Держись от меня подальше (СИ) - Сукре Рида

После раздачи автографов, запланированной на конец конференции, мы отправились в клуб. Было весело. Наверное, я мысленно готовилась к тому, что совсем скоро Фил даст согласие и отпустит меня. Я не знала, захочет ли он остаться друзьями после этого, или агентство разыграет всё так, что мы после размолвки на дух друга не переносим, поэтому хотела урвать бесценные минуты вместе. Мы танцевали так, будто на завтра запланирован ядерный взрыв нашей планеты. Пели караоке, дурачились, веселились, запостили ему в ленту много бестолковых, но классных снимков, и вернулись домой на Верхний Ист-Сайд под утро усталые и выжатые как лимон.

Под дверью нас ждал подарок.

Вернее, ждал он меня.

Облокотившись спиной к нашей двери, он сидел прямо на полу в широких серых джоггерах, не думая о том, что может их замарать. На голове капюшон, под ним огромные наушники, которые он опустил на плечи, когда мы шумно вывалились из лифта. Не веря своим распахнутым настежь глазам, которыми боялась даже моргать, я спросила Фила, видит ли он его тоже, тот кивнул.

— Уже хочу развидеть, — скривил он лицо, и уже нашему подарочку: — Что ты как пёс японский сторожишь?

— Как ночь прошла? — не замечая моего спутника, «Хатико» поднял на меня холодные глаза, и снова я окунулась в море Северного полюса. Его голос был ничуть не теплее: — Хорошо время провели?

— Очень хорошо! — влез между нами Фил. — Прям шикардос, сам чего не пришёл? Мы и местечко тебе сохранили.

Так вот чьё это было место. Оливер не подругу ждал, а брата. И что же помешало ему прийти?

— Рад за вас, — тон его говорил об обратном, как и весь его скованный вид.

— Артём, когда ты приехал? — поборола волнение я, не понимая его настроений. Вроде бы и приехал, и хотел совместное будущее строить, а сам огрызается.

— Не суть. Уже уезжаю, — он поднялся на ноги, повесил на плечо рюкзак.

— А чего припёрся-то? — отпихнул его от двери Фео. — Чаю хоть попей на дорожку.

— Тебя забыли спросить, Филипп Киркоров.

— Эй, попрошу, без оскорблений, — вмиг взвинтился в воздух Фил. Сравнение с королём отечественной поп-сцены претило, кому вообще понравится быть Филей Киркоровым?

— Ты родился на свет как оскорбление миру, — продолжал он колоть моего друга.

— Меня родило само оскорбление! — заухмылялся актёр и вернулся к попыткам открыть дверь. — Но я добрый и гостеприимный.

— Мне и тут неплохо.

— Браза, — пустился в очередное лицедейство наш паяц. — Да ты интровертище, я гляжу. Но знаешь что? Большинство интровертов — это травмированные экстраверты.

— Ты ща доболтаешься, любимка, — холод с меня перетёк на нашего домашнего психолога.

— Оу, ты приехал признаться мне в любви? — он прижал руки к груди как слезливая героиня мелодрамы. — Как это романтично…

Мускулы Шера напряглись, желваки заиграли, и если бы мы были в кино, заиграла бы интригующая музыка, предшествующая хорошей драке. Только Фил вообще не боец, и доводить до избиения не хотелось.

— Тём, что случилось? — я не могла больше терпеть, и вцепилась ему в предплечье, заставляя обратить на меня внимание. — Ты приехал ко мне?

Он долго смотрел, прежде чем что-то сказать, а показушно зевающий Фил отпер дверь и сказав, что ставит чайник, покинул наше общество. Америка или нет, а русские исправно пьют чай на кухне.

— Мне показалось, между нами что-то есть, — медленно произнёс Артём, будто борясь с самим собой.

— Это стена, — высунул нос Фил.

В мгновение заведённый Шер бросился за ним, а тот коварно захлопнул дверь и гогоча спрятался в недрах квартиры. Это дало мне время, чтобы прижаться грудью к спине взрывоопасного куска — я поняла, что только так могла успокоить готового к атаке медведя, обнимая. Как же я скучала по этой широкой спине, по дурманящему аромату тела. Моя левая ладонь легла на его выбивающее шальные ритмы сердце, а правая держала плечо. Я приложила ухо к его спине и нежно водила своей правой рукой по его, принуждая расслабиться.

Дверь приоткрылась буквально на сантиметр, и в щель нас позвали войти:

— Нет, ну что соседи подумают, давайте уже проходите.

