Темный ангел - Салли Боумен

Несколько позже, утомившись от всех прочих хлопот, она сняла сумочку и извлекла из нее записку. Она зевнула и вскрыла конверт. Послание было не очень длинным – всего одна страничка. Констанца прочитала ее, потом еще раз пробежала глазами и перечитала в третий раз. От этого письма ее охватил холод и онемели руки, а все ее тело стало сотрясаться дрожью. Она засунула письмо обратно в сумочку и отбросила ее подальше, лишь бы не видеть. Не следовало этого читать! Она натянула ночную рубашку и съежилась между простынями. Потушила свет. Строчки письма преследовали ее и в постели. Они не давали ей спать.

Сколько времени? За полночь. Она ничего не могла сделать и никому не могла рассказать.

Где они? Порой поезд останавливался. Каждый раз Констанца вскакивала с постели, отодвигала жесткую накрахмаленную занавеску на окне и вглядывалась в ночь. Однако мир был погружен в темноту. Поезд все набирал и набирал скорость, в то время когда ей больше всего хотелось застыть в неподвижности.

3

Прошло не так много времени, и гости, собравшиеся на свадьбу, стали расходиться. Оставался только Конрад Виккерс, но и его пребывание не должно было затянуться. Стини расстроило отсутствие гостей. Остальные члены семьи тоже чувствовали себя не в своей тарелке, словно этот дом им больше не принадлежал. Казалось, оживление, царившее в доме, словно бы исчезло с отъездом Констанцы.

Спустя какое-то время все собрались у камина в гостиной. Разговор носил бессвязный отрывочный характер. Он быстро иссяк. Отец задремал. Фредди листал страницы издания «Лошади и собаки», рассеянно просматривая объявления о продаже оружия и охотничьей одежды. Гвен в одиночестве сидела у окна, глядя на гладь озера; волосы ее – Стини обратил внимание – были заметно пробиты сединой. Он понимал, что она видит перед собой не озеро, перед ней стоит облик Окленда. В другой стороне комнаты в шезлонге, облюбованном в свое время Мод, располагался Мальчик. Он сидел прямой, как шомпол, положив руки на колени, и хрустел пальцами, словно ждал команды встать в строй. Где бы сейчас ни витала его мысль, подумал Стини, она явно не в Винтеркомбе.

Будь рядом с ним Векстон, Стини не волновало бы это нехарактерное для членов его семьи молчание. Но Векстон находился во Франции, а Виккерс – пронырливый столичный житель, который делал такие толковые снимки и осмеливался носить волосы даже длиннее, чем у Стини, не мог его заменить, хотя Стини был не прочь кое в чем посоревноваться с ним – например, в одежде. Виккерс, казалось, совершенно не обращал внимания на тяжелое молчание, повисшее в комнате. Он был записной болтун и с удовольствием предавался своей страсти. Принявшись задним числом оценивать свадьбу, он явно намеревался перемыть косточки всем гостям.

Особенно досталось Штерну. Виккерс сказал, что этот человек, по крайней мере, делает усилия, дабы продемонстрировать вкус. Не говоря, правда, о его ужасающих жилетах.

– До чего они вычурны! – расхохотался Виккерс. Перегнувшись через диван, он положил руку на колено Стини. – Скажи, он сам преобразился или сказалось влияние Констанцы?

– Я даже не думал. – Стини уставился на руку Виккерса. Пожатие его пальцев он бы не счел неприятным. – Конни обожает его таким, каков он есть. Она говорит, что у него хватает смелости быть вульгарным. Она считает, что он специально ведет себя так.

– Не может быть! – Виккерс восхитился этим небольшим откровением. – Дорогой мой, расскажите мне что-нибудь еще. Я умираю от желания понять смысл этого брака. Откровенно говоря, – он понизил голос, – я ощущаю в нем какой-то привкус греховности. Я не имею права передать тебе те слухи, которые ходят. Моя сестра говорит…

Некоторое время он продолжал излагать слухи. Стини сначала слушал, а потом потерял нить повествования. Он пытался думать о Векстоне. Он старался представить себе его лицо. Когда это не получилось, Стини начал присматриваться к Мальчику – и то, что он увидел, обеспокоило его.

Мальчик по-прежнему сидел, выпрямившись, в шезлонге. Руки его по-прежнему лежали на коленях. Глаза его все так же рассеянно смотрели куда-то в пространство. На лице застыло бессмысленное выражение. Время от времени он поводил головой из стороны в сторону. Стини заметил, что у него шевелятся губы: слова, молчаливые предложения. Видно было, что Мальчик разговаривает сам с собой.

По прошествии времени Стини уже не был уверен, то ли его привлек Мальчик, то ли желание удрать от Конрада Виккерса заставило его предложить прогуляться. Может, и то, и другое: он чувствовал, что просиди он еще немного с Виккерсом, то поддастся искушению и совершит предательство по отношению к Векстону; кроме того, он не мог позволить себе спокойно наблюдать, как его брат разговаривает сам с собой. Еще минута, и Виккерс тоже обратит на это внимание. Стини помялся, но встал. Он бросил взгляд на шпица Констанцы, который уютным шариком свернулся на диване рядом с Виккерсом, и тут его осенило.

– Надо пройтись! – вскинулся он. – Я обещал Конни прогуливать ее пса, Мальчик… Виккерс… вы пойдете со мной?

Виккерс в ужасе воздел руки.

– Гулять! Мой дорогой Стини! По этой омерзительной грязи? На этом ужасном свежем воздухе? Мой дорогой, нет. Да и к тому же поздно – наверно, я должен…

Мальчик вообще не отреагировал на предложение Стини. Он продолжал смотреть в пространство. Стини подумал, что брат, вероятно, не услышал его. Он торопливо выволок Виккерса на ступеньки портика. Виккерс остановился у приятелей неподалеку; он упоминал об этом. Он сказал, что Стини должен заехать к ним, и как можно скорее.

Затем, остановившись рядом со своей машиной, он оглянулся на дом.

– Должен сказать, Мальчик очень странный, тебе не кажется? Что с ним происходит?

Стини залился краской.

– Это… это все война, – торопливо начал он. – Франция. Ты же знаешь. Окленд был точно таким же. Через день-другой с ним все будет в порядке; ему надо только немного прийти в себя…

Похоже, Виккерса это не убедило. Он сжал руку Стини и поцеловал его в бело-розовую щеку.

– Как печально. Мой дорогой, помни: если тобой овладеет печаль, если захочется поговорить, немедленно заваливайся. Я буду ждать с нетерпением.

Стини проводил взглядом его машину, исчезнувшую за поворотом дорожки. Он неохотно вернулся в дом. На полпути на лестнице он начал сожалеть, что не уехал с Виккерсом – куда угодно. На верхней ступеньке он наткнулся на Мальчика, который, казалось, пришел в себя. Во всяком случае, его голос звучал громко и весело.

– Итак, прогуляться, – сказал он, обращаясь к колонне портика. – Чертовски хорошая мысль. Как раз то, что нам надо. Заставим собачку пробежаться, а? – Он бросил на шпица Констанцы, крутившегося у перил портика, откровенно брезгливый взгляд. – Просто пойду и скину с себя это барахло, – сказал он в небо. – Через минуту встречаемся внизу.