Княжья служба. Дальний рубеж - Юрий Корчевский

– Ну, – подступился к мужику десятник, – рассказывай.

– Чудом спасся, всю деревню нашу, Бутурлиновку, как есть пожгли, людей в полон забрали. Я да, может, еще кто вырвался, телегу бросил – и сюда.

– А точно ли татар много, может – с перепугу показалось. Забрела шайка какая, а ты – войско!

– Нет, обоз за ними, пленные, самих много – тьма просто.

Десятник огладил бороду:

– Пошли к князю, там все и расскажешь. – Уходя, бросил: – Глядите повнимательней, может, кто в закатной стороне пожары углядит – сразу докладывайте.

«Ага, – подумал я про себя, – татары – народ ушлый, поостерегутся избы жечь, далеко видно: ночью – огонь, днем – дым. Их задача – добычу взять богатую, пленных побольше. Чего им избы жечь, раньше времени себя обнаруживать». Но глядел во все глаза – ничего, никаких всполохов, одна сплошная темень.

Вскоре прибежал десятник:

– Князь зовет, одна нога – здесь, другая – там.

Я оставил на стене щит и копье и налегке побежал в детинец. Княжеский дом уже проснулся, бегали слуги, бряцали оружием воины. Я вошел в княжеские покои, поклонился. Князь сидел в кресле у стола, рядом стояли сотники.

– Вроде как ты пластуном был, лазутчиком, и шустрый очень. В разные стороны высылаю конские дозоры, тебе особое поручение – узнай, что в этой Бутурлиновке – шайка забрела али войско серьезное. С Богом!

Я вышел во двор, зашел в воинскую избу, заткнул за пояс бумеранги, попрыгал. Черт, калита на поясе бренчит монетами; снял, уложил в свой походный мешок; снова попрыгал – тихо.

Дружинники понимающе ухмылялись в усы.

Хоть и была поздняя ночь, город не спал. По улицам двигались люди с факелами, огни факелов также виднелись на городской стене, четко обозначая периметр. Где находится Бутурлиновка, я приблизительно знал, но ночью все деревни сверху одинаковы – темные избы, безлюдье. Пустил коня галопом и часа через три остановился у какой-то деревушки.

На мой стук в окно выглянул седой старик.

– Кому не спится в ночь глухую?

– Свои, батя.

– Свои вон, на печке лежат. Чего надоть?

– Бутурлиновка далеко?

– Так в той стороне, – старик махнул рукой, – верст десять ишшо.

– Собирай своих, сказывают – татары близко, я от князя лазутчик.

– Ох ты Господи. – Старик закрыл окно.

Я поскакал дальше. Через полчаса небо окрасилось в красноватые тона. Скоро стал виден луг, множество костров на нем.

Я всмотрелся – точно, татары. Узкоглазы, вооружение не наше, разговор чужой.

Надо князя упредить, да только руки чесались. Как на своей земле, жрут руками из котлов крестьянскую баранину, хохочут. Интересно, где у них пленные?

Я прокрался к опушке. На лугу, близко к лесу, стояли несколько повозок с трофеями, рядом сидели и лежали связанные люди. Недалеко у костра двое татар разговаривали в полный голос. Вот один встал, обошел пленных, осмотрел веревки; успокоившись, подсел к товарищам.

Я вытащил бумеранги и метнул в татар. Метил в спины – ночью по головам мог и промахнуться. Все двое беззвучно упали. Подскочив, выдернул из спин убитых бумеранги – однако, глубоко вошли, – обтер ихними же халатами, снова заткнул за пояс. Собрав татарские сабли и ножи, подбежал к пленным. Разрезав веревки, приложил палец к губам:

– Тс! – Дал мужикам в руки татарские сабли. – Бегите в лес и уходите, помоги вам Бог.

Люди гурьбой кинулись в лес. Я снова поднялся, подсчитал костры – многовато, больше двух сотен. По грубым прикидкам, около каждого – по десятку, итого – две тысячи. Много! У князя всего пять сотен – четыре конных и одна пешая. С такими силами можно только обороняться да помощь у Москвы просить.

Развернувшись, направился было к Рязани, да опомнился. Снова может повториться, как в Данкове, – решат, что отоспался за городскими стенами. Ну тогда эти сутки пошалим, попортим татарам нервы.

Я раздумывал – с чего начать? Вот стоит шатер какого-то начальника, у входа двое караульных. Ну они мне не помеха. Я подполз к стене шатра, с противоположной стороны от входа. Почти сразу же прошел сквозь войлочную стену; странное ощущение – войлок щекотал кожу, это не сквозь бревно или кирпич проходить.

На ковре, обложившись множеством подушек, сладко похрапывал толстый татарин в ярко-красном шелковом халате; недалеко стояло серебряное блюдо с обглоданными костями и чашка с недопитым кумысом.

