Темный ангел - Салли Боумен

Эти изящные туфельки были доставлены из Парижа: для Монтегю Штерна война не представляла ни препятствий, ни границ. Заказывала ее облачение Гвен, Штерн оплатил его. Туфельки из Парижа вместе с белыми чулками из самого лучшего шелка, синие подвязки которых ей несколько резали.

А платье – о, какое платье! Пятнадцать примерок в лучшем ателье, муслин, брюссельские кружева. Длиннющий шлейф, что волочится за ней, несказанная красота, вышитая хрустальными цветами и звездами – триумф модельера!

Как приходилось затягивать талию, пока она не стала самой тоненькой и еще тоньше; новая горничная, тужась, затягивала ее белый корсет. «Тяни сильнее!» – кричала Констанца. Семнадцать дюймов, шестнадцать с половиной, шестнадцать. Чтобы Монтегю мог обхватить ее своими длинными изящными пальцами – вот чего хотела Констанца и чего она добилась. Она едва дышала, но ей казалось, что сегодня кислород ей даже не понадобится; она сама была воплощением воздуха, она сияла и лучилась, как алмаз.

Пояс вокруг талии был усыпан бриллиантами, такие же драгоценные серьги висели в ушах; бриллиантовыми блестками, как капельками слез, была усеяна ее вуаль. Набор бриллиантов был подарком Монтегю: они опоясывали ей кисти и, подобно струям дождя, лились по шее. Они были ее символом, талисманом ее отваги.

Поглядывая по сторонам, Констанца торжествующе шла по проходу. Что с того – пусть тут собралось людей меньше и не таких известных, чем она могла ожидать! Люди опасаются скандалов, вот и все; кое-кто из приглашенных предпочел устраниться из-за Мод. Ну и пусть! Констанца не волновалась: придет время, и все они будут искать ее общества, все те, кто сейчас пренебрегает ею. Она одержит верх над всеми. Они с Монтегю заставят их сложить оружие.

Была здесь и леди Кьюнард – женщина, которая чувствовала, что на небосвод восходит новая звезда. Констанца одарила ее легким кивком головы. Кто еще? Гас Александер, строительный король, который однажды прислал ей корзину с двумя сотнями красных роз. Конрад Виккерс, который, несмотря на запрет Мальчика, все же взялся делать свадебные фотографии. Он заигрывал со Стини. Три члена кабинета министров – они явились без своих жен. Соседи, которые не хотели огорчать Гвен. Вот и достаточно – эта свадьба должна стать только началом ее триумфа.

Констанца миновала ряды в притворе, отведенные для семьи Кавендиш. Там сидела Гвен со склоненной головой. Здесь же был Фредди; Мальчик – при полном параде; Стини, который держал на коленях ее новую собачонку – она должна тут присутствовать, настоятельно потребовала Констанца, хотя викарий проявил неудовольствие. Бедная маленькая собачка: Констанце придется оставить ее на медовый месяц. Она подарила ей воздушный поцелуй, потом улыбнулась Стини, Фредди, Мальчику, но он отвернулся.

Еще двадцать шагов, еще десять. Вот и алтарь, убранный белыми цветами, как потребовала Констанца.

– Только белые, – сказала она, – и никаких лилий.

Шафер, кто-то из друзей Монтегю, уже был наготове, и Констанца лишь бегло скользнула по нему взглядом. Рядом с ним стоял Штерн, который наконец повернулся при ее появлении; она обратила внимание на странную для него сдержанность внешнего вида.

До чего медленно Монтегю Штерн произносит обет! Констанца нетерпеливо взглянула на него. Почему он так взвешенно произносит эти слова? И если среди присутствующих и был какой-то атеист, то, конечно же, Монтегю. «Беречь и хранить отныне и навечно». Констанца вообще не любила слов; она не позволяла себе прислушиваться к ним. Пусть они себе проскальзывают мимо, ибо все эти слова полны ловушек: Констанца терпеть не могла обещаний. Окленд тоже обещал ей не умирать: любые обещания – всего лишь сотрясение воздуха, и люди никогда не держат их.

Когда кольцо село ей на палец, она почувствовала необыкновенное возбуждение; а еще через секунду к ней пришло чувство безопасности. Наконец-то! Все почти завершено. Еще несколько слов, и с этим делом будет покончено.

Быстрее, быстрее. Штерн коснулся ее руки. Она стала замужней женщиной. Леди Штерн. Констанца не отрывала глаз от алтаря. Белое с золотом. Она попробовала на вкус, как звучит новый титул. Четко и уверенно.

Настало время невесте получить поцелуй. Штерн обнял ее, ибо, как она знала, ему полагалось так поступить, но в движениях его сквозила холодноватая сдержанность. Констанца откинула голову, ее вуаль взметнулась, пряча лицо от взгляда присутствующих. Она обняла его тонкими ручками за шею.

Под защитой вуали глаза Штерна встретились с ее. Его взгляд был таким, как она и ожидала увидеть: холодным, неподвижным, внимательным и настойчивым. Когда его губы коснулись ее, Констанца раздвинула их кончиком язычка. Она хотела вывести его из состояния спокойствия.

– Ну, соперник, – пробормотала она ему на ухо. Она прижалась к нему щекой. С недавних пор в ходу между ними появилось новое выражение. Штерн прижал ее к себе.

– Ну, жена, – со странным ударением ответил он.

Они повернулись. Констанца поежилась. Взвились высокие звуки органа – теперь пространство церкви заполнила музыка Баха.

Свадебные снимки не зря ознаменовали начало карьеры Виккерса, они отличались исключительной изысканностью. Констанца сберегла их.

Меню свадебного завтрака составляла сама Констанца – в первый раз она могла дать волю своим пристрастиям, которые включали в себя все редкое, дорогое и маленькое. Крохотные розетки с икрой, перепелиные яйца в серебряных подстаканниках; размером с пулю трюфели в мясной подливке из мозговых косточек; тоненькие ломтики мяса вальдшнепов на поджаренных ломтиках хлеба.

Констанца почти не ела и позволила себе лишь один бокал розового шампанского. Ее снедало нетерпение скорее сняться с места. Единственный за столом, кто ел меньше невесты, был Мальчик.

После свадебного завтрака танцы не состоялись; и снова этого потребовала Констанца. Медовый месяц предполагалось провести в шотландском поместье Дентона; молодую пару ожидало долгое свадебное путешествие; Констанца встала из-за стола в час, а в половине второго она уже была готова. Она не взяла с собой новую горничную, которая была куда медлительнее по сравнению с Дженной. Она полюбовалась на себя в зеркало и сделала пируэт.

Горностаевую шубку брать не стоит. Констанца сначала подумала о ней, но потом отказалась, выяснив, что горностай из рода ласок. Штерн обеспечил ее соболями. На ней кремовый дорожный костюм из шелка и кашемира – в Шотландии может быть холодно. Констанцу это не беспокоило. Она была готова отправиться даже в Норвегию, в Швецию, в Финляндию – чем холоднее, чем дальше на север, тем лучше. Даже если бы не было войны, Констанца отвергла бы идею об Италии или Франции. Ей хотелось чего-то из ряда вон выходящего.