Дом Ветра (СИ) - Савански Анна

Ее жизнь рушилась, вместе с ней — и жизнь всех Лейтонов. Это была первая трагедия в их огромной семье, первое поражение и повод для насмешки с ирландской стороны.

***

Виктор Лейтон прилетел на Занзибар в начале сентября, до конца месяца он собирался пробыть здесь. Остров Занзибар был колоритен: люди разных рас и вер, красивые живописные месте — вся атмосфера отличалась от Лондона и тихой Англии, сельской жизни в Аллен-Холле. Остров поразил его в самое сердце сразу же и навсегда.

Стоунтаун называли африканской Венецией, и прозвище вполне оправдывало себя. Первое время его интересовала история этих великолепных мест, почему здесь все такие разные, задавал он себе вопрос, каждый раз, как видел смешанную пару, и детей с разными чертами различных народов. Остров столько раз переходил из одних рук в другие руки, что каждая смена хозяев отражалась на цвете кожи народа. Виктор влюбился в рассветы и закаты, в пение цикад и воркование птах. Он часто ходил к океану, чтобы посмотреть, как волны омывают берег, подышать свежим морским воздухом, ощутить, как соль остается на коже. Он понимал, почему его сестра влюблена в это место, почему ей так спокойно здесь, несмотря на то, что брат привез неутешительные новости. Чета Трейндж смогла утешить его, пообещав, что непременно вскоре начнется белая полоса.

— Как Джастин? — Мария сузила глаза. — Наверное, им хорошо вдвоем?

— Ты вырастила хорошего сына, — заметил Виктор, Мария покачивалась в кресло. — Джас — отличный парень.

— Я плохая мать, — он впервые услышал это от нее, Виктор даже не слышал этой фразы, когда узнал о гибели племянника.

— Просто ужасная мать, я посветила себя мужу, но не детям.

— Ты должна гордиться Кевином, он — герой и погиб как герой, — Виктор взял в ладони ее холодную руку, — мы все что-то потеряли за эти годы. Вера — Фредерика, Диана — сестру, Аманда — любовь и дочь, я — двух друзей, Джейсон — Кат, а ты — сына.

— Наше время уходит, Виктор, — прошептала она, зачаровано смотря, как красное солнце скрывается за горизонтом. — Мы уходим вместе с ним.

— Да, ты права, пришло время молодых, — Виктор отпустил руку сестры, закрыл глаза, в голове пронеслась мысль, что ведь скоро и его век закончится — и что тогда? Что будет с его миром, миром, который он построил для себя и Дианы?

Занзибар очаровал его сразу, и не только остров, но и одна семья. Он познакомился с Боми Бульдасар как-то вечером, когда возвращался с берега океана домой. Кто-то спросил у него время на английском, хотя он привык слышать разные языки. Виктор увидел высокого темноволосого мужчину, одетого, как европеец.

— Уже восемь, — ответил он. Незнакомец заметил его «Rolex», понимая, что он не местный.

— Вы из Англии? — спроси он. Виктор вгляделся в его лицо — похож на индуса, но не индус, или на араба, но говорит безупречно по-английски.

— Да, я из Лондона, — Виктор наблюдал за ним. Чуть старше Джорджа, на руке кольцо. — Виктор Лейтон, — представился он.

— Боми Бульдасар. Вы у кого-то гостите? — Виктор заметил, что они идут в одном направлении.

— Да, у моей сестры, леди Трейндж, — они по-прежнему шли по одной и той же улице.

— Ах, мисс Мария!.. Мы с женой давно дружим с ней и сэром Вильямом, она говорила, что у нее большая семья в Англии, — Виктор приподнял бровь, хотя несколько не удивился.

— Не то что большая, просто у нас там много друзей. Мы все дружим с молодости, — Виктор откашлялся. — Сами мы с Марией из Ирландии, она говорила это? — Боми кивнул.

Виктор и Боми сдружились на том, что Мария жила на Занзибаре, а Лейла жила в Англии. Несмотря на большую разницу в возрасте, воспитание и культуру они стали неразлучны. Виктор прожил там месяц, часто бывая у четы Бульдасар. Нитта, эта маленькая, тоненькая женщина с темными сияющими волосами и искрящимися глазами, всегда добродушно принимала его у себя. Виктор изучал основы веры друга, смотрел фотографии и восхищался, что эта семья так же крепка, как и его. Они говорили подолгу о детях и о политике, о простой жизни и о будущем. Как-то Боми пожаловался, что сыну нельзя найти достойную невесту.