Не теряя времени, я выхватил нож, толкнул татарина в бок, чтобы проснулся, и, как только он спросонья захлопал глазами, я всадил ему нож в сердце. Нельзя убивать спящего: обязательно закричит, караульные у входа тревогу поднимут, а мне это ни к чему.

Так же легко вышел через стену, огляделся, увидел недалеко еще один шатер. Ну-ну, поглядим, что там за начальник.

Обойдя шатер сзади, прошел сквозь войлок. Здесь обстановка была такая же – ковры, подушки. Старый седой татарин доедал плов, облизывая жирные пальцы. Увидел меня, и глаза от удивления округлились; открыл рот, чтобы крикнуть и поднять тревогу, да плов во рту помешал. Одним движением я выхватил саблю и снес ему голову. Ох и воняет же в шатре, хотя бы мылись почаще.

Вышел, огляделся. Вон и еще один шатер. В первую очередь надо выбить начальство. Понятно, свято место пусто не бывает. На место убитых назначат других, но некоторое время – сутки, двое – я выиграю, да и сумятицу внесу. Наверняка в голове самого большого начальника в войске возникнет мысль: «Почему ночью убиты начальники одновременно к нескольких сотнях. Не заговор ли? А не угрожает ли убийство и моей особе?»

До войны ли татарам будет? Успех любой войны не только в физической подготовке воинов, но и в моральном климате, психологическом состоянии воинов. Это касается армий всех времен и народов.

Я пробрался в следующий шатер; даже сквозь стены были слышны сладострастные стоны. Пройдя сквозь войлок, на непременном ковре увидел молодого, атлетического вида татарского начальника. Штанов на нем не было, возлежал он на наложнице или жене – кто их разберет, и занимался самым что ни на есть мужским делом. В пылу любовной схватки ни он, ни женщина меня не заметили. Подожду, не буду мешать. Как только раздался последний вопль и мужчина блаженно сполз с женщины, я саблей отправил его к Аллаху. Он так и умер с довольной улыбкой. Женщина собралась завопить, открыла рот, но я показал ей окровавленную саблю, и она разумно промолчала. Убивать женщин нехорошо, мне пришлось затолкать ей в рот в качестве кляпа шелковые штаны ее ухажера и поясным ремнем связать руки.

Таким путем я перебегал от шатра к шатру, довольно успешно способствуя карьере молодых и алчных до власти. Пусть они из подчиненных сами станут сотниками.

До рассвета время еще есть, и я намеревался обойти все шатры, но лимит везения на сегодняшнюю ночь кончился. Когда я вошел в один из шатров, хозяин его не спал. Рядом стояли два воина. Черт, надо было прислушаться, хотя войлок прекрасно глушит звуки и я мог не услышать разговора.

Все трое несказанно удивились, но мгновенно оправились от шока, выхватили сабли и с криками «Шайтан!» кинулись ко мне. Перспектива драться сразу с тремя, когда за тонкой войлочной стеной многие сотни, мне не улыбалась, и я спиной вперед вышел из шатра.

Надо срочно уносить ноги. Спереди, со стороны входа, уже раздавались возбужденные крики. Сейчас помчатся сюда. Я помчался подальше от шатра. Выскочившие воины метались возле шатра, к ним присоединялись все новые и новые ратники, и вскоре возле шатра уже была возбужденная толпа. Хозяин шатра, вероятно сотник или тысячник, рассказывал, помогая себе руками, как сквозь невредимую стену войлока прошел русский шайтан. Ну-ну, пугай народ, мне это на руку. Я отполз в сторону, осмотрелся.

Вдалеке, метрах в двухстах, стоял богатый белый большой шатер, наверняка самый высокий татарский начальник там.

Я задумался. Нет, не проникнуть. Вооруженные воины не только у входа, но и вокруг шатра живой цепью. Не стоит рисковать, по крайней мере – пока. Посмотреть бы на него, потом найду способ уничтожить.

Я прополз к другому концу лагеря, намереваясь продолжить знакомство с владельцами шатров, но небо на востоке стало светлеть. Земля еще была в темноте, но я мог оказаться на свету. Пришлось отползать в сторону. Надо бы проследить – куда, какой дорогой они движутся.

Оказавшись на опушке леса, почти нос к носу столкнулся с татарином. Наверняка по нужде в кусты бегал; без щита, но сабля на боку висит. Я свою выхватил быстрее и рубанул поперек живота. Татарин хватал ртом воздух, силясь крикнуть, но силы быстро уходили, и он лишь сипел. Я добил его и оттащил тело подальше в лес. Лучше бы он был в другом месте, если хватятся пропавшего – могут начать искать.

Я по лесу отошел подальше, забрался на высокое дерево и удобно устроился на развилке больших ветвей. Обзор был хороший, почти весь лагерь как на ладони. Вот протяжно закричали муэдзины. Лагерь просыпался, все обратились к востоку, встали коленями на маленькие молитвенные коврики.