Семи смертям не бывать - Андрей Кучкин

Шабельский свистнул ей вслед:

— Ведьма. Как бы отравы не подмешала.

Но тут же, положив себе на тарелку чуть не половину яичницы, он с аппетитом принялся за нее.

Усердно подливая самогон в стакан, стоящий перед Данилкой, и сам то и дело прикладываясь к стакану, Шабельский занимал гостя разговором на самые мирные, бытовые темы. Лицо его постепенно наливалось бурой краской, но он не пьянел. Чувствовалось, что этот человек умеет и любит пить.

Вспомнили довоенную спокойную жизнь, Москву, где долгое время служил капитан, знаменитый московский ресторан «Славянский базар», славящийся какой-то особенной ухой и расстегаями. Кудрявый поручик больше молчал и, угрюмо закусывая огурцом, то и дело мельком оглядывал Данилку. Видимо, вдохновенные воспоминания капитана о роскошной жизни в Москве, ресторанах, ухе и необыкновенно расторопных официантах мало увлекали его. Данилка понимал, что он должен поддержать разговор. Неизвестно, из каких глубин памяти выплыли вдруг сведения, почерпнутые у приказчиков, любящих посмаковать различные подробности из жизни господ. С видом знатока он похвалил салат «оливье», который изготовлялся по особому рецепту поваром-французом в ресторане московского летнего сада «Эрмитаж». Щегольнув салатом, Данилка дал понять, что ему тоже не чужды удовольствия вольготной жизни, и это было отмечено Шабельским. Капитан, конечно, не зря завел этот, как будто безобидный, разговор: он прощупывал своего собеседника.

Это была опасная тема, — того и гляди, поскользнешься. Данилка разгадал тактику капитана, но от этого было не легче. Соревноваться с ним в рассказах из офицерской жизни он долго не мог. Ничего не стоило ляпнуть что-нибудь невпопад. Нужно было перехватить инициативу и заставить капитана отвлечься от столь милых его сердцу воспоминаний.

— Честно говоря, господа, я, как человек простой, предпочитаю любым ресторанным разносолам одно блюдо, которое так хорошо умела готовить моя мать…

Произнося эти слова, Данилка обращался к кудрявому поручику, продолжавшему молча пить и закусывать. Ему хотелось вовлечь в беседу эту загадочную и, кажется, не сулящую добра личность и в свою очередь постараться прощупать ее. Но поручик никак не реагировал на Данилкины слова. Он снова молча разлил мутную жидкость по стаканам. Зато капитан с живейшим интересом отнесся к тому, о чем говорил Данилка. Узнав, что речь идет о сибирских пельменях, он зажегся. Очевидно, сведения Шабельского о богатствах русской кухни были неисчерпаемы. Глядя светлыми внимательными глазами, резко выделявшимися на налитом бурой краской худощавом лице, он рассказал, как однажды на спор съел чуть ли не ведро сибирских пельменей и с тех пор сохранил самую нежную память о гостеприимных сибиряках. Закончив о пельменях, он в упор спросил Данилку:

— А вы сибиряк?

— Нет, я из этих мест, с Урала, — ответил Данилка.

— Завидно… Хорошо знаете местные условия?

— Неплохо…

— Это чувствуется.

— В чем же? — полюбопытствовал Данилка. Капитан пожал плечами:

— Не могу вам объяснить. Знаете, у меня нюх, — и он выразительно сморщил нос. — Говорят, лингвисты по говору определяют, из каких человек мест. А я нюхом чую.

Данилка с тревогой ждал, что последует за этим многозначительным сообщением. Капитан, встав, молодцевато зашагал по комнате. Видимо, ему хотелось показать, что он полностью владеет собой, несмотря на выпитый самогон. Твердо ступая, он обогнул стол и остановился за спиной Данилки.

— Вы верите в свою звезду, подпоручик?

Данилка ответил с искренней убежденностью:

— Верю.

— И правильно делаете. У каждого человека есть звезда, у одного — счастливая, у другого — нет. Не знаю, как у вас, но у меня определенно счастливая звезда. Вот, например, встретились мы с вами. Случай? Да, случай- Но наворожила этот случай моя звезда.

— Почему же именно ваша, а не моя? — спросил Данилка.

— Да потому, что не знаю, как вам, а мне определенно повезло, что я встретил вас.

Трудно было понять, на что намекает капитан. Во всяком случае, ощущать его присутствие за своей спиной было неприятно. Данилку тянуло встать, повернуться лицом к капитану. Но он остался сидеть на стуле.

— У меня тоже есть причина благодарить судьбу за нашу встречу.

И тут вдруг угрюмый поручик впервые раскрыл рот.

— Я слышу признания в любви, — с какой- то натянутой улыбкой сказал он.

Капитан, так же подчеркнуто твердо и молодцевато шагая, обогнул стол, сел на свое место.

— Подпоручик Зубков отправляется в тыл красных со специальным заданием, — по-деловому сухо и даже немного торжественно сообщил он.

