Повестка дня — Икар - Роберт Ладлэм
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— О’Рейли, — ответил резкий голос. — Сыскное отделение.
— Пэдди, это я.
— Привет, тигра. Я получу свою тушеную говядину?
— Я все еще в офисе.
— Хорошо. Мне нужно поговорить с Эваном. Пару дней назад мне позвонил Менни и сообщил о каких-то автомобильных номерных знаках.
— Вот-вот, — перебила его миссис О’Рейли. — Я тоже хочу с ним поговорить, но, похоже, не могу. — Энни рассказала мужу о странном совпадении неисправностей обоих телефонов конгрессмена в Виргинии и Колорадо, которые случились одновременно, и о том, что он не только не общался с ней последние два дня, но и не оставил телефона, по которому она могла бы сама с ним связаться. — Это не похоже на него, Пэдди.
— Позвони в службу безопасности Конгресса, — твердо сказал детектив.
— Черта с два. Только шепни на ухо этим парням из службы безопасности его имя, как загремят все колокола, а ты знаешь, что он думает об этих колоколах. Он сунет меня головой в корзинку, если объяснение не будет хоть мало-мальски удовлетворительным.
— Что ты хочешь от меня?
— Ты не можешь тихонько сделать осмотр в Фейрфаксе, дорогой?
— Конечно. Я позвоню Кернзу в Арлингтон и попрошу послать туда машину с радиосвязью. Какой адрес?
— Нет, Пэдди, — быстро сказала миссис О’Рейли. — Я уже слышу колокола. На этот раз полицейские.
— А чем, черт побери, ты думаешь, я зарабатываю себе на жизнь? Балетом?
— Я не хочу вмешивать сюда полицию с докладами и тому подобным. У ЦРУ там своя охрана, и мне может влететь за это. Я имею в виду тебя, любимый. Ты их хороший знакомый, который случайно оказался полицейским, делающим услугу своей жене, которая случайно оказалась секретарем Кендрика.
— Что-то слишком много «случайно оказалось», тигра… Черт возьми! Я так люблю тушеную говядину!
— С картофелем, Пэдди.
— И луком; побольше лука.
— Да уж не поскуплюсь.
— Я уже в пути.
— Кстати, Пэдди, если этот парень снял трубки с обоих телефонных аппаратов, скажи ему, что я знаю о его подружке из Египта, и если он не позвонит, я могу проболтаться.
— Какая еще подружка из…
— Молчать! — приказала миссис О’Рейли. — Менни вчера проговорился, когда был слегка под газом и не мог найти своего драгоценного мальчика. А сейчас поспеши. Я буду здесь ждать звонка.
— А как насчет моей тушеной говядины?
— Она уже размораживается, — солгала урожденная Энн Мэри Малкэйи.
Через тридцать восемь минут после этого разговора, сделав два неверных поворота по погруженной в темноту сельской местности Виргинии, детектив первого класса О’Рейли нашел дорогу, которая вела к дому Кендрика. По этой дороге он проезжал уже ровно четыре раза, но никогда не делал этого ночью. Каждая поездка осуществлялась с целью повидать старого Уэйнграсса, когда тот вышел из госпиталя, и привезти ему бутылку настоянного на мяте листерина, так как его сиделки надежно спрятали шотландское виски. Пэдди справедливо считал, что если Менни, которому было уже около восьмидесяти лет и который мог загнуться на операционном столе, захочет немножко выпить, это не будет большим грехом. Христос в сиянии своей славы обращал воду в вино, почему же несчастный грешник по имени О’Рейли не может превратить пинту эликсира для рта в шотландское виски. И то и другое делалось ради благородных целей, и он всего лишь следовал священному примеру.
На проселочной дороге не было фонарей, и если бы не свет передних фар, Пэдди пропустил бы кирпичную стену и белые железные кованые ворота. Затем он понял почему: в доме за стеной был выключен весь свет. Каковы бы ни были причины, дом был закрыт, пустынен, фрамуги опущены, его владельцы отсутствовали. Однако была ведь еще эта арабская супружеская пара из Дубай, которая держала дом открытым и готовым к возвращению хозяина. О любом изменении этого заведенного порядка или роспуске охранников ЦРУ обязательно было бы сообщено Энни О’Рейли, первому человеку в кабинете конгрессмена. Пэдди остановил автомобиль у обочины, распахнул крышку бардачка, вытащил фонарик и вышел. Инстинктивно его рука потянулась под куртку, и он нащупал рукоятку револьвера в плечевой кобуре. Он приблизился к воротам, в любой момент ожидая потока света, направляемого на него, или воющих звуков многоголосых сирен, резко пронизывающих тихую ночь. Такова была тактика работы ЦРУ, методы всеобщей защиты.
Ничего.
О’Рейли медленно просунул руку сквозь прутья белого кованого забора… Ничего. Затем положил руку на центральную пластину между двумя створками ворот и толкнул. Обе открылись — и все равно ничего.
Он вошел внутрь, нажимая большим пальцем левой руки на кнопку фонарика. Правая рука находилась под курткой. То, что он увидел через секунду в свете блуждающего луча, заставило его отскочить к стене и выхватить из кобуры оружие.
— Матерь Божья, святая Мэри, прости мне мои грехи! — прошептал он.
За десять футов от него лежало мертвое тело молодого, одетого в пиджачную пару охранника из Центрального разведывательного управления; из разрезанного горла сочилась кровь, голова его была почти полностью отделена от тела. О’Рейли прижался спиной к кирпичной стене, немедленно потушил фонарик и постарался успокоить свои закаленные нервы. Он был уверен, что впереди его ждут новые находки.
Он нашел еще три изуродованных трупа. Все эти люди явно были захвачены врасплох, все свидетельствовало о том, что самооборона отсутствовала. Боже! Как?! Он нагнулся и исследовал тело четвертого человека; то, что он обнаружил, было из ряда вон выходящим. В шее охранника застряла отломанная игла; это был обломок стрелы. Патруль был обезврежен наркотическим средством, а затем без сопротивления убит. Они все так и не узнали, что случилось. Ни один из них.
Патрик О’Рейли крадучись приблизился к парадному входу в дом, хотя и понимал, что осторожность уже была неуместной. Ужасные поступки совершены; оставалось только подсчитывать потери.
Погибших было шестеро. Горло каждого перерезано, каждый труп покрыт застывающей кровью, на лицах застыло выражение
