Статьи и письма 1934–1943 - Симона Вейль
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Если Солнце – образ Отца, тогда Луна, совершенное отражение солнечного света, но отражение, на которое можно смотреть, которое претерпевает уменьшение и исчезновение, – это образ Сына. Следовательно, свет является образом Духа.
Гераклит знал о Троице, которая лишь угадывается в сохранившихся фрагментах его творений, зато является в полном свете в «Гимне Зевсу» Клеанфа, вдохновленном идеями Гераклита. Три ее Лица – Зевс, Слово и Божественный Огонь, или Молния.
Клеанф обращается к Зевсу: «Эта вселенная согласна с твоим владычеством (ἑκὼν κρατεῖται). // Такова сила Служителя, которую ты держишь в своих непобедимых руках // В огне молнии, обоюдоостром, вечно живущем!»44 Как видим, молния здесь – не орудие принуждения, но Огонь, который побуждает к согласию и добровольному послушанию. Следовательно, это Любовь. И эта Любовь является Служителем, является «вечно живущим», и, следовательно, она есть Лицо. Древнейшие изображения Зевса с двусторонним топором (символом молнии) на критских барельефах, возможно, уже имели это значение. Сравним «обоюдоострый» со словами Христа: «Я пришел принести не мир, но меч»45.
Огонь есть постоянный символ Святого Духа в Новом Завете.
Стоики, наследники Гераклита, называли словом πνεῦμα тот огонь, энергия которого поддерживает мировой порядок. Пνεῦμα – это огненное дуновение.
Семя, с помощью которого происходит плотское зачатие, по их учению, а также по учению пифагорейцев, есть πνεῦμα, смешанное с влагой46.
Чтобы хорошо понять слова Христа о новом рождении – и, следовательно, всю символику крещения, – их надо сопоставить именно со стоической и пифагорейской концепциями зачатия. Да и Юстин47, кажется, сравнивает крещение с зачатием. Поэтому изречение орфиков: «Козленок, ты упал в молоко»48, вероятно, может быть сопоставлено с крещением (древние считали, что молоко происходит из семени отца).
Широко известный возглас «великий Пан умер!»49, возможно, предвозвещал не уничтожение идолопоклонства, но смерть Христа, – Того, Кто есть великое Пᾶν, великое «Всё». Платон (в «Кратиле») говорит, что Пᾶν – это и есть Λόγος. В «Тимее» он дает имя Пᾶν Мировой Душе.
Апостол Иоанн использованием в своих Писаниях слов Λόγος и Пνεῦμα показывает глубинную близость, связывающую греческий стоицизм (не смешивать со стоицизмом Катона и Брута!) с христианством.
Платон тоже ясно представлял себе (что показывают намеки в его трудах) догматы о Троице, о Посредничестве, Воплощении и Страдании Христа, а также понятия о благодати и спасении через любовь. Он познал важнейшую истину – а именно что Бог есть Благо. Всемогущим Он является лишь во вторую очередь.
Говоря: «Я пришел ввергнуть огонь на землю, и чего Мне желать, если пожар уже разгорелся!»50, Христос показывает близость с Прометеем.
Его изречение: «Я есмь Путь»51 сопоставимо с китайским «Дао», словом, которое буквально означает «путь», а метафорически – с одной стороны, путь спасения, а с другой, безличного Бога, как понимает Его китайская духовность, который, хотя и безличен, является целью мудрых и постоянно действует.
Его изречение: «Я есмь Истина»52 заставляет вспомнить Осириса, которого египтяне считали «Господином Истины».
Когда Христос говорит в одном из наиболее важных Своих изречений о «творящих истину» (ποιοῦντες ἀλήθειαν)53, Он использует выражение, которое не является ни греческим, ни – насколько я знаю – еврейским (это надо проверить). Но оно – египетское. Слово «Маат» означает одновременно справедливость и истину. И, без сомнения, не случайно Святое Семейство бежало именно в Египет.
Крещение, понимаемое как смерть, равнозначно древним инициациям. Св. Климент Римский использует слово «посвященный»54, говоря о принявшем крещение. Употребление слова «мистерии» для обозначения христианских таинств указывает на эту равнозначность. Круглая купель очень напоминает выложенное камнем озеро, где, по словам Геродота, совершалась мистерия страдания Осириса. И купель, и озеро могли быть образами великого моря, по которому плыли ковчег Ноя и гроб Осириса – два древа, которые послужили спасению человечества прежде древа Крестного.
Немало сказаний мифологии и фольклора можно перевести в христианские истины без малейшего насилия или искажения; напротив, от этого и сказания предстанут в ярком свете, и христианские истины станут только яснее.
8. Всякий раз, когда человек с чистым сердцем обращался к Осирису, Дионису, Кришне, Будде, Дао и т. д., Сын Божий отвечал ему, посылая Святой Дух. И Дух действовал в его душе, не побуждая его оставить свою религиозную традицию, но даруя ему просвещение (в лучшем случае, даже полноту просвещения) внутри этой традиции.
Молитва у древних греков имела много сходства с христианской молитвой55. Когда Эсхил говорит (в «Лягушках» Аристофана): «Деметра, вскормившая мой разум, да буду я достоин твоих мистерий!»56 – это очень напоминает молитву к Пресвятой Деве и должно иметь равную силу. Эсхил замечательно описывает созерцание в прекрасных стихах: «Всякий, кто, обратив свой ум к Зевсу, воздаст ему славу, получит полноту премудрости»57. (Он знал и Троицу: «Вместе с Зевсом пребывают его дело и его слово».)58
И поэтому59 нет нужды посылать миссии, чтобы побуждать народы Азии, Африки и Океании к вступлению в Церковь.
9. Когда Христос сказал: «Научите все народы60» и «несите благую весть»61, Он повелел нести именно весть, но не теологию. Придя, по Его собственным словам, «только к потерянным овцам дома Израиля»62, Он сам присоединил эту весть к религии Израиля.
Вероятно, Он хотел, чтобы и каждый апостол присоединил благую весть о жизни и смерти Христа к религии той страны, где окажется. Но повеление, по причине неискоренимого национализма евреев, было неверно понято. Им надо было повсюду навязывать свое Писание63.
Если предположение, что апостолы плохо поняли указания Христа, покажется излишне самоуверенным, отвечу, что непонимание ими некоторых вопросов вполне очевидно. Ибо после того, как воскресший Христос сказал им: «Идите, научите все народы (или: всех язычников) и крестите их», после того, как Он провел с учениками сорок дней, открывая им свое учение, Петру, однако, потребовались еще особое откровение и видение, чтобы все-таки решиться окрестить язычника. Ему пришлось ссылаться на это видение, чтобы объяснить братии свой поступок64, а Павлу лишь с огромными трудностями удалось отменить обрезание.
С другой стороны, писано, что дерево познается по плодам65. Если не было ошибки где-то в самом начале пути, тогда почему Церковь принесла так много злых плодов?
Европа оказалась духовно оторванной от корней, отрезанной от той древности, где берут начало все элементы, из которых составляется наша цивилизация.