— Подумают, что твоя девушка свои сиськи не к тому парня приложила, — зло ответил ему Артём, и я отлепилась, устыдившись своего порыва.

Фил распахнул пригласительно свою крепость, оценив что ситуация уже не настолько критична, но со своим глупым языком ничего поделать не мог:

— Сисек-то у Ленусика и нет почти, хотя пофиг, что нет. Зато щёчки какие — их тоже можно тискать.

Что родилось раньше: его бестолковая голова или дурной язык? Возможно, именно это хотел выведать у него Шер, поймав.

Я полетела следом, наивно полагая, что могу повлиять на ход драки. Запнулась о скинутый рюкзак, и опоздала: они прыгали как две гориллы по разные стороны дивана, кидались колкостями и оскорблениями. И это было бы потешно, если бы не было так печально. Я вспомнила единственный метод, которому научилась у тёти Фроси, — приложила ладонь ко лбу и пролепетав громко: «Ой, что-то мне нехорошо,» — медленно осела на мягкий ковёр. Этот метод мою неудавшуюся свекровь никогда не подводил, и меня тоже.

Парни тут же забыли друг о друге, подбежав ко мне. Я видела сквозь опущенные ресницы, что Шер оказался первее. Его тёплая ладонь легла под мой затылок, одаривая воспоминаниями, как раньше он после такого жеста меня целовал.

— Боже, она действительно… того… — прошептал Артём, и Фил подтвердил.

— Конечно, она того, ты сомневался?

Вот олухи, человек может умирает, а они мои умственные способности обсуждают. Никаких манер. Нет на них Арины Родионовны.

Спасатели, вместо того, чтобы делать мне искусственный поцелуй, решали вопрос простым путём:

— Воды.

Выкинув красивые розы из стоящей на тумбе вазы, меня облили порцией живительной влаги. Не став дожидаться второй порции, я застонала и открыла глаза.

— Что случилось? — морща лицо, произнесла я. У меня был хороший учитель под боком, так что немного в игре я мыслила.

— Ты потеряла сознание, — просто сказал Артём, но это и ежу было понятно.

— Видимо из-за своего нового статуса, — дополнил его Фил.

— Что? — я не понимала о чём он.

— Я читал, такое бывает, — качаясь на носочках, вещал мой сожитель. — В журнале.

Артём, одарив Фила грозным взглядом, резко поднялся с колен:

— Мне пора.

— Подожди, — не могла я его отпустить, кажется полагавшего, что распространившаяся в интернете новость правда. — Мы ещё не поговорили.

Я хотела рассказать ему о том, что это ложь. А он не хотел слушать.

— И не надо, я всё понял.

— Что ты, блин, понял? Только и умеешь, что рубить с плеча, — распалялась я. — Столько просил меня, умолял тебя простить, но как только я начала чувствовать, что готова, ты оказался не готов. К чему все эти сообщения? Ты хотел меня ими покорить? О каком совместном будущем ты говорил? Ты дальше носа своего не видишь.

— Это я не вижу? — он подскочил ко мне, уже поднявшейся с пола, мокрой и злой. — Это ты говоришь одно, а сама наслаждаешься отношениями со своим, — он поднял пальцы, рисуя в воздухе кавычки, — фейковым парнем.

— Эй, это секретная инфа, откуда прознал? — возмутился третий лишний.

— Я рассказала, — не стала я таиться, ведь так и было. — Случайно.

— За случайно, знаешь, бьют отчаянно, — не понравилось Филу, что мой бывший знал правду. — Я тебя отшлёпаю.

Мы часто так шутили, и до рукоприкладства никогда не доходило. Артём этого не знал:

— Себя отшлёпай, маньяк, — грубо посоветовал он ему.

— О-е, тебе такое нравится? — Фил, определённо, нарывался. — Заводит тебя, сладкий?

— Меня заводит, а тебя отправит на тот свет.

Верный своему слову, он проехался кулаком по скуле хозяина квартиры.

— Прекратите! — заорала я что есть мочи, и как по мановению волшебной палочки, повисла тишина.

Они синхронно обернулись ко мне, а я стояла как собачка, которой надо было выбрать хозяина. Как-то я смотрела конкурсные выступления породистых собакевичей, и там было такое. Бедной псине нужно было отдать предпочтение куда идти: к своему хозяину, или к искушению в виде вкусняшек, собаки другого пола, и прочего.