Кудрявый детина усмехнулся. Шабельский поднял стакан:

— За успех вашего предприятия, дорогой коллега!

Выпив самогон, он снова наполнил стаканы.

— Пока пьем, мы живем. Будем пить и веселиться, господа, ибо никто не поручится, что завтра мы сможем так же приятно провести время.

И капитан проследил, как Данилка выпил свой стакан до дна.

Нужно было как-то ответить словоохотливому капитану, и Данилка сказал:

— Люблю веселых людей. Очень хорошо, что мы имеем возможность посидеть так в своей компании. Для меня это последняя возможность побыть среди своих. Я скажу прямо, господа, мне особенно приятно провести последние часы перед встречей с красными с такими достойными представителями русского воинства, как вы.

Эта речь потребовала от Данилки величайшего усилия. Он почувствовал, как мелкие капельки пота выступили на лбу и висках. Сказывалось, видимо, напряжение двух часов, проведенных в обществе офицеров. Данилка понимал, что за наигранной веселостью капитана что-то таится. С ним вели игру, вели искусно, не торопясь, не выпуская инициативу из рук. Пожалуй, лучше всего под каким-нибудь предлогом уйти. Данилка встал, но молчаливый поручик грубовато остановил его, спросив:

— Когда собираетесь переходить линию фронта?

Данилка улыбнулся:

— Простите, поручик, на этот вопрос по долгу службы ответить не могу.

— Правильно. Осторожность — основа успеха. — Шабельский встал, подошел к окну, выглянул наружу. Затем, резко распахнув дверь, словно для того чтобы проверить, не подслушивают ли их, вышел в сени. Вернувшись, плотно прикрыл за собой дверь, сказал Данилке:

— Садитесь. Надо поговорить.

Данилка сел. Шабельский не торопясь закурил, выпустил струю дыма к потолку и, следя» как она тает в воздухе, спросил:

— Вам приходилось бывать у красных?

Данилка, помедлив, ответил нехотя:

— Приходилось.

— Вот видите, я же говорил, что рам бог свел нас в этой дыре. Вот что, подпоручик, хватит играть в прятки. — И Шабельский, точно выбирая слова, быстро изложил суть дела.

Оказалось, что офицеры совсем неслучайно забрели в деревню невдалеке от фронта. Утром им предстояло выйти отсюда в том же направлении, что и Данилке. Они получили задание перейти линию фронта, проникнуть в глубокий тыл красных. Где-то там они должны были встретиться с людьми, ожидающими их прихода, и вручить им инструкции от белого командования. Данилка слушал капитана, боясь упустить слово.

— Если не возражаете, мы можем линию фронта перейти вместе, — говорил Шабельский. — Вы, подпоручик, как человек опытней, знающий местные условия, поможете нам на первых порах.

— Если только могу быть полезен… От всей души.

Теперь становилось понятным все: и присутствие офицеров в деревне, где не было войск, и повышенный интерес, проявленный ими к Данилке. Ясно, что они, как люди мало знакомые с местными условиями, рады воспользоваться его помощью, конечно, чтобы потом, когда минет в нем нужда, любой ценой избавиться от него.

Шабельский вынул карту, и Данилка показал, в каком месте, по его мнению, лучше всего перейти линию фронта. Было решено двинуться в путь завтра на рассвете. Наметив маршрут, офицеры стали жадно расспрашивать о порядках в тылу красных. Их интересовали цены на хлеб и другие продукты. Поручик, очевидно в отличие от капитана профессиональный разведчик, особенно интересовался работой железных дорог и тем, как приобрести билет.

Постепенно входя в роль наставника, Данилка охотно отвечал на вопросы. Теперь наступила его очередь загадочно поглядывать на своих спутников.

— Не думаете ли вы, господа, переходить фронт в офицерской форме? — улыбаясь, спросил он.

— Если б это было возможно… — тоже улыбаясь шутке, сказал Шабельский.

Он вытащил из угла большой баул и вытряхнул из него две пары брюк, пиджаки, картузы — словом, два полных комплекта штатской одежды.

— Что ж вы медлите? — спросил Данилка. — Чем скорее вы натянете на себя все это обмундирование, тем лучше. Вполне возможно, что за нами уже следят. Они сумели расставить своих людей везде.

Данилка не мог отказать себе в удовольствии попугать офицеров. Поручик проворчал в ответ, что не так-то просто было достать подходящую одежду: вчера, в поисках этой рвани облазили всю деревню. А Шабельский нехотя уволок баул снова в угол и, быстро скинув с себя офицерскую форму, облачился в просторный пиджак, брюки и сапоги. Переоделся и поручик. Очевидно, костюм, в который он влез, прежде принадлежал рабочему. Поручик имел в нем вид степенного мастерового. Но Шабельский в своем пиджаке, под которым угадывалась его офицерски подтянутая фигура, выглядел нелепо. Он и сам чувствовал это, нервничал, то и дело поглядывал на Данилку и наконец спросил: