Птицы небесные. 3-4 части - Монах Афонский

Об этом нам часто рассказывал отец Софроний. Вся полнота Божественной жизни — безначальной и бесконечной, становится неотъемлемым обладанием спасенной души. Бог есть вездесущий и всеведущий — и святые, через пребывание в Духе Святом, становятся вездесущими и всеведущими. Бог есть истина и жизнь, — и святые в Нем становятся истинными и бессмертными. Бог есть совершенная благодать и любовь, объемлющая все сущее, — и святые, в Духе Святом, объемлют любовью все человечество. Безначально проявление Божественного бытия, — и обоженные, в силу причастности к этому проявлению, становятся безначальными.

Бог есть свет и нет в Нем никакой тьмы! (1 Ин. 1:5), и потому святых, через вселение Свое, Он соделывает «сущим светом». Как Божественное бытие есть «чистое проявление», так и обоженный человек, сотворенный вначале только как возможность совершенного богоподобия, до конца реализует свое тварное бытие и тоже становится «чистым проявлением» по входе во «внутреннейшее за завесу». В таком обоженном состоянии отсутствуют сомнения, поэтому там нет сомнений.

— А как, отче, все это связать со Христом и с нами?

— Прежде чем совершилось искупление человечества, Христос Человек пребывал в состоянии «возрастания» подвига, претерпевал искушения и в конце — даже агонию. Мы также проходим все эти этапы в своем тварном существовании и духовном «возрастании». Но Сам Господь, Нетварный, Предвечный, неизменно пребывал таковым и по восприятии тварной плоти: как Единородный, Он не покидал Своего Престола и не разлучался от недр Отца.

Подобным образом и мы, как обоженные сущности, превосходим тварный мир и его существование и становимся неразлучны через Христа и, по дару Его благодати, — с Отцом, сущим на Небесах. Все, совершенное Христом в Его земной жизни, возможно в равной мере и для других «сынов человеческих». Слова моего старца, отца Софрония, глубоко запечатлелись в моей душе. Запомни и ты их, отец Симон: «Сознавая, что полнота совершенства не достигается, а наше внутреннее чутье и наше духовное зрение не непогрешимы, все же стремление ко все большему приближению к единой, вечно неизменной истине не должно умаляться». Иначе, добавлю, последующим поколениям ничего существенного из Православия не достанется…

В келье наступила тишина. За стеной во дворике внизу негромко переговаривались монахи. Отец Григорий лежал, закрыв глаза. Я забеспокоился:

— Отче, может быть вам пора отдохнуть?

— Нет, нет, сиди, отец Симон. Скоро отдохну в лучшем месте надолго…

Мне показалось, что старец говорит об афинской клинике, и я успокоился. Он продолжил свои объяснения.

— Причастники вечной жизни сами становятся вечными, а причащаясь безначальности Отца, они становятся также и безначальными, кроме вхождения их тварной природы в Божественную сущность, — вновь заговорил монах. — Всякое бытие, носящее в себе элемент какого-либо изменения, не может быть истинным совершенством в его полноте, ибо сказано, что все спасаемые придут в мужа совершенного, в меру полного возраста Христова (Еф. 4:13). Кто стяжал лишь одно из возможного, — будь то молитва, или созерцание, не оживотворенное действительным постижением Бога, или же умственное познание, на деле не претворенное в молитву и созерцание, далек от истинного пути следования за Христом.

Монах Григорий внимательно посмотрел на меня:

— Здесь ведь в чем дело? — Бог является Отцом только для тех, кто своей жизнью свидетельствует о своем рождении свыше. Кто перестает носить в себе временную и преходящую жизнь, вдобавок искаженную страстями, которая имеет начало и конец, но обретает в себе жизнь Божественную, вселившегося в него Слова, вечную и не ограниченную смертью, тот становится безначальным и бесконечным и умереть не может: Ибо Я живу, и вы будете жить (Ин. 14:19). Так нам передали святые отцы. А вот что они говорили о священном богоподобии: дух человеческий, который сознательно отринул из своего созерцания все, что не по Богу, и не задерживается ни на чем из сущего, по благодати Самого Духа, сообразно Божественным, безначальным и бессмертным свойствам Бога, носит в себе неповрежденное и истинное подобие родившему его Богу. Следовательно, если мы соблюдаем заповеди Христовы о любви к Богу и ближним, тогда эта любовь настолько соединяет наш ум с Первоумом или Предвечным Отцом, что такой ум сам становится безначальным, объединяя всю тварь, всю вселенную в едином, непротяженном, вневременном и безграничном действии.