— Я могу найти, — Боми негодующе взглянул на жену.

— Она нашей веры? — спросила Нитта, хотя сейчас можно было жениться на девушках из другого круга.

— Нет, она протестантка и англичанка, но они будут прекрасной парой. Она младше его на девять лет, — Виктор отпил чаю.

— Кто она? — Виктор как-то странно улыбнулся.

— Моя внучка, — прошептал он.

— У тебя их пять же. Кто именно? — Боми покрутил кольцо на пальце.

— Это Бетти, но сейчас рано. Когда ей исполниться восемнадцать, мы их познакомим и женим. Бетти — бунтарка, ей нужен тот, кто поймет ее.

— Ты согласен, чтобы твоя внучка жила здесь? — спросил Боми.

— Ну, зачем же, Фаррух может приехать ко мне, нам нужны помощники. Сейчас нас во главе трое, я помогу юноше с колледжем. О приданом Бетти можете не беспокоиться.

— Неплохая идея, я согласен. Так у сына будет достойная жизнь и знатная невеста.

***

Май 1959.

Вера захворала неожиданно для Елены. Последнюю совсем поглотила работа, она все больше и больше времени проводила в галерее, наслаждаясь культурным трудом. Она ничего не замечала вокруг себя. Не видела, как муж страдает от недостатка внимания, как смотрит на девушек, готовых отвечать его порывам, не видела, как Анна сблизилась с Бетти и М-Джейн, и не заметила, как заболела ее мать.

Первым изменения в Вере заметил Том, он видел, как ей тяжело стало подниматься, цвет кожи начал отдавать желтизной, и есть миссис Сван стала как птичка. Вера ссылалась на возраст и усталость, и поэтому Том несильно беспокоился, пока однажды Вера не смогла встать с постели. Ее комнату заливал мягкий солнечный свет, лучики игриво проникали сквозь шторы, щекоча лицо, но Вера будто бы этого не замечала.

Дочь замужем за прекрасным человек, у нее прекрасная внучка, у Веры была любимая работа и, самое главное, — он, человек, к которому она стремилась всю жизнь. Порой своей любовью, ревностью и подозрительностью она душила его, но Вера знала: все, что она делала, было во благо их чувств. Она сознательно скрывала свою болезнь. Она устала жить одна, ее высушенное горестями сердце давно стремилось к Фредерику. И теперь она оказалась в его теплых объятьях, зная, что вечность станет их последним пристанищем.

Том вышел всего лишь на пятнадцать минут, чтобы позвонить Елене и Джейсону. Когда он вернулся, то увидел Веру, замершую в расслабленной позе с широкой улыбкой на лице и плотно закрытыми глазами, словно она увидела кого-то или услышала знакомый голос. Ей было всего лишь пятьдесят семь лет, что еще больше напоминало, что их время уходит.

Веру похоронили рядом с Фредериком, теперь вечность стала их колыбелью. После его смерти она чувствовала чувство вины за свои мысли, за то, что хотела развестись с ним, за то, что ненавидела его, ненавидела его работу, ревновала. Она так и не смогла отпустить себя, не смогла, хоть и пыталась жить без него, старалась устроить жизнь Елене и чуть не задушила ее заботой и любовью. Теперь Веры не стало. Только тогда Елена очнулась, она решила, что нужно научить Анну говорить по-русски, а также и Бетти, ее подружку. Она поняла, что жизнь слишком быстротечна, чтобы все время думать о чем-то одном. В память о матери она должна сохранить частичку русской души в себе и в своей дочери, которая стала наполовину англичанкой по воле судьбы.

Глава 42

Я не способна на половинчатое чувство — мне это не свойственно. Привязанности мои необыкновенно сильны.

Джейн Остин. «Нортенгерское аббатство»

Июль—октябрь 1959.

Новости с Занзибара пришли скверные. Сначала позвонил Вильям, а потом уже Боми. Диана настояла на том, чтобы Виктор уехал на остров в Индийском океане повидать свою сестру, в надежде, что той станет лучше. После смерти Веры Виктору было немного страшно, неожиданная смерть подруги лишний раз напоминала, что их время уходили. Диана осталась в Лондоне, Элеонора снова металась между Гавром и столицей, поэтому первая посчитала: нужно оказывать поддержку дочери. Джордж тоже, по долгу службы, часто стал бывать заграницей, у Роберта появилось больше обязанностей в компании, и, конечно же, его присутствие в Лондоне было просто необходимо.