Птицы небесные. 3-4 части - Монах Афонский

— Геронда, но чтобы решиться на такую высоту цели, всякая душа человека поневоле испытывает страх, не так ли?

— Память о том, что в нашей жизни должно повториться, по подобию, все то, что совершилось в жизни Сына Человеческого, освободит нас от всякого страха и малодушия. Это общий для всех путь и притом — единственный. Тогда Божественный свет наполняет всего человека так, что и сам человек становится подобным свету. И то, что видит он при этом, нельзя назвать иначе чем свет, хотя этот свет по природе своей совсем иной, чем свет видимого солнца…

Вдохновенные слова подвижника преисполнили благодарностью мое сердце и в то же самое время сжигали его стыдом и печалью за собственное малодушие и невежество. Особенно стыдно было за то, что я ошибочно полагал, будто состояние обожения суждено лишь одним избранникам милости Божией, а не таким обычным грешным людям как я. Этим самоукорением мне захотелось поделиться с монахом Григорием:

— Отче, каюсь, что скрытый ропот сидел во мне долгое время из-за ложного суждения, бытующего в монашеской среде, что состояние святости открыто лишь редким избранникам!

— Не давай в себе места отчаянию и малодушию, дорогой отец Симон! И ты, и я, все мы, — люди, со своими слабостями и немощами, как и жившие до нас святые угодники Божии! И они так же искали Бога, ошибались, оступались и вновь поднимались, пока не стали светильниками православной веры. Они однажды решили следовать за Христом до конца. Они не думали: мол, вот столько-то пройду, поподвизаюсь и хватит! Нет, эти мужественные подвижники отдали свои жизни для достижения Богопознания и Бог не мог не откликнуться на их великую любовь и устремление! Укрепись же и ты, иеромонаше, в неисходном покаянии, отринь неправедную мысль, что святость — лишь удел избранных. Мы все призваны стать народом Божиим, святым и непорочным, и никому не закрыт вход в Царство Божие: И приходящего ко Мне не изгоню вон! (Ин. 6:37). Таковы непреложные обещания Господа. Все мы в равной степени призваны к величайшей степени совершенства, потому что и мы получили те же самые заповеди, что и святые апостолы. Следовательно, имеем то же самое призвание, что и они. Душа не может успокоиться на том, что еще не есть Бог, сама будучи богом по призванию. Церковь через святых отцов всех призывает взойти на вершину умного Боговидения, тем самым давая понять, что Господь никогда не перестает изливать тот же самый дар на всех верующих, последовавших за Христом всем сердцем! Ложное смирение говорит: «Это достижение не для меня! Мне бы лишь с краю примоститься в Царстве Небесном…» Лень и сластолюбие порождают отчаяние и воздвигают стену между нами и Богом. Но существует и другая крайность: дерзкое устремление горделивого ума увидеть Бога во что бы то ни стало и силою проникнуть в священные тайны Его бытия и овладеть Им. Такие безрассудные дерзновения кичащегося ума создают другую преграду и скрывают от него Бога, Который благоволит лишь кротким и смиренным. Если мы благоговейно соблюдаем заповеди Божии, тогда Божественная благодать сама многократно и многообразно (Евр. 1:1) посещает душу. Иной раз этот благодатный свет превосходит силы нашего естества, чтобы понести и выдержать его. Тогда еще больше смиряемся и укоряем себя.

— Скажите, отче, каковы виды Божественного света или он всегда неизменен?

— Хотя сверхсмысленный свет по природе своей всегда пребывает неизменным, но действия его различны: иногда он воспринимается как тихая и кроткая любовь Христова, иногда как Небесный огонь, пожигающий и попаляющий в нас все скверное, иногда как Божественная сила, укрепляющая нас и просвещающая ум и сердце, иной раз как движение или веяние великого блаженства в душе человека, а также как Божественное Откровение или сверхсмысленное умное видение Бога.

— Отец Григорий, я продолжаю вести записи по духовной практике, не имея возможности скрупулезно исследовать труды святых отцов, чтобы подкрепить опыт многочисленными цитатами. Но когда начинаю просматривать духовные книги, обнаруживаю, что в них уже сказано об этом молитвенном или созерцательном переживании, причем сказано гораздо лучше.

