Сокровища Сабиана. Книга 1 - Рита Тальвердиева

— А что она? — укротила Надя обиду.

— Базылючка?.. В своем репертуаре: молчит, губы жует. Штирлиц в юбке!

— Главное, Петя мне верит.

— Любит? — сдержанно вздохнула Лиза.

— Любит, наверное, раз мы вместе. Двенадцать лет разницы — не шутка.

— Что теперь, позволить им ноги о себя вытирать? — возмущенно выдала подруга. — И сама ладная, и в доме все вон как блестит, — прожгла она взглядом ухоженную кухоньку. — А туда же: мужу угодить, угодить мужу, — скорчив рожицу, передразнила Лиза. Вместо того, чтобы два часа за медом бегать, я бы, я бы…

— Главное, что в доме лад. Да и мед оказался добрый. На, попробуй! С чаем…

Шок

Через пару дней, изрядно опаздывая на редакционную летучку, Лиза едва не налетела на Петю Базылюка. Он и еще двое мужчин вовсю смолили на лестничной площадке.

— Фу! Накурили, — фыркнула было она, но осеклась.

Дверь, тяжелая железная дверь в квартиру Нади была открыта. В распахнутом состоянии ее удерживал полновесный красный кирпич. Из проема ощутимо потянуло бедой.

— Нади нет с нами, — прохрипел вдруг Петя.

— Что?!! — вскрикнула она отчаянно.

Только сейчас Лиза заметила двухдневную щетину Пети. Это у Пети — известного аккуратиста. В глаза бросились его набрякшие веки, воспаленные глаза, скорбное молчание незнакомых мужчин.

— Что с Надей?.. — с хлипкой надеждой прошептала она.

— Это я, я ее убил, — затрясся в рыдании Петя. — Я…

В темном проеме, где мелькали зловещие тени, вдруг материализовалась и недобро зыркнула в ее сторону мать Пети:

— В дом зайдите, — приказала Базылючка.

— Так что, что случилось? — вцепилась Лиза в рукав Пети.

— Все мед… плохо процедила. Осколки… Кровотечение… Надя любит, лю-би-ла мед… Надо было выбросить. А я ей — процеди! — причитал он, позволяя себя увести.

Арсений

…Когда Лиза прошептала осипшим от перенесенного шока голосом об убийстве ее подруги (так и сказала — «убийство»), я тут же вспомнил о Мармарове, который две недели как пытался отдохнуть в местной здравнице.

Но то ли в небесной канцелярии так зафиксировано (2009-й год — год шести затмений!), то ли сбоит в подведомственных сферах земных небожителей (глобальный кризис только крепчает), но год выдался, действительно, трудный. Справиться с шоком, ловя подсказку звезд, и призван Михаил Данилович Мармаров. Уже который раз за нынешний его приезд я вынужден просить его совета.

Может, Лиза что-то перепутала?

— Зачем Петру убивать беременную жену? — зацепил я ее традиционным вопросом о мотиве преступления. — Да еще таким изощренным способом, добавив в мед толченого стекла? А?!

— Не знаю, — опустила голову Лиза. — Если б ты видел, Сень, как он имитировал горе… Подлец!

— Знаешь дату рождения Нади? — помимо воли вырвался вопрос.

Лиза, всхлипнув, кивнула:

— Скажу и дату Петра…

Ее ответ придал решимости: я набрал сотовый старшего друга, магистра астрологии Михаила Даниловича Мармарова.

На этот раз Мармаров побил свой собственный рекорд. Спустя всего лишь час он выдал нам вердикт: Петр… невиновен.

Избегая специфической терминологии, я постарался убедить и Лизу. Недаром уже лет пять с помощью Мармарова пытаюсь считывать тайнопись созвездий.

— У каждого в натальной карте есть сектор мужа (жены). Транзитные планеты ударили Петра под дых. Он в шоке. Но в сектор его родного дома попал тау-квадрат. Когда транзитная Венера сомкнула его до точного квадрата, произошло… убийство.

— Мне это непонятно, — вздохнула Лиза. — Венера, тау-квадрат…

— Короче, ищите женщину . Ту, что близка с Петром, которая его боготворит и для которой Надя что в горле кость.

— Любовница?!

— Возможно. Но астросимволы — не более, чем символ. И дарят лишь подсказку.

— А как же быть?!

— Придумал. Во-первых! Петра нам надо успокоить: та банка с медом, разбитая, давно на свалке…

Во взгляде Лизы прочел я вызов.

— Терять всем горько, — продолжил я, — но страшней — себя считать виновным. Расскажи ему, что слышала от Нади.

— Что во-вторых?

— Есть круг подозреваемых. Он крайне узок.

— Кто?!

— Согласно гороскопу (а также — логике!) в подозреваемых его родные, соседка, — выразительно взглянул я на нее, — любовница…

— А те, на рынке, кто затеял ссору с Петром, и банка в результате оказалась разбитой. Забыл?..

