Княжья служба. Дальний рубеж - Юрий Корчевский

У татарского шатра завыла труба, и татары стали отходить. Фу, пронесло.

Из наших двух десятков бойцов в строю осталось семнадцать. Если так пойдет и дальше, к вечеру оборонять стену будет некому.

Спустились со стены; женщины-горожанки принесли котел с похлебкой, и мы позавтракали. Я подошел к десятнику.

– Георгий, мы долго не продержимся. Надо гонца за князем посылать.

– Пробовал боярин с наместником уже, ничего не получилось. Всех на наших глазах поймали, головы поотрубали, теперь они на колья насажены; вон, перед городскими воротами стоят – можешь сходить, убедиться.

– Все-таки поговори с боярином.

– Ну, коли жизнь не дорога, пойдем вместе, пока тихо.

Мы прошли на городскую площадь, нашли боярина.

– Вот, добровольно вызвался гонцом к князю добраться.

Боярин окинул меня оценивающим взглядом.

– Пожалуй, этот сможет. Понимаешь, что жизнью рискуешь?

– Так я и здесь ею рискую.

– Верно, выбор небольшой. Зато ежели получится, город спасешь. Сейчас письмо напишу, жди.

Боярин прошел к избе и через несколько минут вышел с рулоном пергамента в руке.

– Собственно, на словах все перескажешь, обстановку сам видишь. Думаю, князь с дружиною не успел далеко уйти – не более двух дневных переходов. Как выбираться будешь?

– Придумаю что-нибудь.

– А догонять князя на чем? На коне тебе не уйти, ворота заперты, с той стороны напротив дозор татарский не отходит, видно, вылазки нашей опасаются.

– Бог даст, прорвусь и догоню.

– Тогда удачи.

Боярин перекрестил меня и отправился по своим делам. Мы с Георгием пошли к дальней стене.

– На самом деле, как выбираться будешь? Ежели тебя на веревке спустить, не успеешь до земли добраться, татары стрелами утыкают – ровно ежик будешь.

– Есть задумка.

– Ну-ну, Бог тебе в помощь.

Подошли, я попрыгал на месте – не бренчит ли чего, в таком опасном деле любая мелочь может подвести. Уходить решил от угловой башни. С той стороны луг сырой, вода стоит между кочками; штурмовать оттуда неудобно, да и тайные разъезды держатся поодаль.

Залез на стену, наметил путь. Вдали, метрах в двухстах, не спеша проезжал татарский разъезд человек из десяти. Ну, надо решаться.

Спустился вниз. Оглянулся – вроде никого рядом нет, прижался к бревенчатой стене и прошел сквозь нее. Тихонько, чтобы не плескануть, перебрался через ров с водой – бр-р-р. Ползком выбрался на луг, осмотрелся. Дозоры татарские недалеко, но меня не заметили, стараются за заболоченную луговину не заходить. Изо рва я выбрался не только мокрый, но и грязный, что было мне только на руку – меньше шансов, что заметят.

Я по-пластунски пополз по лугу к лесу. Под локтями и коленями неприятно чавкало. В эти века никто не передвигался ползком, не маскировался, и поэтому, когда я, уже близко подобравшись к дозору, вскочил на ноги, для татар это стало неожиданностью. Вдруг, как из-под земли, возникает заляпанный грязью человек, не человек даже – ну не может человек возникнуть внезапно из земли – шайтан!

Кони встали на дыбы, татары от неожиданности и испуга закричали и завизжали, развернулись и галопом кинулись от меня прочь. Мне даже не пришлось обнажать саблю. Так оно даже лучше. Я кинулся в близкий уже лес, и когда ветки стали хлестать по лицу, остановился и перевел дух, осмотрел себя, попробовал очиститься – куда там. Такую одежду даже хорошая стирка не сделает приличной. На коленях, локтях, животе зеленые полосы и пятна от сочной луговой травы – все покрыто подсыхающей грязью. Ладно, не на бал спешу, с фраком придется погодить.

Я, огляделся, определился с направлением – вроде как князь с дружиною уходил вот по этой дороге. Побежал в выбранную мной сторону.

Деревни обходил, оставляя дорогу на виду как ориентир. Уже преодолел достаточно большое расстояние, как впереди показалось облако пыли. Я забрал в сторону, нашел пруд и немного обмылся, чтобы уж совсем не выглядеть как чучело огородное, и вышел на дорогу.

Приближалась огромная конская масса; вот уже видны люди, стали различимы лица. Фу, по одежде, щитам, вооружению – наши, русские. Я поднял руки, встал на средине дороги. Ко мне подскакал передовой дозор.

– Прочь с дороги, оборванец!

– Я гонец, имею поручение к князю.

Воины скептически меня оглядели, поухмылялись.

– Коли гонец – проводим к князю, но смотри – коли пошутковать вздумал, лично высеку.