— Каждое поколение, молитвенниче, должно высказать свой опыт Православия и передать его далее, другим поколениям, а также сравнить свои духовные переживания с высказываниями прежних подвижников, живших до нас. Я тоже, пока был в силах, вел свои записи и делал выписки из святоотеческих книг, записывая цитаты тех святых, которые были мне близки, особенно моего любимого подвижника и Боговидца преподобного Каллиста Ангеликуда. Его слова ты тоже найдешь в этой тетради… Возьми, отче, посмотри на досуге. Надеюсь, что-то из моих записей пригодится тебе…

Монах открыл тумбочку и достал старенькую тетрадку. Я с великим благоговением и благодарностью принял подарок наставника, поцеловав его руку.

— Дело в том, дорогой мой, — продолжал монах Григорий, — что для пришедшего к прямому опыту Богопознания нет иного пути, чем рассказать об этом опыте просто и безыскусно, потому что он не штудирует собрания сочинений светильников Церкви, чтобы привести оттуда цитаты. Но когда люди, анализирующие переданный духовный опыт, сравнивают эти слова опытного Боговедения со словами святых отцов, то находят многочисленные подтверждения этих духовных откровений во всех святоотеческих трудах. Если наш духовный опыт истинен, то он будет полностью соответствовать и древним священным текстам великих Боговидцев. Людям необходимо ставить перед собой духовные цели, поскольку когда желающие возьмутся достигать их, то непременно понизят этот уровень. С другой стороны, если эти высокие цели спасения приспосабливать под каждое поколение, то люди, взявшись за их достижение, придут к полному разочарованию.

— Еще имею кое-что сказать тебе, отче Симоне! Ты видишь ныне мое тело больным и слабым, но во Христе дух мой не болен и не слаб. Почему? Потому что самое лучшее лекарство для исцеления от всех болезней и дурных обстоятельств, это отсечь в корне собственный эгоизм сугубым молитвенным покаянием. А если есть силы, то и пребыванием в беспрерывном священном созерцании. Как прекрасно сказать вместе со Христом (Ин. 14:30): Идет князь мира сего, и во Мне не имеет ничего! Чтобы победить различные обстоятельства, приходящие к нам в виде болезней и скорбей, силой молитв и покаяния, не нужны никакие лекарства! Мы отдали себя Богу и Он вправе решать — взять нас к Себе в обетованное Царство истины или оставить на земле для служения людям. Не старайся избегать болезней или неприятностей, ибо они могут привести тебя к тому, что тебе действительно полезно. Пусть твоя преданность Христу восходит от силы в силу, с Его помощью ты сможешь обратить всякое неблагоприятное обстоятельство в обретение благодати. С неослабевающей верой обращай их в благодать с помощью непрестанной молитвы, не трясясь над своим телом и жизнью!

А теперь немного о духовных чадах. Они делятся по степени своих душевных и умственных способностей, а также умению сосредоточиваться в молитве и достигать созерцания. Одни люди, с хорошими задатками, коих немного, быстро стяжают обожение, обретая созерцание Христа, благодаря Его человеколюбивой милости. Большинство же растет в духе постепенно, шаг за шагом, трудясь над добродетелями и очищая свое сердце. Если мы в своем старце сможем увидеть Христа, то, по отеческому благословению, мы, в конце концов, сможем узреть Его в себе и в других людях. Так мы вступаем в свое второе рождение — от Духа Божия в живой передаче благодатной сути Богопросвещенного Православия от духовного отца к верному послушнику. Это есть тайна, сокрытая от мира. Будь усерден и откроешь в себе источник благодати, станешь сосудом Божиим. Кто же есть сосуд истинный для слушания наставлений о спасении? Рассудительный, непредвзятый, усердный — достоин выслушивать такие наставления. Когда старец — духовен, а слушающий — пристрастен, то он увидит у духовного отца больше недостатков, чем достоинств, и тогда духовная связь не происходит. Чтобы распознать истинного старца и довериться ему, слушающему наставления самому необходимо иметь хорошие качества ума и сердца. Вследствие же дурных качеств даже совершенное слово духовного отца будет понято превратно. Следует полностью отсечь собственное мнение, которое есть нерассудительность и пристрастие к собственным оценкам. Разрежь веревку привязанностей ума и больше никогда не найдешь осла эгоизма в своем сердце, даже если будешь его искать!

Улыбка старца ободрила меня.

— Геронда, простите, но мне представляется, что излагая открыто все боговдохновенные слова о молитве и созерцании, которые мне довелось здесь услышать, окружающие могут подумать, что это не согласуется с их представлениями о Православии… Как быть в таком случае?