— Отнюдь. Во-первых, Петр мог выбросить ту банку по пути домой. А во-вторых, Елизавета, ты плохо слушала: те, с рынка, не члены его семьи . Чужие.

— Допустим, убедил. Но! Судя по прогнозу твоего кумира, соседка тоже не входит в близкий круг Петра. Осталось трое: любовница (зовут Марина, лет 20, знакома с Петром от силы месяц-два), сестра и мать. Если напрячься, можно узнать и дату их рождения…

— Мармаров сказал: не суетиться. В дате рождения наиважнейший фактор время, вплоть до 4-х минут! Ошибка, элементарная описка стать может роковой. Никогда Мармаров не навесит ярлык преступника лишь по этим данным.

— Но он же обелил Петра?! — прищурила глазенки Лиза.

— Магистр составил карту и на дату смерти. Она бесспорна. И карта эта тоже выдала прогноз: ищите женщину .

— Но кто из них?

— Есть тут одна мыслишка. Эксперимент несложный, если заручиться согласием Петра.

— Я постараюсь, шеф, — шутливо козырнула Лиза. — Но вы меня отмажьте на эти дни у Самого: пусть даст отгулы или оформит творческие дни.

— Легко! Тем более, без творческого залпа не обойтись.

Момент истины

— …И чай на посошок? — пробуравил взглядом он сестру. — Организуй! Гостей я провожу. А ты, Марина, — схватил он за руку ту, с которой близок был последние два месяца, — останься!

Невольно оттягивая встречу с неизбежным, Петр все топтался на лестничной площадке, прощаясь с теми, кто пришел уважить память о Наде.

В глубине души он, разумеется, не верил заезжему астрологу. Но! если Ольга испробовала мед не из разбитой банки, откуда взялись в желудке фрагменты битого стекла?!

«Марина?! — прищурил он глаза. — Девчонке всего 20. И знает, как Надя мне дорога: как только б родила, с Мариной я расстался б. Возможно, не сразу, но… По крайней мере, надежду я Марине не дарил… Она?!» — В исступлении сжал он кулаки.

«Сейчас все прояснится», — постарался он перевести дыхание, а пальцы уже щупали-ласкали сквозь ткань кармана акт экспертизы, разумеется, поддельный. Но для своих (своих?!!) сойдет.

И рыбка непременно клюнет.

— Чай остывает! — крикнула сестра.

Замкнув на три оборота входную дверь, он опустил ключ в карман.

— Попалась, — едва слышно прохрипел Петр.

Недобрую усмешку стерла гримаса боли. Встречая момент истины, сердце пропустило удар.

Стол был накрыт на четверых. На кухне. Галетное печенье, баранки, голубые чашки, которые купила Надя…

— А мед?! — обвел он взглядом всех.

— Мед?! — вскинулась Марина. — Ты что ополоумел?! Не притронусь здесь я ни к какому меду.

— Ты?! — зарычал он вдруг.

Марина отшатнулась.

— Что с тобой?.. — заплакала сестра.

— Простите, — тяжело он опустился на стул. — Я главное забыл сказать.

Расправленный лист гербовой бумаги (сам «рисовал!») из кармана перекочевал на стол:

— Читайте!

— Что это? — строго спросила мать. — Очки мои не здесь.

— Акт экспертизы, — прочистил горло Петр.

— Здесь сказано, — впилась в текст Марина, — сказано, — уже растерянно продолжила она, — что… Причина кровотечения у Нади — внематочная беременность, — едва слышно закончила она. — А при чем тогда…

Акт выскользнул из ее пальцев. Бумагу подхватила сестра.

— Узнаю, кто пустил утку про желудочное кровотечение… — произнес Петр в вязкой тишине и, не закончив фразы, врубил другую:

— Надя не пробовала мед из той, разбитой банки. Соседка, Лизка, была в тот вечер здесь. И Надя ей призналась, что выбросила треснувшую банку с медом в мусоропровод. И тут же купила мед на рынке. Об этом я не знал…

— Так ты не виноват! — от визга сестры заложило уши.

Петр улыбнулся: сестра здесь ни при чем.

— Вот это карамболь! — тряхнула челкой Марина.

— Хоть поедом себя не будешь есть, — тяжело поднялась из-за стола мать и стала за его спиной греметь посудой.

Петр включил электрочайник:

— Хочу погорячей. С медком. Ставь на стол, сеструха.

— Убей, я не дотронусь здесь до еды, — дернула Марина за руку его сестру. — Мало ли…

Ощерившийся рот Петра стеганул по нервам, напугал.

— Дурак! — отпрянула она. — Тебе лечиться нужно.

— Не спорьте, дети, — повернулась мать. — Вот эта банка с медом. Сейчас отведаем. Я — первая. А ты, девушка, — усмехнувшись, кивнула она Марине, — вон те розетки ставь на стол.