Чертополох. Репортаж из поднебесья - Родион Рахимов

– Пойду, – говорил я, – а ружье дадут?

– Дадут, дадут! Какой солдат без ружья?

«Начало вторжения фашистов и их стремительное продвижение по нашей территории в 1941-ом заставили руководство страны провести срочную эвакуацию всех крупных предприятий вглубь СССР, в частности на Урал. В Челябинск из Ленинграда в кратчайшие сроки были переправлены основные производственные цеха и специалисты Кировского завода. Производство было развернуто на территории ЧТЗ. В дальнейшем к нему был присоединен Харьковский моторный завод и еще пять предприятий, эвакуированных с уже захваченных врагом территорий. С ходу, на морозе, среди сугробов люди разгружали оборудование, сразу же ставили станки на фундаменты и пускали в дело. Лишь потом вокруг оборудования возводили стены и сооружали кровлю. В максимально сжатые сроки были построены и запущены семнадцать новых цехов. В результате на месте бывшего Челябинского тракторного завода был создан самый крупный машиностроительный комбинат по производству военной техники и оружия под условным названием «Танкоград».

Производство танков было начато с одного-двух в сутки, но вскоре это число довели до двенадцати-пятнадцати. Все цехи работали по казарменному положению. В холодных помещениях люди трудились по шестнадцать-восемнадцать часов, систематически недоедая и недосыпая, с полной отдачей сил. Никто не покидал своих мест, пока не выполнял две-три нормы за смену. Поистине сутью и смыслом жизни коллектива, завода стали слова: «Все для фронта! Все для Победы!». Специалистам предприятия удалось поставить на поток сборку тяжелых танков ИС-1, ИС-2, ИС-3 и КВ. Челябинский Кировский завод медленно становился главным военным поставщиком страны, производя новейшие и лучшие образцы боевой техники, без которых противостоять такому хорошо подготовленному и оснащенному врагу как немецкая армия было бы просто невозможно. ИСы представляли собой все лучшее, что могло предложить отечественное тяжелое танкостроение. В них гармонично соединилась скорость, броня и вооружение. Легче тяжелых танков немцев, с более толстой броней и более мощной пушкой они не знали себе равных по маневренности. После того, как ИСы появились на полях сражений, командование Третьего рейха запретило своим танкистам связываться с ними в открытом бою. Помимо тяжелых танков завод выпускал знаменитые и широко используемые Т-34, а также СУ-152 (САУ). Всего за военное время Танкоградом были выпущено и отправлено на фронт восемнадцать тысяч самоходных артиллерийских установок и танков различных типов, восемнадцать миллионов заготовок для боеприпасов и сорок девять тысяч дизель-моторов для танков. Несмотря на напряженность обстановки плодотворно работали инженерные умы предприятия, которыми в течение войны было создано тринадцать новых типов САУ и танков, а также шесть типов дизель-моторов для этих боевых машин. За самоотверженный труд и выдающиеся достижения коллективу завода за весь военный период тридцать три раза присуждалось Красное Знамя Государственного Комитета Обороны, как победителю Всесоюзного соревнования. Два знамени даже были оставлены на предприятии на вечное хранение. 5 августа 1944-го года за заслуги в освоении и производстве новых видов техники и неоценимую помощь армии завод был награжден Орденом Красной Звезды и Орденом Ленина. Второй Орден Ленина Конструкторское бюро завода получило за достижения в разработке и производстве танковых дизелей 30 апреля 1945-го года»

И надо сказать по справедливости, война – это не только фронт, но еще и тыл, где люди на заводах, на пашне без сна, а иногда и без пищи, отдавая последний кусок хлеба, работали во имя победы над врагом – фашистской Германией. Я где-то в глубине души гордился тем, что мой отец тоже вложил свою лепту в уничтожение фашистов, чтобы потом мы долгое время жили без войн.

Отец болел долго. И умер как раз под Новый год. Я уже учился в пятом классе в соседней деревне и готовил костюм робота из картонной коробки и проводов. А вот участвовать в карнавале в костюме я уже не мог. Снял и отдал другу. Не мог я веселиться, когда отец лежал дома. И я не верил, что его нет. Думал, поболеет и встанет, и опять мы поедем в лес за дровами. Я плакал, но слез не было. Волю слезам я дал после похорон. Один пошел в папину столярку, чтобы никто не видел. Взял рубанок и строгал до тех пор, пока толстый брус не превратился в стружку.