Один из воинов повернул обратно, я рысцой побежал за ним. Вот и князь, в богатом облачении в окружении бояр.

Завидев его, я склонился в поклоне, выхватил из-за пазухи свиток пергамента, протянул. Один из бояр брезгливо взял из моих рук мокрый и грязный свиток, протянул князю.

– Сам читай!

Боярин долго вглядывался, шевелил губами.

– Чего медлишь?

– Понять не могу, княже, буквицы от воды расплылись.

– Тогда сам рассказывай.

Как мог я пересказал князю, что Данков вновь осажден татарами, положение города бедственное, если не критическое. Князь выслушал, нахмурил брови.

– А что же лазутчики мои ничего не углядели? Правду ли ты молвишь? Кто таков?

– Юрий, холоп боярина Охлопкова, я уже был гонцом, приходил с письмом в шатер.

Князь вгляделся в мое лицо.

– Да, теперь узнаю. А что в таком непотребном виде?

– Прости, княже, прорываться через осаду пришлось, да чтобы путь сократить, вас догоняя, речки переплывал, оттого мокрый и грязный.

Князь на мгновение задумался.

– Так! Ты, боярин Твердила, берешь сотню и обходишь город с заката, я ударю с полночной стороны. Запомни, Твердила, атакуешь только тогда, когда я уже ввяжусь в драку. Татары обратят все внимание на меня, а ты нанесешь внезапный удар в спину. Хорошо бы, если и горожане в этот момент помогли ударить из города.

Князь обратил внимание на меня:

– Сможешь ли снова проникнуть в город, мои слова передать? Разумею, что сложно, шкурой рисковать придется, но очень надо.

– Положись на меня, княже, выполню.

По команде князя дружина развернулась и поскакала обратно. На перекрестке от нее в сторону отвернула сотня Твердилы.

Я помчался не жалея сил обратно.

Было уже темно, татары сидели возле своих костров в лагере. В Средние века по ночам бои не велись – темно. Здраво рассудив, что рано появляться не обязательно, я и так сэкономил время, удачно встретив княжескую дружину на дороге, решил переночевать на тюфяке с соломой, что лежал недалеко от башни. Устал я за день, хорошо бы и помыться, одежду сменить, но это уже завтра, а сейчас спать. Веки смыкались от усталости, почти весь день ничего не ел, но спать хотелось сильней, чем есть, и я уснул.

Проснулся от крепкого пинка в бок. Рядом со мной стоял городской ополченец, с ним вместе мой десятник Георгий. Воин держал в руке фонарь со свечой.

– Ты что это творишь, бездельник? Наместник и боярин тебя дожидают с известием от князя о помощи, а ты бока отлеживаешь? Поднимайся, трус!

И я получил еще один пинок, на этот раз по бедру, довольно болезненный. Когда я встал, меня поволокли к боярину.

– Вот он, ирод! – Десятник толкнул меня в спину, и я чуть не упал. Боярин удивленно уставился на меня:

– Ты что, не смог уйти из города? Через разъезды не пробился?

– Да он и не уходил! Сколько мои бойцы ни смотрели со стены, не видели, чтобы из города кто-то выбирался. А он завалился спать на тюфяк, пока его не нашли городские ополченцы.

Боярин покрутил головой, крякнул с досады, покрутил ус.

– Вроде раньше неплохо себя проявил. Мы на него надеемся, а он спит. Не бывало такого среди моих воинов. Рассветет – на площади повесить, как труса, в назидание другим.

– Дай слово молвить, боярин. Напраслина и лжа все. Видел я князя, грамоту ему передал. На выручку он поспешает. Сотню боярина Твердилы в обход послал. Просил на словах передать – как он с татарами в бой ввяжется, в тыл им Твердила ударит, а городских просил выйти в это время из города и тоже по татарам ударить. С трех сторон сподручнее с ворогом справиться.

Боярин помолчал, переваривая услышанное.

– План хорош, да не лжешь ли?

– Сегодняшний день покажет. Прошу наместнику городскому княжьи слова передать.

– О том не беспокойся. Георгий, вешать пока погоди, пусть на стене городской удаль свою да отвагу покажет. Коли соврал да князя не будет, мы его и повесим прилюдно. А то и правда – когда успел обернуться? Обычному человеку не в мочь.

Боярин махнул рукой, и я с Георгием направился к городской стене. За день, когда меня не было, погибло еще двое наших ратников.

Встретили меня отчужденно – мы, мол, воевали, кровь проливали, а ты отлеживался на тюфяке. Обидно было, но не мог я всем рассказать, как именно добрался до князя. На смех подняли бы или сочли вралем или того хуже – блаженным, из тех, что милостыню на паперти церковной собирают, ума лишившись.

Ни один вариант меня не устраивал, и, стиснув зубы, я решил дождаться утра, когда по моим расчетам должен был прибыть князь с дружиной. Он был бы не только спасителем города от басурман, но и моим личным.