— Отче Григорие, значит, ни нравственные принципы, ни стяжание молитвы, ни аскетика, хотя они и важны, еще не являются главным замыслом Творца?

— Замысел Творца о нас осуществляется в совершенстве при полном единении нашего духа с Богом, в самом непосредственном действии обожения, и ни в чем ином. Все остальное — это только средства для достижения этого единства, включая и священное безмолвие. И как Бог почил в седьмой день от дел Своих, совершив все, так и человеку, стремящемуся реализовать свое Божественное призвание, надлежит достичь непоколебимого Богоподобного покоя. Именно здесь, на земле, начинается спасение. Но полнота совершенства осуществляется не иначе, как только на исходе нашем из этого мира. Как пишет преподобный Максим Исповедник: «А когда это единение достигается, то останавливается всякое преуспеяние, осуществляемое ради развития и возрастания. Душа уже непосредственно вкушает то, что превыше мышления, а поэтому оказывается превыше возрастания». В Боге святые становятся, подобно Христу, как мы уже говорили, вездесущими, всемогущими и всеведущими. Поэтому в Боге человек сам является богом и соучаствует во всех Божиих делах, кроме, разумеется, творения. Святой тогда живет жизнью Самого Бога и становится совершенным, как Сам Бог (Ин. 14:9): Видевший Меня видел Отца. Но невозможно для человека пребывать вечно с Богом, если он не уподобится Ему во всем. Преподобный Симеон Новый Богослов говорит в своем сорок четвертом гимне: «Божественный Дух, как нетленный и без-смертный, уделяет нам нетление и бессмертие». Если мы всегда будем помнить, что пример Христа реализуем в нашей жизни и, как таковой, является обязательным для всех верующих, то наше Православие всегда будет живым и спасительным во все времена.

— Геронда, во всех этих глубоко духовных рассуждениях меня всегда тревожит одно опасение — как бы не впасть в самообожение… Просветите меня, чтобы я не впал в ошибку!

— Человек Христос всегда избегал того, что носило бы характер самообожения и любил называть Себя — Сын Человеческий (Ин. 3:13). Если так же будем делать и мы, то избежим ошибки возрастания эгоизма, потому что это — корень самообожения. Заповедь Христа (Мф. 5:48): Будьте совершенны… есть свидетельство возможности для человека реализовать свое Божественное призвание к совершенству, следуя Христу, — Человеку, Который Сам исполнил на деле Свою заповедь. Так я слышал от отца Софрония. К сожалению, пока мы так и не сумели постичь истинного содержания Божественного Откровения. Согласно ему, различие между Богом и человеком в вечности останется лишь в плане сущности, но никоим образом не в отношении проявления Божественной жизни. Когда умаляются истинные измерения Откровения Создателя относительно человеческого бытия, тогда исключается всякая возможность для человека прийти в меру истинного покаяния. Потому что умалять в нашем понимании предвечный замысел Творца о человеке не является показателем истинного смирения, но есть заблуждение и более того — великий грех. Нам необходимо, отче Симоне, иметь дерзновенное мужество, чтобы приступить к содержанию Божественного Откровения с открытым сердцем! Как наш старец всегда подчеркивал, что если в плане аскетическом смирение состоит в том, чтобы считать себя хуже всех, то в плане богословском — Божественное смирение есть любовь, отдающая себя без остатка, целиком и до конца. В первом случае такое смирение еще является относительным, во втором же случае оно — абсолютно. И еще: если мы не поступаем сообразно тому, как жил и поступал Христос, то как может человек стать подобным Христу в вечности при исходе в мир иной? Сказано (1 Тим. 4:16): Вникай в себя и в учение, значит, пребывай во Христе и в Его заповедях! Если ум направлен внутрь, он приводит к спасению, становясь благодатным умом. Если он убегает наружу, то становится греховными помыслами. Единственная истинная форма жизни — быть святым по благодати Духа Святого. Господь Иисус — Сладчайший, поэтому с Ним вся жизнь становится сладкой! Видевший Христа прямо и непосредственно видел себя самого, то есть таким, каким человек предопределен был стать по предвечному замыслу Отца. Спасение — это самоузнавание в Духе Святом себя и Бога такими, как есть…