Статьи и письма 1934–1943 - Симона Вейль

7. Если Осирис – не человек, который жил на земле, в то же время будучи Богом, так же как Христос, – тогда, во всяком случае, история Осириса есть пророчество куда более ясное, более полное и близкое к истине, чем все, что называется этим словом в Ветхом Завете. Это же касается и других историй о богах, которые умерли и воскресли28.

Крайняя важность этой проблемы именно теперь объясняется тем, что стало неотложной необходимостью устранить разрыв, который в христианском мире существует, постоянно углубляясь, в течение вот уже двадцати веков, – разрыв между светской цивилизацией и духовностью. Наша цивилизация ничем не обязана Израилю29 и лишь весьма немногим – христианству; она получила почти все от дохристианской древности (германцы, галльские друиды, Рим, Греция, эгео-критский мир, финикийцы, египтяне, вавилоняне…). Если между этой древностью и христианством существует непреодолимая граница, значит, такая же граница отделяет нашу светскую жизнь от нашей жизни духовной. Для того чтобы произошло подлинное воплощение христианства, чтобы христианское вдохновение пронизало собой всю жизнь целиком, следует сначала признать, что исторически наша светская цивилизация происходит от религиозного вдохновения, которое, будучи дохристианским по времени, являлось христианским по сути. Премудрость Божию следует рассматривать как единственный источник всякого света на земле – даже самых слабых его лучей, которые освещают вещи дольнего мира.

Соответственно надо понимать и образ Прометея. История Прометея есть та же история Христа, спроецированная в вечность. Ей недостает только локализации во времени и пространстве.

Греческая мифология полна пророчеств. Как и те произведения европейского фольклора, которые мы называем волшебными сказками.

Многие из имен греческих божеств, вероятно, являются разными именами, обозначающими одно божественное Лицо, а именно – Слово. Думаю, это можно сказать об именах Диониса, Аполлона, Артемиды, Афродиты Небесной, Прометея, Эрота, Персефоны и многих других.

Я также полагаю, что Гестия, Афина и, возможно, Гефест – это имена Святого Духа. Гестия есть срединный Огонь30. Афина вышла из головы Зевса после того, как он поглотил свою супругу, Мудрость, которая была беременна; таким образом, Афина «исходит» от Бога и Его Мудрости31. Она имеет своим атрибутом оливковую ветвь, а оливковое масло в христианских таинствах связывается с помазанием Святым Духом.

Определенные деяния и слова Христа комментируют фразой: «Надлежало, чтобы сбылись пророчества». При этом имеют в виду еврейские пророчества. Но другие Его деяния, другие слова можно было бы прокомментировать таким же образом, в связи с пророчествами нееврейскими.

Христос начал свое общественное служение, превратив воду в вино, а закончил его преложением вина в кровь. Этим Он явил Свое сходство с Дионисом. А также словами: «Я – лоза истинная»32.

Выражение: «если зерно не умрет»33 сближает Его с умирающими и воскресающими божествами, которые имели своим символом плодородие почвы, такими как Аттис и Кора.

Материнство Девы загадочным образом связано с речениями в Платоновом «Тимее» о некоей сущности, матери всех вещей, которая вечно пребывает девственной. Все богини-матери древности, как, например, Деметра и Исида, были образами Пресвятой Девы.

Столь настойчивое сравнение Креста с деревом, а распятия с повешением, вероятно, имеет соответствия в ныне забытых мифологиях.

Если скандинавская поэма «Руна об Одине» не затронута какими-либо христианскими контаминациями (что невозможно проверить), тогда она содержит в себе совершенно поразительное пророчество:

«Знаю, что я висел на дереве, качаясь на ветру, целых девять ночей, раненный копьем, принесенный в жертву Одину, сам – себе. На дереве, о котором никто не знает, из какого корня оно растет.

Никто не дал мне хлеба, ни рога, чтобы испить из него. Я посмотрел вниз, приложился к рунам, в плаче постиг их, и затем упал оттуда» (Старшая Эдда)34.

Выражение «Агнец Божий», несомненно, имеет отношение к традициям, которые могли быть связаны с тем, что мы сегодня называем тотемизмом. На это проливает яркий свет история о Зевсе-Аммоне у Геродота (Зевс закалывает барана, чтобы показаться тому, кто неотступно упрашивал его об этом, и позволяет увидеть себя завернутым в баранью шкуру)35, напоминающая слова апостола Иоанна: «Агнец, закланный от создания мира». Первая жертва, угодная Богу, то есть жертва Авеля, была приношением животного. В каноне литургии эта жертва упоминается как образ Жертвы Христа. То же самое говорится о втором таком приношении – о жертве Ноя, которая окончательно спасла человечество от Божьего гнева и ознаменовала завет между Богом и людьми. Таковы же были последствия Страдания Христа. Связь между этими двумя жертвами весьма таинственна.

Должно быть, в древнейшие времена Бога считали реально присутствующим в животных, убиваемых в пищу, веря, что Бог нисходит в них, чтобы в виде пищи предложить Себя людям. Такое верование побуждало принимать животную пищу как причастие, хотя при ином отношении это было бы преступлением (по крайней мере, в терминах более или менее картезианской философии).

Возможно, в египетских Фивах Бог реально присутствовал в овне, приносимом в жертву по определенному ритуалу, – как сегодня Он присутствует в освященной гостии.

Стоит отметить, что в то время, когда Христос был распят, Солнце находилось в созвездии Овна.

Платон в «Тимее» описывает астрономическое строение вселенной как некое распятие Мировой Души, причем пересечение концов креста полагает в точке равноденствия, то есть в созвездии Овна36.

В ряде текстов («Послезаконие», «Тимей», «Пир», труды Филолая, Прокла) показано, что геометрическое построение среднего пропорционального между некоторым числом и единицей – сердцевина греческой геометрии – символизировало божественное посредство между Богом и человеком.

Однако алгебраическую форму среднего пропорционального имеют и многие слова Христа, донесенные до нас Евангелиями (особенно у апостола Иоанна). Они высказаны с заметной настойчивостью, которая может быть только намеренной. Пример: «Как послал Меня Отец, так и Я посылаю вас, и т. д.»37. Одно и то же отношение связывает Христа с Отцом и учеников с Христом. Христос есть среднее пропорциональное между Богом и святыми. На это указывает само слово «по-сред-ство».

Отсюда я заключаю, что как Христа узнают в Помазаннике из Книги Псалмов38, в страждущем Праведнике у Исаии39, в медном змии из Книги Бытия40, Он так же узнаваем и в среднем пропорциональном из греческой геометрии, которая вследствие этого становится самым наглядным из пророчеств.

Энний в пифагорейском сочинении пишет: «Луну называют Прозерпиной…, ибо она, подобно змее, обращается то направо, то налево»41.

Все божества-посредники, уподобляемые Слову, – это божества лунные, которые изображаются с рогами, лирой или луком, напоминающими серп луны (Осирис, Артемида, Гермес, Дионис, Загрей, Эрот…). Исключение – только Прометей, но у Эсхила пару ему составляет Ио, которая, в облике коровы