что внутрь меня каким‑то непонятным образом влили хорошую пинту кипятка, и он сейчас бежит по моим венам, подогревая замерзшую кровь. У меня даже в ушах зашумело.

— Берегись! — заорал я дурным голосом, хриплым от страха. — Сектусемпра!

Фонтан крови, как оказалось, очень шумный процесс. Красные капли из горла Клювокрыла ударялись о землю под аккомпанемент испуганной тишины и всхлипываний Хагрида, упавшего на колени у головы животного. Он водил рукой по лбу трупа, и умолял его проснуться. Осознав бесполезность подобных просьб, он кинулся ко мне, и я инстинктивно вскинул палочку. Резко затормозив, великан уставился на неё, словно в первый раз видит, и пораженно забормотал:

— Неужели ты любого… так… да что же это творится… если дети… и вот так… Гарри, умоляю, вылечи его. Папка твой может, и ты можешь, точно можешь… Вылечи! — великан взревел, как раненый зверь, и я порадовался палочке в своих руках. Безумие в глазах Хагрида пугало.

— Ваша зверюга чуть друга моего не убила!

Хагрид удивился.

— Друга?

И только тогда огляделся по сторонам.

Да, все были испуганы, но никто не кричал «беспредел!» и не наставлял палочки на меня. Все смотрели то на труп животного, то на Драко. Ведь как только приятель выхватил палочку, Клювокрыл, посчитавший такое поведение непочтительным, встал на дыбы. Если магу размозжить череп — он умрет, даже если был отличником в школе. Магия — могучая, но не всесильная, а лишь волшебная. Приятель смотрел на окровавленную землю молча, хмурил обычно гладкий лоб и тяжело дышал. Грудь под его мантией ходила ходуном, будто её владелец боялся заплакать и воздухом пытался охладить разум.

Но он смог, сдержался, подошел и сказал:

— Спасибо, Гарри.

Я спрятал палочку, кивнул и посмотрел Хагриду в глаза, задрав голову. В его сознании крутилась только одна мысль: «У Люциуса сын получше будет, получше…»