Каждый год по приезде в родные края обязательно бываю в родном поселке Кордон-Тибиль, в котором уже вместо домов односельчан давно растет посадка ели. Не стало работы – и разъехались люди кто куда, в поисках лучшей жизни, чтобы, временами возвращаясь, вспоминать о временах жизни прошедшей. Первым делом зайду на кладбище, где покоятся лучшие люди поселка и друзья отца. Посижу у могилы. Поправлю оградку, покосившиеся мраморные плитки, поставленные братом. И думаю о том, что человек жил не зря, если о нем еще помнят…

Бруски

Публицистика

Эту историю про бруски я много раз слушал в детстве от очевидцев и участников этого похода посреди войны, моих односельчан из Кордон-Тибильского лесоучастка. Собирая материал для своей книги, я наткнулся на вырезку из газеты «Советская Россия» от 8 мая 2008 года, присланную моей землячкой, дочерью фронтовика-орденоносца Закира Шакирова, Альфизой Саляевой, участницей афганских событий; заметка была написана жителем города Чернушка Пермского края Гафием Шаяхметовым. Публикацию разыскал в интернете. История нахлынула с новой силой, и я решил оставить рассказ без изменений – в память самого автора, участника этого похода, и моих земляков.

Поход посреди войны

1943 год, первая половина марта, в деревянном деревенском клубе тепло. Грязный деревянный пол тщательно подметен, целые скамейки поставлены в ряд, с неисправными ножками вдоль стены, в воздухе пахнет пылью, вернее запахом шелухи сырой картошки. На сцене длинный деревянный стол, застеленный красной скатертью, играет патефон. Патефон – это подарок Москвы, привезенный нашим делегатом с какого-то съезда Советов.

Никто не знает, по какому случаю крутят патефон, но на всех улицах деревни слышно: «Идите на собрание в клуб». Все-таки народ послушный, собрались быстро, можно начинать. Собрание открыла секретарь сельского Совета Ямига. Сразу без каких-либо церемоний было дано слово приезжему в форме военного.

Он снял свою шинель. Повесил на гвоздик, что забит в стене, тут мы увидели у него награды, никто не знает: ордена это или медали.

Он был очень стройный, женщины шушукались, что он красив, и все тут увидели, что у него нет левой руки. Он очень приятно поздоровался на татарском, но все знали, что он не татарин. Он начал свой разговор очень легко, спрашивал, как живется женщинам без мужчин. Через минуту он начал говорить, что ваши мужчины сражаются с фашистами смело и героически. Земли советские больше половины освобождены от фашистов. Особенно воинской доблестью отличаются Башкирская истребительная дивизия. Недавно сам Сталин наградил орденами Родины солдат и офицеров Башкирской истребительной.

«Конечно, фронту нужно помочь, без помощи с тыла армия не сможет победить врага». Тут тоже фронтовик с простреленной левой рукой почти криком спросил: «Что нужно? Говори прямо».

Тогда однорукий военный начал смело: «Вы все знаете, отсюда 7 или 8 км – Тибельский лесоучасток, там много заготовлено брусков. Бруски – это заготовка для прикладов, автоматов и винтовок. Их нужно доставить на станцию Куеда. Это очень нужно для фронта, это будет неслыханная помощь вашим мужьям. Это простым языком описать невозможно, война скоро закончится и не где-нибудь на нашей советской земле, а закончится в самом Берлине. Откуда фашисты вышли, там и погибнут. Больше никогда не вернутся, просто не смогут поднять голову!»

Дальше однорукий офицер сказал: «Эти бруски, конечно, придется везти на маленьких санях, и кто сколько сможет, лишнего не брать, по дороге не бросать, как доставите в Куеду и сдадите бруски, за каждый брусок килограмм хлеба получите. Товарищи, это помощь фронту, днем дорога становится жидким месивом. На лошадях их не повезешь, лошадей-то нет, поэтому райком партии просил меня, чтобы я вам сообщил эту просьбу, и она (партия) на вас надеется».

Тут бойкая, острая на язык тетка Бадряшь выскочила и начала: «Ведь я всегда говорила, немцу не победить наших солдат! Я знала, что война скоро закончится». Она забыла название города, только что сказанного одноруким офицером, кто-то подсказал, что это столица немцев Берлин. Она не повторила название города, только сказала: «Да, да… конечно, там ведь не зря мой сын Муллаян воюет и вернется героем. Обязательно получит орден». (Тетка Бадряшь вскоре получила похоронку, что ее сын Муллаян погиб смертью храбрых, защищая Сталинград). Ее перебили, она: «Не перебивай меня, я еще хочу сказать, что завтра раньше всех, мои еще два сына пойдут за этими брусками». Собрание закончилось. Все встали, сели на эти же скамейки лицом к задней стенке клуба, где висело полотно – будет кино и бесплатно. Мало кто знал русский язык, но всем было понятно: фашисты издевались, а наши побеждали. Тема была жгучая. Так им и надо, немцам! Сволочам! Больше не полезут.